С тобой навсегда - Клейпас Лиза. Страница 4

– Я понимаю, – сказала Мира, чувствуя непонятную нежность к этому наглецу. – Но уверяю вас, я не обратила внимания на то, что вы говорили вчера. – Она приблизилась к нему, продолжая говорить мягким, спокойным голосом. – Конечно же, я пойду позову кого-нибудь, раз вы просите.

Болит только плечо? Разрешите, я помогу вам сесть поудобнее.

Она медленно подошла, пытаясь определить, не потерял ли Фолкнер сознание, потому что его глаза были закрыты, а лицо бледно.

Мира увидела прилипшие ко лбу влажные пряди черных волос, искаженное болью лицо. Несмотря на его слабость, она не могла избавиться от мысли о немалой физической силе этого мужчины. Разумнее всего сейчас было бы оставить его здесь и возвратиться в усадьбу. Похоже, он считает, что она может причинить ему вред, но поблизости нет никого, кто в состоянии оказать ему помощь. Местный врач не годится, он просто не умеет лечить, к тому же отъявленный пьяница. Хотя у нее не было никаких причин сочувствовать Алеку Фолкнеру, ей не хотелось, чтобы он напрасно страдал.

Опустившись рядом на колени. Мира отбросила волосы с его лба.

– Давайте я устрою вас поудобнее, – повторила она, и раньше, чем Алек успел возразить, ее пальцы стали ощупывать ушибленное плечо. – А… Вот в чем дело. Все не так уж плохо… Я думаю, перелома нет.

Здоровой рукой Алек попытался оттолкнуть Миру.

– Не трогайте, – начал он хриплым голосом, но она одной рукой крепко взяла за плечо, а другой – за предплечье.

– Позвольте.

– Нет…

– Ш-ш-ш… Я знаю, что делать, – шептала она.

– Черт возьми, не трогайте…

Протест Алека замер на губах; у него перехватило дыхание, когда она начала осторожно вправлять сустав на место, будто ее пальцы сами знали, каким образом должны быть соединены мышца, кость и сухожилие. Судорога пробежала по его телу, когда с сухим хрустом плечо встало на свое место. Неожиданно боль – невыносимая боль – стала утихать.

Он медленно открыл глаза, зрачки расширились так, что их чернота почти полностью поглотила серый цвет глаз. С изумлением Алек смотрел на склоненное к нему сосредоточенное женское лицо. В первые секунды рука казалась онемевшей, потом он почувствовал легкое покалывание; по телу пробежала дрожь, как признак наступившего облегчения.

– Расслабьтесь, – посоветовала Мира. Ее руки скользили от распахнутого ворота рубашки до скованного плеча. – Вы все еще можете навредить себе.

Пальцы искали напряженные нервы, массируя удивительно умело и успокаивающе. Он не ожидал такой силы в этих маленьких руках. Расслабившись и прикрыв глаза, Алек обнял ее за талию.

– Как вам это удалось? – прошептал он, чувствуя, как приятное тепло разливается по телу.

– У меня это всегда неплохо получалось, – ответила Мира, уверенно продолжая массировать плечо.

Его гладкая кожа плотно обтягивала прекрасно натренированные мышцы.

«Теперь я знаю, что чувствуешь, вынимая колючку из лапы льва, – с испугом подумала она. – В такой ситуации сострадание уступает место чувству самосохранения».

– И дело здесь гораздо больше в необходимости, чем в способностях, – продолжала она. – Но у меня…

– По словам Саквиля, у вас весьма недурные способности, – перебил он. – Хотя мы с ним не обсуждали искусство врачевания.

Мира замерла, но он обхватил ее за талию.

– Нет.., не останавливайтесь. – Его голос зазвучал плутовски.

– Вы ведете себя слишком развязно для человека, нуждающегося в моей помощи.

– Я отплачу вам благодарностью сразу же, как только выберусь отсюда, – со все еще закрытыми от удовольствия глазами сказал Алек. Было чертовски приятно и так естественно держать руку на ее талии. Почему с ней так хорошо?

Почему прикосновение ее рук столь волшебно? Почему он хотел ее, зная, что это невозможно?

«Она любовница Саквиля, – пытался убедить себя Алек, – она принадлежит другому мужчине.., не мне».

– Ваш голос… – негромко произнес он. – Ваш акцент.

Похож на иностранный…

– Французский, – ответила она, инстинктивно отклонившись, будто собственное пояснение вызвало у нее не то страх, не то раздражение. – Я думаю, теперь с вами все в порядке.

Алек открыл глаза.

– Нет еще, – хрипло проговорил он. – Шея продолжает болеть.

