В плену удовольствия. (ЛП) - Торнтон Элизабет. Страница 35

- Так вы и получили славу знатока дамской моды?

- Так она зародилась. С тех пор я многому научился.

Ева была поражена, хотя и не смогла сдержать смех.

- Разве ваша кузина не беспокоилась о своей репутации? Что сказал бы её жених, узнай он об этом?

- Мораг уверяла, что Родерик вызвал бы меня на дуэль, но это только добавило бы мне уважения среди сверстников.

- А ещё могло привести к вашей смерти, - возмущённо возразила Ева. – Об этом вы подумали?

- А…нет. Не думаю. Я хороший фехтовальщик. Кроме того, кузина сказала, что разорвёт помолвку и это разобьёт сердце Родерика. Он был по уши в неё влюблён.

Ева расслабилась и внимательно посмотрела в смеющиеся глаза Эша.

- Вы всё выдумали!

- Не совсем. Я слегка приукрасил факты, чтобы притвориться более интересным, чем есть на самом деле.

Мисс Диаринг уже была готова обидеться, но он остановил поток язвительных слов, чуть не сорвавшихся с её языка, – всего лишь сунув виноградину в открытый рот Евы.

- Я солгал о Родерике, - признался лорд Эш. – Он бы долго смеялся, попытайся кто-нибудь сказать ему, что Мораг мной увлеклась. Родерик называл меня «боязливым зверьком». Он был не настолько глуп, чтобы подумать, будто кузина мне по силам.

Эш наклонился и серьёзно посмотрел Еве в глаза.

- Я рассказал вам обо всём под большим секретом. Не хотелось бы, чтобы история моего мошенничества распространилась. Мне нужно думать о своей репутации.

Он над ней потешается! Ева вернула ему задушевный взгляд — вот только она не шутила.

- Я могу заглянуть вам в душу, Эш Денисон, - промолвила она мягко, - и хотя верю каждому сказанному вами слову, вы рассказали мне не всё.

- Я – открытая книга, - запротестовал он.

Ева расслабилась и задумчиво посмотрела на него:

- Тогда расскажите, что случилось с вашей мамой. Анджело назвал её «хрупким цветком». Что он имел в виду?

Брови собеседника поползли вверх, затем лорд Денисон потянулся за своим бокалом и сделал большой глоток.

- Что ж, - наконец произнёс он, - никто никогда не назовёт вас «боязливым зверьком», мисс Диаринг, но это одно из ваших качеств, которым я всегда восхищался.

Впрочем, это прозвучало не так, словно он восхищался, и, обратившись к ней «мисс Диаринг», Эш установил между ними некоторую дистанцию.

От неприятной обязанности извиняться Еву спасла остановившаяся возле них Анна Контини. С её руки свисала маленькая корзинка из ивовых прутьев. Указывая на две тарелки на придиванном столике, писательница спросила:

- Вы закончили есть? Если да, то я бы хотела выбрать угощения для моих дорогих осликов.

- Пирожки с устрицами? – выразил сомнение Эш, когда Анна смахнула содержимое его тарелки в свою корзинку. – Ваши ослики едят пирожки с устрицами?

- Просто поразительно, что едят ослы, - невозмутимо ответила она, глядя на тарелку мисс Диаринг. – Вы будете этот пирог со свининой, Ева?

- Нет, я приберегла его для ваших питомцев.

- Вы так добры.

Когда Анна отошла, Эш заметил:

- Эта женщина действительно экстравагантна. Если бы я подбирал ей одежду…

Он посмотрел на Еву, она на него, и оба улыбнулись.

Но мисс Диаринг знала кое-что, о чём не догадывался её собеседник. Угощение предназначалось не для осликов, а для маленькой беглянки из Бедлама. Они с Анной посоветовались и вместе разработали план, как обеспечить Нелл достаточным количеством еды.

Лёд был сломан. Эш спросил:

- Не могли бы мы вернуться к тому, с чего начали? Вы сказали, что не узнали те сады. Может, продолжим с этого момента?

Ева была рада последовать его примеру.

- Я записала свои впечатления, - сказала она, вынимая из ридикюля сложенный листок писчей бумаги. – Ехидные замечания не разрешаются.

- Я подумал, что вы, возможно, захватили свою маленькую записную книжку.

