Низший - Инфериор. Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов". Страница 35

– Ага – кивнул я – Как не крути вставать рано выгодно. Если вымотаемся – после обеда перехватим пару часиков сна.

– Договорились, гоблин. Оди…

– Что?

– Куда так торопишься?

– Здесь – я обвел взглядом забитый зомби, гоблинами, орками и редкими группками полуросликов зал – Здесь Окраина. Что нам тут делать? Так что завтра наш последний здесь день.

– Ты серьезно?

– Для меня – стопроцентно, если не случится чего-то неожиданного. Тебе решать самой. Но… что ты потеряешь, уйдя отсюда?

– Да ничего – тряхнула головой напарница – Ладно! Даже не спрашиваю пока куда пойдем – чтобы не слышать плохие новости перед сном. Не забудь – тебе надо лекарства и обезболивающие. А я хлебну водички – и спать.

– Подожди меня. Найдем две свободные капсулы поближе друг к другу.

– Лишь бы встать в час.

– Я тебя разбужу – улыбаясь прямо как зловредный гоблин, пообещал я – Даже и не надейся поспать подольше.

– Нет гоблинам покоя…

– И не будет!…

Ужин и воду я вчера не брал, сэкономив пару солов. До инъекций еще далеко. А вот солы за аренду чуть бракованного комплекта конечностей система уже забрала. Ну и три сола ушли на личную гигиену.

Протяжно зевающая Йорка скрючилась у покинутой капсулы, делая мелкие глотки из бутылки. Я не мешал, успев уже напиться. Я был занят осторожной разработкой левой руки. Медленно и аккуратно едва-едва сгибал и разгибал локоть, довольно при этом улыбаясь – рука сгибалась куда легче, не было ощущения, что мне в локоть насыпали толченого стекла. Еще работало вколотое перед сном обезболивающее, оно здесь удивительно мощное. Но факт остается фактом – работать локоть стал лучше.

Да и в целом конечности стали выглядеть лучше – не то, чтобы помолодели, но со старческой кожи исчезли некоторые пятна, руки и ноги стали чуть толще, перестав походить на обтянутые резиной спички. На руках порозовели ногти. На ногах цвет ногтей далеко не розовый, но уже и не черный. Стало гораздо легче шевелить пальцами ног, хват рук стал крепче, колени уже не трещат при каждом резком движении. Поясница под вечер побаливает с левой стороны, но эту боль можно спокойно терпеть.

Не могу не признать – выдаваемые системой лекарства и витамины действуют отменно.

Если левая рука начнет свободно сгибаться в локте – с этим уже можно жить и работать.

Машинально провел ладонью по гладкой щеке. Вчера обнаружил, что оброс щетиной, но по этому поводу не волновался совершенно – взял и сбрил. Хотя это не проблема – бородатых гоблинов хватает. А зомби и черви – сплошь обросшие. Но я побрился. Таблетка для бритья стоит два сола. Ага. Таблетка. Серая таблетка размером с большую монету. Продается в торговых автоматах. Берешь с собой в душ. Хорошо смачиваешь. И она превращается в густое серо-синее желе – этой смесью хорошенько смазываешь все места, где не желаешь волос и щетины. На голову не хватит, а вот на щеки, подмышки и прочие причинные места – да. Ждешь минуту – и смываешь желе вместе с волосами. Готово.

Так что я свежевыбритый и не пахнущий потом орк. Расту как личность!

Узнал про стрижку волос. И удивился – система этим не занимается. Хочешь быть стриженным? Стригись сам. Ну или найди гоблина с ножницами и за небольшую мзду он тебя оболванит в меру своих возможностей. Не хочешь? Купи две таблетки для бритья и обмажь ими свою дурную голову.

Убедившись, что Йорка окончательно проснулась, спросил:

– Что сегодня требует система от толком не выспавшегося гоблина? Какое служение желает?

– Удивительно чистое, блин.

– Дай угадаю – подача двадцати блоков их отверстия А в приемные ниши Б, В и Е. Верно?

– Ага. То же самое? Конечно. Мы же группа. Пришла в себя, гоблин?

– Более-менее.

– Тронулись. Позавтракаем в дороге. Нам далеко шагать, кстати?

– Угу. Километра четыре. Сначала до семнадцатого перекрестка. Там свернем на двенадцатую тропу и по ней до двадцать девятой тропки. Там считай и пришли. Шагать почти час.

