С тобой навсегда - Клейпас Лиза. Страница 74

– Ты еще наделал долгов? – презрительно спросила она. – Я знала, что ты появишься, но мало что могу дать тебе.

– Начнем с твоих драгоценностей.

– Я принесла их, они тут. Но после того как ты возьмешь их, у меня ничего больше не останется.

– Мира, ты замужем за толстым кошельком. Ладно, давай то, что есть. – Он открыл сумку и стал рассматривать содержимое, потом с сожалением сказал:

– Мало, мне недостаточно этого.

– У меня больше ничего нет!

– Очень плохо. Мне не хочется рассказывать твоему мужу о твоем прошлом, но, видимо, придется пойти на это…

– Подожди, – вспомнила она, ее глаза были полны слез.

Дрожащими руками она достала медальон, который ей подарил Алек. На солнце медальон был еще прекраснее, он сверкал и переливался и казался очень дорогим. Он еще хранил тепло ее тела. Мира не снимала его с той первой ночи с Алеком… Это была ниточка, соединяющая их, как бы далеко друг от друга они ни находились. Отдавая медальон Гийому, она испытывала физическую боль, словно у нее отсекли кусочек тела.

– Ого! Это даже больше, чем я ожидал.

– Это последнее, что я могу тебе дать. Я больше никогда не приду сюда. Меня не волнует, что ты расскажешь моему мужу. Ты больше ничего не получишь от меня.

– Ты ошибаешься, – возразил он вкрадчиво – Ты найдешь еще что-нибудь и принесешь мне… Я буду ждать тебя здесь завтра утром.

– Я не приду.

– Если не придешь, то я расскажу ему все…

– Расскажи ему про нашу мать. Мне все равно. Ты недооцениваешь его, не понимаешь, как он умеет прощать тех, кого любит, а он любит меня.

– Да, историю матери он сможет простить, – проговорил Гийом, – это возможно.

– Он так и сделает.

– Я уверен, он любит тебя, но и любовь имеет свои пределы.

– Для тебя, может, и имеет. Но для него…

– Он очень любит тебя и, наверное, все простит тебе.

Все, кроме убийства.

– Какого убийства? – Лицо Миры побелело. – Ты говоришь как сумасшедший.

– Убийства его кузена, – ответил Гийом, наслаждаясь ее испугом.

– Но это случилось еще до того, как мы встретились. Я не имею к этому никакого отношения. Почему ты вспомнил об этом? Я не причастна к этому преступлению.

– Зато я имею к нему прямое отношение. Это я убил его.

– Ты врешь! – возмутилась Мира, голос ее дрожал.

– Нет. Его кузен лез с вопросами о «Стоп Ход Эбби», он искал девчонку, которую мы украли… Он разыскал нескольких людей, выспрашивал их, он узнал слишком много. Мы не могли позволить ему уйти просто так. В мои обязанности входит ликвидировать таких любопытных. В то время я не знал, что он станет твоим родственником.., но это все равно ничего не изменило бы.

– Ты врешь. Это был не он.

– Его звали Холт Фолкнер. Высокий, худощавый, темноволосый.., очень сильный. Мы втроем с трудом с ним справились.

– Господи! – только и вымолвила Мира и опустилась без сил на землю. История, рассказанная Гийомом, была слишком страшной и отвратительной, чтобы в нее нельзя было не поверить.

– Понимаешь, что это значит?! Если твой муж узнает, что я сделал, то каждый раз, когда будет смотреть на тебя, он будет вспоминать про это.

Да, это так. Она знала, как много значил для Алека Холт.

Она видела его измученное бессонницей лицо, отчаянные попытки найти ответы на вопросы «кто?» и «почему?». Он не сможет простить ее, даже если всем сердцем будет желать этого.

– Я была такой глупой, полагая, что смогу быть когда-нибудь счастлива, – прошептала Мира.

– У тебя есть шанс – если ты сохранишь это в секрете от него. Это спасет жизнь всем нам. Итак, до завтра. Я даю тебе время подумать, как достать для меня еще денег. Прощай.

Мира не видела, как он ушел. Она была слишком слаба, чтобы подняться. «Куда, – думала она обреченно, – куда идти, если жизнь моя кончилась?»

– Алек… – шептала она. – Прости меня.., прости, если можешь.

Впервые Мира не вышла встречать Алека к дверям. Он немного удивился, так как успел привыкнуть к ее легким шагам и радостным поцелуям. Карр, отдыхавший в этот день дома от лондонской суеты, вышел навстречу к Алеку.

– Привет. Я хотел бы поговорить с тобой…

– Где Мира? – спросил Алек.

