Мажор по соседству. Сердце на куски (СИ) - Коэн Даша. Страница 54

— Угу.

— Ну что угу?

— Она слышала твой разговор с Ренатом.

Тут меня накрыло лавиной страха и паники. Черт возьми, если это правда, то у меня шансов нет и в перспективе. Ноль целых ноль десятых.

— Что? — не своим голосом переспрашиваю.

— Что слышал.

— Как?

А сердце в груди наворачивает невероятные кульбиты и смертельные петли, не вписывается в повороты, врезается в ребра и падает в самый ад. Кажется, там ему самое место.

— Она была у себя на балконе, когда ты распинался, что просто завис с очередной лялькой и уже почти с ней закончил.

Твою же! Я не мог так накосячить! Или мог?

— Ты шутишь сейчас?

Но, видимо, шутки у вселенной закончились, потому что всё это были ещё цветочки, спелые ягодки зрели впереди.

— Нет. И я даже больше скажу. Твоя Ляля в курсе, что никакого мальчишника у Рената не было.

Я покойник.

— Акси?

— Да, — согласно кивает Макс.

И он говорит мне об этом только теперь? Когда потерял столько времени, чтобы вернуть мою любимую девочку?

— И ты знал? И молчал? — почти заорал я.

— Я их разговор вчера только подслушал. А сегодня я самый твой лучший друг и вот – сижу тут и делюсь самым сокровенным.

— Звездец!!!

Что делать-то теперь? Ляля моя, прости! Да она должна была меня помелом отделать по полной программе, а не разговоры вести.

— Ну и что ты?

— Что?

Отвечаю невпопад, все еще оглушенный жестокой действительностью. И не знаю, то ли радоваться, то ли наоборот.

— Еще здесь?

— Она меня переблочила везде. Я пытался вообще-то ее вернуть.

— М-м, ну плохо пытался, Егор. Давай подождем пока она нормального парня встретит. Замуж за него выйдет. И детей родит ему. Штук пять или шесть.

— Ладно, блин!

Друг прав, надо мозги включать и чем раньше, тем лучше.

— Так, соображалка начала соображать. Похвально.

— Зови сюда свою Аксинью, — уверенно выдал я.

— Зачем? — теперь уже Баринов затупил.

— План есть, — решительно кивнул я.

— Зову...

Глава 52 – До сих пор…

Ляля

Кто может понять душевную боль того, кто распрощался со своей любовью?

Никто.

На тебя смотрят. Да, может быть, даже с жалостью, но истинный масштаб трагедии явно недооценивают.

Мне кажется, что человеку с зубной или головной болью и то выказывают больше сочувствия. Пытаются сразу чем-то помочь. Предлагают уйти на больничный. Полежать, отдохнуть, поспать, выпить обезболивающее.

А когда у тебя кровоточит сердце, потому что оно изорвано в клочья, то тебе советуют просто потерпеть и положится на время.

Мол, оно лечит. Бездушный, жестокий доктор, которому откровенно плевать на своих пациентов.

Никаких тебе больничных. Ходи на работу, через силу улыбайся людям и упорно делай вид, что у тебя все хорошо. Что тебя не выворачивает наизнанку от боли.

И бесконечно твердят:

«Все пройдет. От этого еще никто не умирал».

Физически? Да.

Но вот внутри я давно уже вся сдохла и разложилась. И не раз.

Эта ежедневная ментальная смерть отпечатывает на твоем лице снова и снова маску скорби. Отпевает каждое утро реквием по мечте. Мечте, что безжалостно разбили и вытерли о нее свои грязные ноги.

Я не знаю, сколько ещё смогу выдержать.

Проснуться. Прожить со скрипами и стонами кое-как день. Уснуть.

Вот мой типичный распорядок дня, если выкинуть из него литры слез и тонны косметики, которые приходится использовать каждое утро, в тщетных попытках скрыть синяки под глазами. Только потухший взгляд не скроешь ничем.

Именно поэтому я вот уже третью неделю кряду отказываю маме во встрече. А еще несколько дней откровенно вру Аксинье, что у меня нет на нее времени. Иначе не могу, иначе я разобьюсь, и никто не сможет потом меня собрать в целости и сохранности, чтобы склеить.

Я плохая дочь. И ужасная подруга. И только потому, что не в силах вынести радостных светящихся лиц мамы и Бронштейн, которые купаются в любви своих мужчин.