- Это очень близко к ехидному замечанию.

- Я весь внимание.

Ева развернула листок с заметками и вздохнула:

- Всё, что у меня есть, – это вопросы.

- Прекрасно. Давайте посмотрим, не совпадают ли ваши вопросы с моими.

Она снова тяжело вздохнула:

- Что произошло, когда Анджело опубликовал свои рассказы?

- Могу говорить только за себя. Я был в ярости. Он воскресил старую трагедию, намекая, что это убийство. Мне хотелось свернуть ему шею.

- Может быть, поэтому он и опубликовал эти рассказы, – о, не для того, чтобы ему свернули шею, а чтобы привлечь внимание к несчастным случаям, которые на самом деле были убийствами.

- Что? – возмутился Эш.

- Это всего лишь мнение, которое я предлагаю вашему вниманию, - торопливо произнесла Ева. – Вы просили прочесть рассказы и поделиться моими впечатлениями. Что ж, я не вижу эти истории в том же свете, что и вы. Они трагичные, да, но не думаю, что в них содержится злой умысел.

- В них есть злой умысел, если они лживы.

Эш задумался на мгновение, уставившись на склонённую голову собеседницы, и наконец сказал:

- Не знаю, почему я выплёскиваю своё разочарование на вас. Вы не сказали мне ничего из того, что не приходило в голову мне самому, просто я не хочу в это верить.

Его чёрные брови сошлись в суровую линию над задумчивыми глазами. Ева пожалела, что не удержала свой рот на замке. Она поделилась с ним своими догадками, а не убеждением, но, казалось, добилась лишь того, что вскрыла старую рану. Должно быть, это ужасно — думать, что твоего брата убили.

Брови Эша разгладились, и он тяжело вздохнул.

- Если ваше предположение верно, то Анджело по некоей причине опубликовал свои рассказы, чтобы привлечь внимание к убийствам трёх невинных людей. Будь я убийцей, то опасался бы того, что этот автор напишет дальше. Я бы заставил его замолчать до того, как он меня разоблачит.

- Что объяснило бы нападение на Лидию, - осторожно добавила Ева.

Неулыбчивые губы Эша медленно изогнулись.

- Это очень изящное предположение, - сказал он, - но оно вызывает вопросов едва ли не больше, чем даёт ответов.

- Я знаю, - хмуро ответила Ева.

- Например, если Анджело верит, что были совершены убийства, почему он не написал каждому в отдельности: мне, полковнику Ширеру и леди Тригг, чтобы поведать об этом? Зачем дожидаться, пока мы прочтём его рассказы в «Геральд»? А что, если их не напечатали бы в газете? Что тогда? И зачем ждать так долго, чтобы посеять в наших умах эти сомнения?

Плечи Евы поникли:

- Не имею ни малейшего представления.

- Но больше всего меня беспокоит вопрос, зачем кому-то надо было много лет назад убивать трёх невинных людей. Не могу говорить о горничной полковника Ширера или лакее леди Тригг, но я знаю своего брата. Гарри был серьёзно болен. Что плохого он мог совершить, чтобы вызвать ярость убийцы? Пока на этот вопрос не будет ответа, злодеем в моих глазах останется Анджело.

Ева развела руками:

- Не буду с вами спорить. Его имя так крепко засело в моей голове как имя злодея, что я нахожу почти невозможным это изменить. Но это не значит, что моё сознание закрыто для других возможных вариантов.

- Согласен. – Эш встал и протянул руку. – Мы уединились здесь слишком надолго. Давайте посмотрим, чем там занимается молодёжь.

***

А молодёжь – те, кто был молод годами или душой – самозабвенно танцевали. Стоя с Эшем на краю зала, Ева позволила своему взгляду блуждать по комнате. Она снова это делала: пыталась сосредоточиться на своём даре, как если бы он был компасом и мог указать ей на злодея. На Анджело.

Внезапно её сознание оказалось посреди урагана бурлящих эмоций – волнение, азарт охоты и предвкушение окончательной победы. На мгновение Ева решила, что находится в мыслях Анджело, но образ Софи Виллерз завладел всеми её чувствами. Помимо всего прочего, мисс Диаринг ощутила и ярость – ярость отвергнутой женщины – фурии[42], ищущей отмщения.