Карр пожал плечами:

– Я не видел ее целый день. Утром она сказала, что у нее болит голова и она не хочет, чтобы ее беспокоили.

– Она выглядела больной? У нее было хорошее настроение?

– На твоем месте я бы так не волновался.

– Ты не видел ее целый день?

– Совершенно верно. Так вот, я хотел спросить тебя кое о чем…

– Через несколько минут. Сначала я должен увидеть жену.

Что-то было не так… Тишина в доме… Интуиция подсказывала ему, что что-то случилось. Когда он взбегал по лестнице, на сердце у него становилось все тревожнее. Войдя в их комнату и окидывая ее взглядом, Алек громко позвал Миру, хотя сердце ему подсказывало, что это бесполезно. Он подошел к столу и взял сложенный пополам лист бумаги. Руки задрожали, когда он увидел свое имя.

"Алек!

Если я останусь с тобой, то мне придется скрывать от тебя вещи, которые ты обязан знать. Я думаю, ты согласишься, что лучшее для меня – это уйти. То, что ты сейчас прочтешь, изменит твои чувства ко мне, но я еще раньше предупреждала тебя…"

Там было еще многое написано, но Алек не мог читать.

Глаза застилали слезы, он ничего не видел.

– Мира!!! – Его голос прокатился по всему этажу и отозвался эхом.

Через несколько секунд вбежал Карр.

– Что? Что случилось? Она?.. – Карр увидел пустую комнату и записку в руках у Алека. Он встретил взгляд Алека, от которого по спине пробежал холодок.

– Она ушла, – прохрипел он. – , Я должен отправиться на ее поиски немедленно.

– У тебя еще есть время догнать ее, – проговорил Карр быстро, не тратя время на ненужные вопросы. – Она не могла уйти далеко… Она не брала карету.

– Я возьму лошадь, поскачу в какую-нибудь ближайшую гостиницу.

– Я пойду распоряжусь, чтобы тебе все приготовили.

Когда Карр вышел, Алек продолжил чтение записки. Сожаление, страдание, любовь и страх заполнили его сердце, но на лице у него была лишь слепая ярость. Как она могла настолько не доверять ему? Не верить его чувствам? После клятв, любви, поддержки, которые он дарил ей, как могла она повести себя, словно испуганный ребенок? Бессилие перед случившимся только добавило ему злости. Он сбежал вниз и сунул записку в руку Карру. Тот взял ее машинально, глядя на кузена.

– Я еду с тобой, – решительно заявил Карр.

– Нет, я справлюсь один, – покачал головой Алек.

– Но поиски могут занять несколько дней…

– Это не займет и нескольких часов. Я найду ее еще до наступления ночи.

Карр выглядел очень озабоченным.

– Я знаю, ты злишься на нее, но ты должен понять, как ей тяжело. Будь снисходителен к ней.

– Постараюсь, – уверил его Алек, – но только после того, как задушу.

– Ты говорил мне, что она убегала много раз. Расстаться со старыми привычками не так легко…

– С этой привычкой будет покончено, – грозно сказал Алек, – и очень скоро.

– Я все же думаю, мне лучше поехать с тобой.

– Думаю, тебе лучше остаться и прочесть записку.

– Зачем? – Карр посмотрел на записку, которую держал в руках.

– Можешь считать это моим подарком тебе. Гийом будет ждать встречи с Мирой завтра утром на краю парка. А так как моя бродяжка-жена не сможет его встретить, я думаю, ты с удовольствием заменишь ее.

– Я буду непременно! – воскликнул Карр, тут же забыв про Миру. Его глаза заблестели от предвкушения мести, он больше уже ни о чем не думал.

– Наслаждайся местью, – попрощался Алек и вышел.

Мира сидела у камина в маленькой, чистой и уютной гостиничной комнатке, где было все необходимое: кровать, стол, стул, умывальник. За окном было темно, шел сильный дождь, порывистый ветер клонил ветки деревьев к земле. Мира была рада, что успела найти убежище до того, как начался ливень. Она смотрела на пляшущие языки огня и вспоминала события минувшего дня и думала о… Гийоме. Она пыталась представить, что в эту минуту делает Алек. Мира сомневалась, что правильно поступила. Она знала, что Алек не захочет ее видеть после того, как прочтет записку. Но одновременно она понимала, что должна была все объяснить ему сама, а не оставлять записку. Она сбежала от него, не попрощавшись, не объяснившись, но представить, что говорит ему все, что написала, она не могла. Она не выдержала бы его взгляда, его осуждения, презрения, Мира знала, что она способна пережить, а что нет. Она не вынесла бы ненависти Алека, это было бы для нее больнее, чем удар клинка, пронзившего ее сердце.