Десятый сосед - Хаан Ашира. Страница 9

Видимо, чтобы окончательно меня добить, этот мужчина, от которого у меня подгибались ноги и в голове взрывались фейерверки, вдруг скривил губы и насмешливо спросил:

– Так вы, кажется, говорили, что живете в квартире подо мной?

– Да.

«Ева, он женат, – сказала я себе. – Все, отведи глаза в сторону. Не важно, почему он спрашивает!»

– Прямо вот соседка снизу?

– Да.

«Ева, у тебя дома свой мужчина, прекрати пялиться на это совершенство!»

– А зовут вас, случайно, не Ева?

– Ева…

Я таяла, как мороженое. Он знает мое имя!

Точно, деградировала до уровня школьницы.

– А мужа вашего – Олег? – уже полуутвердительно сказал он.

– Я не замужем… – машинально ответила я, пока не понимая, к чему он клонит.

– Мне все равно, – отрезал он. – А вот то, что у меня в квартире вчера всю ночь были отчетливо слышны все ваши претензии друг к другу, – вот это не все равно. Почему я должен знать подробности ваших семейных, финансовых и сексуальных проблем? Вы считаете уместным посвящать в них посторонних людей?

И он раздраженно хлопнул ладонью по кнопке вызова.

Я не знала, как оправдываться. Судорожно припомнила все то, что мы с Олегом наговорили друг другу, – и покраснела. Господи. Господи. Нет. Ну, нет! Это все из-за одной захлопнувшейся двери? Или я еще в чем-то провинилась?

В тот момент я с удовольствием рванула бы по лестнице пешком, собрала рюкзачок, села на поезд Москва – Владивосток, перешла границу с Китаем и затерялась в каком-нибудь городе-призраке покрупнее.

Но лифт как раз приехал, распахнул двери, и просто сбежать было бы слишком по-детски. Я и так выставила себя полной идиоткой!

Поэтому я зашла с соседом в лифт – и оказалась в ловушке.

Он выглядел раздраженным и злым, морщинка залегла между нахмуренными бровями, а взгляд метал молнии. Губы кривила гримаса отвращения, но почему-то его огненная злость только притягивала меня.

Когда он потянулся к панели с кнопками, чтобы нажать сначала мой десятый, потом свой одиннадцатый, я на секунду задержала дыхание от того, что в тесном лифте он был слишком близко. Его кожа излучала жар даже через рубашку и пиджак, а запах «Dior Homme» снова манил к себе.

На мгновение я прислонилась к его груди и, вместо того чтобы холодно отстраниться, как предписывают правила вежливости по отношению к соседям, задержалась и глубоко вдохнула его запах – смесь парфюма, холодного ветра, ноток натуральной кожи. Мне не хотелось отрываться.

«Мне жарко, мне тесно, мне невыносимо, – думала я, – это самые странные ощущения в моей жизни. Что я делаю вообще! А если он поймет, что я это специально?»

Но он будто ничего не заметил – нажал кнопку и отстранился, оставив меня в полном смятении.

«Вот черт! Черт-черт-черт! Я не знаю, что со мной происходит, но это очень плохо. Он женат. У меня бойфренд… сожитель… гражданский муж… да какая разница! Но я впервые испытываю такое по отношению к мужчине!»

Мне всегда хватало симпатии, красивых глаз и того, что меня хотят. Даже когда я была отчаянно влюблена, это чувство жило где-то в голове, вгрызаясь в мозг обезумевшей крысой, но не было настолько витальным. Подобной животной тяги я не ощущала никогда.

Он отстранился, и мне пришлось собрать остатки воли, чтобы не прижаться обратно. На сегодня достаточно унижений.

Каждая из тридцати двух секунд поездки до десятого этажа оставила у меня на коже невидимые кислотные ожоги. Я отвернулась и только краем глаза видела рукав пиджака, манжет белой рубашки из-под него, блеск браслета часов. Пальцы у него сухие, с узловатыми костяшками, аккуратными прямоугольными ногтями… Я рассматривала их и просто сходила с ума от того, какие они совершенные.

«Ева, прекрати!»

Я едва дождалась, пока лифт остановится на моем этаже. Даже не дождалась – едва двери начали открываться, я попыталась протиснуться, билась о них, как дурная бабочка о стекло…

И услышала за спиной обидный смешок.

