Семья. Измена. Развод (СИ) - Высоцкая Мария Николаевна "Весна". Страница 28

Слышу позади шаги и поворачиваю голову.

Князев выходит из дома медленными шагом, а потом садится рядом со мной. Он слишком быстро догонял Марка, поэтому моего падения уже не видел.

— Все нормально? — проходится по мне взглядом.

Киваю, и именно в этот момент Миша смотрит на мою разбитую коленку. Натягиваю подол платья так, чтобы не было видно рану, и обнимаю себя руками.

— Ты упала?

— Я же говорю, все нормально! Что с Марком? Что ты ему сказал? Почему он плакал?

Князев смотрит перед собой. Челюсть сжата. Злится? На себя? На меня? Или… Неужели на сына?

— Ты расскажешь или нет?! — психую. С каждой секундой все сложнее выходит держать лицо.

— Марк спросил, почему я не ночую дома.

— Откуда он знает?

— Говорит, что три ночи подряд просыпался и ходил ко мне в комнату.

— Он у меня ничего не спрашивал все эти дни… Ни одного вопроса.

— Не думал, что в пять лет дети на такое способны, — Миша задумчиво запрокидывает голову к небу.

— А ты что ответил?

— Работаю.

— А Марк?

— Он спросил, почему тогда в спальне нет моих вещей в шкафу.

— Он…

Опускаю голову, чувствую себя при этом ужасно.

Мы этого не учли. Не думали даже, что сын будет лазить по шкафам. Комната и комната, подумаешь…

— Ты ему рассказал?

— Извини. Он истерику устроил еще до того, как я попытался хоть что-то объяснить.

— А сейчас он…

— В шкафу у себя сидит. Ревет. На контакт не идет.

— Он тебе мартышка в зоопарке, что ли, чтобы на контакт идти? — поднимаюсь на ноги.

Знаю, что Миша ни в чем не виноват сейчас, но я так зла, и мне просто необходимо на ком-то эту злость сорвать.

Вытираю выступившие слезы и, аккуратно преодолев ступеньки, захожу в дом.

Когда попадаю в комнату Марка, прислушиваюсь. Тихо. Только иногда слышно, как он всхлипывает. Как мышка крадусь к шкафу и открываю дверь.

Сын, будто загнанный зверек, вжимается в угол еще сильнее. Смотрит на меня затравленно.

— Марк, — присаживаюсь на корточки, — выходи. Давай поговорим?

— Уйди. Ты врушка. И папа тоже. Вы меня не любите.

— Ну что ты такое говоришь?

— Папа нас бросил. Значит, он меня не любит.

— Марк, — раздвигаю вешалки с одеждой и сажусь в шкаф рядом с сыном. — Папа очень тебя любит. Просто иногда так бывает у взрослых. Понимаешь, им становится сложно жить вместе.

Сын молчит какое-то время, трет глаза и спрашивает:

— Почему?

— Потому что они разные. Помнишь, ты рассказывал про девочку в садике? Оля, кажется.

— Мы с ней уже не дружим.

— Вот и мы с папой так же…

— Не дружите больше? — Марк широко распахивает глаза.

— Не дружим. Но это не значит, что папа тебя разлюбит или забудет. Конечно, нет. Он будет приезжать, вы будете видеться, когда хотите и сколько хотите. Все будет как раньше, только папа будет жить в другом доме.

— Зачем в другом? У нас тут много места. У него есть своя комната.

— Есть сынок, просто…

Зависаю, наверное, на минуту. Что ему говорить? Снова врать?

— Вы развелись, да?

Видимо, я так удивленно смотрю на сына, что он и без моих вопросов начинает пояснять свое предположение.

— У нас в саду у Влада папа и мама тоже развелись. Он с мамой теперь только живет.

— Да. Мы развелись, — киваю.

— Почему?

— Когда ты подрастешь, то поймешь, сынок.

— Я и так уже большой. Ты сама говорила.

— Говорила, — улыбаюсь и беру сына за ручку. — Ты просто должен знать и всегда помнить, что мы тебя очень любим. Слышишь? — крепко прижимаю Марка к себе, стараясь не заплакать.

Мы еще минут десять сидим в шкафу. Марк устроил голову на моих коленях. Глажу его и по памяти рассказываю сказки.

Когда спускаемся с сыном в гостиную, Миша, к счастью, еще там. Не уехал.

Это очень хорошо. Для Марка, конечно.

Как только Князев нас замечает, сразу поднимается с дивана. Марк к нему подходить не спешит. Внимательно рассматривает отца, мельком смотрит на меня, делает шаг вперед и замирает буквально в двух шагах от папы.