– Здесь? – Ее пальцы передвинулись выше по плечу.

– Нет, чуть сзади… Здесь…Боже мой… – Алек испытывал невероятное блаженство; он был похож на большого мурлыкающего кота, и у Миры возникли беспокойные мысли, когда она почувствовала, как его рука скользнула по талии.

– Неудивительно, что, носясь на такой скорости, вы упали с лошади, – укоряла она. – Странно, что мне не пришлось бегать по всему лесу, собирая вас по частям.

– Пока не соберете все основные части.

– Вы не извлекаете пользы из того, что у вас на плечах имеется голова, милорд… Носиться как демон по…

– Теперь, когда руке лучше, – не обращая внимания на критику, перебил Алек, – можете вы сделать что-нибудь с головной болью?

Мира рассмеялась. Ее пальцы слегка коснулись черных, словно эбонитовых волос, завивавшихся на затылке.

– Нет. Я не ведьма, лорд Фолкнер, и не могу достать волшебную палочку и прочесть заклинание, чтобы головная боль прошла.

– У вас волшебные руки, – прошептал Алек, Ее пальцы резко замерли. Мира с волнением почувствовала, что он обернул ее длинные волосы вокруг запястья и тянет ее к себе.

– Пустите, – сказала она одновременно твердо и холодно.

Он остановился, но не выпустил из руки ленту. Их губы были очень близко, и Мира не могла сдержать дрожь, когда он вновь обнял ее. Она чувствовала себя в его власти.

Алек нервно сглотнул; чувствовать ее в своих объятиях было столь соблазнительно, что он с трудом удерживался.

Поцеловать ее было бы самым естественным и одновременно невероятным поступком. Что с ним? Он не мог поцеловать ее, но не мог и отпустить. Ее запах возбуждал, вызывая в нем животную страсть; он должен либо обладать ею, либо избавиться от этого влечения.

– Я полагаю, – произнес он низким голосом, – вы предпочтете, чтобы сначала я отблагодарил вас за все.

Мира широко раскрыла глаза. Прозвучала пощечина; лишь только удар обжег его щеку, она тут же обрела свободу.

Алек снова обратил к ней лицо, повернутое в сторону от сильного удара, и печально взглянул на нее.

– Ваша манера выражения благодарности оставляет желать лучшего, милорд.

Мира поднялась и отступила назад.

Алек, горько улыбаясь, смотрел на нее. Ее прекрасное лицо пылало гневом, глаза сияли темным пламенем. Интересно, когда она занимается любовью с Саквилем, она выглядит так же обольстительно?

– Я не стремился быть вам благодарным, – усмехнулся он. – И после вашей чрезмерной демонстрации любезности сегодняшним утром не изменились ни вы, ни то, что я думаю о вас.

Мира потрясенно смотрела на него, потом повернулась и побежала прочь.

От Алека потребовалось все его самообладание, чтобы оставаться любезным с Саквилем, который понял, что что-то произошло, но не стал допытываться. К счастью, свора гончих Саквиля гнала зверя быстро и агрессивно, лишая охотников необходимости вести разговоры. Плечо Алека слегка побаливало, но не причиняло большого беспокойства. Каждый раз, когда оно напоминало о себе, Алек не мог не вспоминать скользящие под тканью рубашки пальцы Миры, и эти мысли грозили лишить его рассудка.

Ни одна из женщин в тот день не принимала участия в охоте – счастливое обстоятельство, благодаря которому вкус истинной охоты не был разбавлен никакими женскими страхами, боязнью растрепать прическу или помять ленты. Присутствие женщины, даже искушенной в премудростях охоты, не позволяло мужчинам полностью отвлечься, заставляя постоянно беспокоиться о ней и ее безопасности. Леди остались в усадьбе, готовясь к неторопливой сельской прогулке или визитам в соседние поместья. Они болтали и играли в карты, разделившись на группки, члены которых старались не отбиваться от общей компании. Внутри некоторых группировок сплетничали и возводили клевету на тех, кто отсутствовал и не мог защитить себя. В других шли тихие разговоры о книгах и поэзии, реже о политике; кто-то говорил о модах, кто-то о романтических приключениях. Примерно девяносто гостей, приглашенных на охоту, должны были собраться вечером за ужином. Потом они станут танцевать, петь, играть на музыкальных инструментах, занимать друг друга играми – шарадами, шахматами, картами. Одно и то же будет повторяться в течение трех недель, изо дня в день, пока мужчинам не надоест охота, а женщинам однообразие, и они не разъедутся в поисках новых партнеров и новых занятий.