Когда лифт уехал наверх, я закрыла глаза, пережидая, пока отпустит острое ощущение позора, но опять забыла, что ему надо подняться всего лишь этажом выше! И все, что мне оставалось, когда я услышала, как он выходит из лифта, – затаиться и ждать. Слушать, как сосед долго ищет ключи по карманам, находит их и роняет, поднимает, отпирает дверь, ругаясь полушепотом, и, наконец, захлопывает ее за собой.

Теперь можно было отмереть и открыть свою.

Я рассеянно шарила в сумке в поисках ключей, пытаясь выцепить их за стеклянный брелок, но мне все время попадались то помада, то коробочка с леденцами, то зарядка для телефона, то еще десяток самых необходимых вещей, которые вечно болтаются на дне и никогда не находятся, когда нужны.

Мысли мои были заняты совсем не ключами. Я пыталась понять, что это вообще было. Может, у меня просто недотрах? Не помню, когда в последний раз получала оргазм. Может, надо просто кончить, и я перестану бросаться на симпатичных незнакомцев?

Мне действительно страшно хотелось секса. Такое взвинченное состояние, как после эротических снов, когда просыпаешься распаленная, так что, кажется, дотронься – и взорвешься.

Я пробовала использовать Олега в такие моменты, но он с подозрением спрашивал, кто это мне приснился, какой чужой и прекрасный мужчина меня возбудил?

Если я сейчас на него наброшусь, у его подозрений будут все основания.

Домашняя кухня

Я не успела нащупать выключатель, а Олег уже был в коридоре. Он забрал у меня сумку, помог снять пальто и поцеловал в губы. Я качнулась к нему, продляя поцелуй. Он обнял меня за талию, я закинула руки ему на шею…

– Посмотришь, что у меня на кухне? – спросил он, прерывая объятия, прямой дорогой, как мне казалось, ведущие в постель. – Я попробовал сделать лазанью, но в соусе то ли помидоров многовато, то ли еще что, не пойму. Фигня какая-то. Я бы поправил – и через пятнадцать минут ужин готов.

– Да, сейчас…

Я сняла сапоги, чувствуя, как горят губы, требуя продолжения. Но Олег ушел к своей лазанье, кажется, даже не заметив моего состояния.

Наши с ним проблемы были не в том, что он хотел секса больше, чем я, а в том, что он хотел его именно тогда, когда я не хочу. Даже не знаю, что противнее – лежать и думать, что ты, современная женщина, почему-то оказалась в ситуации вынужденного брака прошлых веков и теперь смотришь в потолок и думаешь об Англии, или лежать и злиться, что ему опять «что-то не хочется» и «ты же сама мне объясняла, что это тоже насилие, только над самим собой».

– Сейчас, только руки помою! – прокричала я ему.

В ванной я заперла дверь, включила воду и прислонилась к холодной кафельной стене, поспешно расстегивая джинсы. Пальцы скользнули между ног даже слишком легко – я стала такой мокрой, какой не бывала даже в свои самые жаркие моменты.

Меня мгновенно бросило в жар; капельки пота выступили на лбу. Я закусила губу, почувствовав, как непривычно быстро и ярко начинает нарастать напряжение, доходит до верхней точки, откуда всего десятка два движений до…

– Ты там плачешь, что ли? – перекрикивая шум воды, спросил Олег. – Ева?

Он забарабанил в дверь.

«Черт тебя принес!»

Я быстро застегнула джинсы, сполоснула руки и вышла к нему, улыбаясь:

– Нет, с чего ты взял?

– А что такая красная? – подозрительно разглядывая мое лицо, поинтересовался он, но тут же отмахнулся: – Ладно, соус попробуешь?

– Я… – вымолвила, выдыхая кипящий в легких воздух, – забыла переодеться, минутку!

– Ну, Ева, он же пригорит!

В спальне я скинула блузку и лифчик, втянув воздух сквозь сжатые зубы, и, случайно задев соски, почувствовала, как они вспыхнули от возбуждения. Сняв джинсы, я замерла, едва прикоснувшись к себе через тонкую ткань белья. Вопреки моим опасениям – а теперь еще и надеждам! – тело не собиралось утихомириваться. Оно требовало разрядки, причем в ультимативной форме.

Я провела пальцами по ткани и сжала рукой свою грудь. Господи! Олег, ну вот что ты не пользуешься, когда надо!