— Марк, — Миша тут же присаживается на корточки, — я…

— Уходи, — сын отталкивает Мишины руки. — Ты нас бросил. Уходи.

В ужасе смотрю на происходящее. Я ничего подобного ему не говорила. Ничего.

Князев бросает на меня раздраженный взгляд. Он точно сейчас подумает, что это я настроила Марка…

Мы же с ним все мирно обсудили, я же пыталась объяснить, что никто не виноват. Что Миша его не бросал…

Боже. Я правда пыталась. Только разве Миша поверит теперь?

— Марк, — Князев выпрямляется. Смотрит на сына сверху вниз.

— Уходи. Я тебя тоже тогда не люблю. Не люблю! — кричит Мише в лицо и снова несется наверх.

Делаю два неловких шага и впечатываюсь в стену.

— Я ничего ему не говорила, — бормочу, чувствуя обжигающий взгляд бывшего мужа.

— Я так и понял, — Князев кровожадно ухмыляется. Кивает и, круто развернувшись, идет к двери.

— Миша, я правда ничего такого ему о тебе не говорила. Наоборот…

Иду за Князевым следом. Нужно именно сейчас расставить все точки над «i». Если он решит записать меня в свои враги, ничего хорошего не будет.

— Тебе лучше остаться сегодня, — выпаливаю, думая в первую очередь о сыне.

Князев притормаживает. Получается это резко, поэтому я влетаю ему в спину и тут же отшатываюсь.

— Попробуй сам с ним поговорить. Объяснить. Я уверена, что он только этого и ждет. Он тебя любит и…

— Хрень какая-то, — Миша морщится.

Только сейчас осознаю, что мы снова стоим на крыльце. Слишком близко друг к другу.

Неловко передергиваю плечами, прижимая ладони к стене за своей спиной. Князев все еще стоит рядом со мной. Понимание этого нервирует. Дико просто.

Смотрю себе под ноги, изо всех сил пытаясь подобрать слова. Хоть что-то сказать сейчас нужно, только вот снова оправдываться я не хочу. Устала. Устала чувствовать себя виноватой за все эти годы.

Ловлю Мишин взгляд. Переминаюсь с ноги на ногу.

— Что с коленом? — снова задает этот дурацкий и никому сейчас не нужный вопрос.

— Упала. Все в порядке.

Миша упирается ладонью в стену над моей головой. Нависает.

Запрокидываю лицо, чтобы видеть его глаза.

— Тебе нужно быть аккуратней, — произносит без тени бушующей в нем минуты назад злости.

— Знаю.

Не успеваю дотронуться до своего живота, а Мишина рука уже его касается.

Вздрагиваю, потому что не ожидала. Да и не хотела, в общем-то, наверное. Что мы делаем вообще? У нас там ребенок беснуется. Он сейчас в таком раздрае. Ему больно и плохо. Но я все равно почему-то и шага в сторону сделать не могу. Словно приросла к этому чертовому месту.

— Когда можно будет узнать пол?

— Уже можно, — сжимаю пальцы в кулак. — Я думала устроить гендер-пати маленькую. Марку тоже интересно, кто там, мальчик или девочка…

Я до последнего боялась говорить сыну про то, что скоро у него будет братик или сестричка. Завела тему издалека. Хотел бы он вообще или нет…

Оказалось, хотел. Сестру. Мы с ним очень спокойно поговорили. Он воспринял новость позитивно. Теперь постоянно спрашивает, кто в животе…

— Да, он мне сегодня говорил.

Миша убирает руку с моего живота, и я заметно расслабляюсь.

Знаю ли я, что такое забота мужа во время беременности? На удивление, со всем своим бэкграундом — да. Знаю. Когда я носила Марка, мы с Мишей полноценной семьей не были, но он очень спокойно выполнял все мои капризы. Сейчас в этом плане ничего не изменилось. Я знаю, что могу позвонить ему ночью и как ни в чем не бывало сообщить, что хочу луну с неба.

К своим детям Миша всегда относился и относится так, как это и должен делать отец. Тут даже ни единой претензии быть не может.

— Он уже всем сообщил, думаю.

Улыбаюсь, а когда хочу отойти в сторону, задеваю Мишино предплечье.

— Прости. Мне жарко.

Князев делает шаг назад, не отрывая взгляда от моего лица.

— Попробуй с ним поговорить еще раз. Я уверена, он этого хочет. Нам нужно как-то выходить из этой ситуации. Скажи, что останешься сегодня, — отвожу взгляд.