– Уложимся в полчаса – не согласился я – Пошли!

И мы потопали по безлюдным тихим коридорам. Если честно – даже жутковато. Я тут всего пару дней можно сказать, но уже привык к постоянным толпам, крикам, чавкам, хохоту и плачу, что постоянно наполняют Окраину. А тут такая тишина…

Пока шли, научил Йорку правильно заворачивать за углы. Большинство людей подходят к углу впритык и резко сворачивают. Экономят время и силы. Я потребовал, чтобы она отступала от стены как можно дальше, не ленясь делать небольшую петлю. Пусть это лишние три-четыре шага, но при этом никто не воткнет тебе нож в живот – если за углом засада увидишь ее загодя и появится шанс среагировать. Компаньонка – как я стал ее иногда величать, сонно и недовольно шипела, огрызалась, но с каждым разом обходила углы все умнее.

– Никого нет – удивленно сказала Йорка, когда мы подходили к семнадцатому перекрестку – Почему все спят? Ведь это так выгодно и удобно – рано выполнить задание. А потом хочешь спи, хочешь гуляй.

– А ты почему спала? – ответил я вопросом на вопрос.

– Так ночь же…

– Вот-вот.

– И никто кроме нас так не делает что ли?

– Вот тут ты сильно ошибаешься – усмехнулся я – Поверь – уйма хитрованов выполняет задания ночью. Тихо и незаметно. Просто они не торопятся просвещать и убеждать других в выгоде такого подхода. Зачем? Они ведь сами догадались – или подсмотрели – пусть и другие своим умом доходят.

– Ну да – мы ведь тоже никого не убеждаем. Не хочешь делиться инфой?

– Не – мотнул я головой – Другая причина. Парадокс в том, что все шишки достаются тому, кто уговаривал.

– Это как?

– А так – сначала ты с искренним желанием помочь какому-нибудь гоблину рассказываешь о всех прелестях работы ночью. Он с ленцой слушает, зевает, потом отмахивается – ерунда мол. Тут и начинается удивительное – вместо того чтобы послать лентяя нахрен, ты заводишься, начинаешь уже не рассказывать, а убеждать. И в конце концов у тебя получается его убедить. После чего он просит тебя его разбудить ночью, потом сопроводить к месту работ, следом уже не просит, а чуть ли не требует помочь с самой работой. Ты все делаешь. Но он еще не уверен. Надо бы повторить. На следующий день все повторяется. Ты весь в грязи и поту успеваешь и свою работу сделать и ему помочь. И только потом он с неохотой признает – ну да, что-то в этом есть. Может и буду так делать – если ты будешь будить меня каждую ночью и помогать в работе. Чего? Не будешь меня будить каждое утро? Помогать не будешь? Вот ты гребаная сука! Так и знал, что обманываешь!

– Ну ты и мрачный!

– Не я мрачный. А так и есть. Поэтому гоблины вроде нас тихонько выполняют задания и лишний раз не болтают. Опять же ночью бродишь, свидетелей мало. Вдруг тот, кому ты все расскажешь, решит, что твои шлепки ему как раз по размеру и подкараулит за углом?

– Вот это в точку про Окраину!

Вскоре мы углубились на незнакомую территорию. Во всяком случае для меня. Автоматически перешел на не столь быстрый шаг и Йорку придержал. Не лети, гоблин. Не лети.

– Да я здесь бывала! – попыталась она меня успокоить – Много раз. Дорогу покажу.

Я кивал, соглашаясь, но ускоряться не спешил. Надо осмотреться.

Тут все несколько иначе. Вроде те же дороги, тропы и тропки. Но отличия все же есть. Здесь все выглядело более… старым… Металлические стены потускнели, потолок не такой высокий как в наших родных коридорах – разница где-то в метр. Сплошной стальной пол часть прерывается вставками из частых решеток, оттуда рвутся потоки воздуха, и каждая такая решетка несет сюрприз. Из одной с ровным гудением исходит теплый воздушный поток с легким запахом пыли и железа. Приятно задержаться и погреться. Из другой решетки рвутся прерывистые леденящие порывы, морозящие кожу. Из следующей решетки исходит слабый поток воздуха и отчетливый аромат чего-то съедобного – но не понять, чего именно. В этих коридорах больше поворотов, на части стен и потолка видны странные вздутия неизвестного предназначения. Нигде не встретились любимые гоблинами теплые стенные выступы, на которых так приятно согревать усталые кости.