Им повезло. А мне нет. И я рада за них. Но эта радость с привкусом пепла на губах. Я не могу разделить по-настоящему с родными людьми эти моменты. У меня на это нет ни физических, ни моральных сил. Я выжата и вывернута наизнанку от своей боли.

И вот опять. Звонок от Акси. Уже второй за день. И ее настойчивость начинает капать мне на истерзанные нервы. Неужели она не понимает, что сейчас я тупо не в состоянии жить прежней жизнью?

Принимаю вызов, а затем приказываю себе быть милой. Не знаю, откуда черпаю резервные силы, но откуда-то они берутся.

— Привет.

— Привет, Ляль. Я сегодня была у бабули. Ты не говорила мне, что съехала.

— Говорила, — горько ухмыляюсь я и не вру. Просто никому нет дела, почему я сбежала от всех и вся.

Подумаешь разбитое сердце. С кем не бывает? Все равно, что насморк – временное неудобство.

— И рабочее место сменила, — продолжает закидывать меня Акси.

— Да.

— Ты избегаешь меня? — с обидой протянула подруга.

— Нет, — а вот теперь я обманываю, причем нагло и ни капельки этого не стесняясь.

— Тогда может попьем сегодня кофе? Я привезла тебе сувениры с моря.

— Магниты на холодильник? — в моем голосе отчетливо слышится злая усмешка, но мне плевать.

— Нет. Чай и специи.

— Может быть, на следующей неделе? — скатываюсь я в откровенное динамо. Стыдно? Не очень. Что я могу поделать, если моя душа безвозвратно покрылась чернильным налетом?

— А сегодня ты занята?

— Да, — очередная ложь из моих уст.

— А завтра? — все не успокаивается Бронштейн.

— Тоже.

— Ляль.

— Что? — устало выдыхаю в трубку.

— Я в одном шаге, чтобы обидеться на тебя.

— Прости, но я пока не могу, — шепчу в трубку и вытираю с глаз навернувшуюся соленую влагу.

— Я же люблю тебя.

— И я тебя, но… мне нужно пережить все, Акси. Ты пойми, что я пока не в силах порадоваться за тебя и Макса. Прости.

— Мне нужна ты, а не твоя радость и участие. А тебе нужна я. Просто, чтобы еще раз выговориться. А иначе для чего еще нужна лучшая подруга?

Молчу. Просто тихо плачу.

— Ты точно так же не оставила бы меня наедине со своей болью.

— Да, это правда. Не оставила бы.

— Сегодня?

— Давай.

— В той кафешке у парка Победы? Обожремся мороженым, м-м? Как тебе идея?

— Супер.

Хотя на самом деле мне откровенно плевать.

— В восемь нормально?

— Да, — киваю без особого участия. Напоминаю себе робота с ограниченными командами.

— Тогда до встречи?

— Захвати пачку с салфетками. Я буду много рыдать.

— Уже лежат в моей сумочке.

Боже, я ее обожаю. Не знаю, что делала бы без неё. Наверное, окончательно сошла с ума от своего горя.

— Акси?

— Да?

— Спасибо, что ты есть у меня.

— Всегда…

Я нервничаю.

За последние пять минут раз десять посмотрела в карманное зеркало. За эти две с половиной недели я сильно похудела и осунулась. Минус пять килограмм при моем бараньем весе – это слишком много. Остались одни несчастные, потухшие глаза в половину лица, да искусанные до крови губы.

Боже, в кого я превратилась?

Мумия…

Смотрю на часы. Акси опаздывает? Нет, это просто я приехала слишком рано и теперь медленно помешиваю растаявшее мороженое в креманке, подперев щеку тыльной стороной ладони. Черничное? Клубничное? Почти не чувствую вкуса. Мне кажется, что всю меня насквозь пропитал едкий пепел.

А через секунду в моей черепной коробке случается взрыв атомной бомбы и все мое хваленое, собранное по запчастям спокойствие разлетается в щепки, стоит мне только уловить знакомый аромат мужчины, который разбил мне сердце.

Руки затряслись. Легкие надсадно застонали, отказываясь качать кислород.

Это не он. Не он! Просто случайный прохожий, любитель таких же духов, как и у Сечина.

Успокойся! Я сказала, успокойся! Отвесила внутреннему Я ментальную затрещину, чтобы не разреветься прямо здесь и прямо сейчас.