Танцующие в темноте - Ли Маурин. Страница 41

Она уже собиралась выйти из комнаты, как вдруг Стелла подошла к ней вплотную и взяла ее за руки. Все ее хорошее настроение улетучилось, и выражение лица сделалось жестоким.

— Есть еще кое-что, о чем нам надо поговорить перед тем, как я уеду.

— О чем же? — нервно спросила Фло.

— Я отлично знаю, почему вы тогда оставили прачечную. Скажите мне правду, отцом вашего ребенка был Фриц?

Вопрос показался Фло настолько абсурдным, что она громко рассмеялась:

— Конечно, нет! Ради всего святого, с чего вы взяли?

— Я просто спросила, вот и все. — Стелла улыбнулась и похлопала Фло по руке. — Вы замечательная девушка, Фло. Я сожалею, что раньше вела себя так ужасно, но на меня столько всего свалилось. И потом, меня всегда одолевали подозрения о вас и Фрице. А теперь попрощайтесь с детьми и скажите им, чтобы они спускались, мы отправляемся.

Никто не думал, что это возможно, но налет, который состоялся на следующую ночь, оказался еще страшнее. Долгие десять часов с воздуха на Ливерпуль бесконечной чередой летели зажигательные и фугасные бомбы. Фло решила не спускаться в убежище, а оставалась в постели, пытаясь читать найденный наверху роман. Так же она поступила и следующей ночью, когда налет был еще дольше. Дом казался ей не менее безопасным, чем кирпичное убежище, и, по крайней мере, ей было тепло и уютно — к тому же она могла приготовить себе чай, когда ей этого хотелось.

Каждое утро она шла на работу (хотя по ночам не смыкала глаз), убеждаясь по дороге, что Клемент-стрит и Бурнетт-стрит в целости.

Рождественским утром она сходила к мессе, а потом занималась уборкой, ликвидируя беспорядок, оставшийся после Фрицев. В восторге от отъезда дети разбросали повсюду игрушки и одежду, а в кухне осталась грязная посуда. Фло переходила из комнаты в комнату, чувствуя себя призраком в большом тихом доме, поднимая вещи и раскладывая их по местам, собирая грязное белье. Она взяла с собой вниз предметы домашнего обихода: скатерть, кастрюлю, заварочный чайник, несколько книг — и решила, что лучше купить свежие продукты, чем использовать оставшиеся после отъезда Фрицев. Съедобной казалась только ветчина. Правда, миссис Макдоннегал наверняка прошагала не одну милю, прежде чем сумела найти сухофрукты для рождественского пирога.

Фло вернулась в гостиную и уселась на подоконник огромного эркерного окна, рядом с елкой, которую помогала украшать. Площадь Уильяма будто вымерла, хотя наверняка люди праздновали за закрытыми светомаскировкой окнами. В подтверждение этому неподалеку остановился автомобиль, и из него выбралась пара с двумя детьми. Мужчина открыл багажник и передал детям коробки в красной подарочной упаковке. Фло вспомнила подарки, купленные для Фрицев, которые так и лежали под кроватью, подальше от их любопытных глаз. Она отнесет их в центр для сбора пожертвований тем, кто потерял в этой войне близких, — пусть другие детишки порадуются им.

В доме было так тихо, что, казалось, сама тишина тикает, как часовой механизм бомбы. На Бурнетт-стрит заканчивают ужин и переходят к шерри. Салли говорила, что приедет Джок, и Альберт тоже будет. Никто из них не собирался навестить Фло, полагая, что она приглашена к Фрицам. Фло возмущенно фыркнула. Неплохо бы поплакать от души, но она сама во всем виновата. Если бы она отказала Томми О'Мара, когда он пригласил ее на прогулку, то сейчас сидела бы вместе со всеми за столом на Бурнетт-стрит, а Марта разливала бы шерри.

Шерри! На верхней полке кладовой стояло полдюжины бутылок. Фло зашла в кухню, взяла бутылку и уже собиралась спуститься вниз, когда в алькове рядом с камином заметила радиоприемник. В отличие от приемника Альберта, работавшего на батарейках, у этого было электрическое питание. Кроме того, он был намного лучше приемника Альберта. Бакелитовый корпус сделан в форме панциря черепахи, а шкала настройки напоминала вентилятор.

Она провела остаток дня, попивая шерри, без интереса читая книгу, вполуха слушая радио, убеждая себя, что прекрасно проводит время. И только когда мужчина глубоким красивым голосом запел «Танцующие в темноте», Фло расплакалась, расплакалась от души и надолго.

На второй день Рождества Фло перетащила мебель на середину комнаты и выкрасила стены в свежий лимонный цвет. Красить пришлось дважды. Закончив покраску, она испытывала одновременно и усталость, и удовлетворение от проделанной работы. Комната стала значительно светлее, но светомаскировочные шторы выглядели просто ужасающе. Она совершила набег на верхний этаж и нашла несколько комплектов кретоновых занавесок бронзового цвета, которые и повесила поверх светомаскировки. Ее жилище начинало походить на дом.

Дом! Фло уселась на один из колченогих стульев и задумчиво поднесла палец к подбородку. Да, у нее есть дом, но нет жизни. Мысль о том, что ей предстоит провести еще много ночей в одиночестве, слушая радиоприемник, не прибавила ей бодрости, а ходить одной в кино или на танцы ей тоже не хотелось. У нее две сестры примерно одного с ней возраста, а это означало, что, к сожалению, у нее общий с ними круг знакомых и друзей. Ближайшей подругой она могла назвать Бел, но от Бел, находившейся в Шотландии, было мало толку. Разумеется, она всегда могла сменить работу, чтобы познакомиться с женщинами своего возраста, но считала делом чести сохранить семейное предприятие мистера Фрица.

— Я найду себе благотворительную работу! — вслух сказала она. Таким образом, она будет занята по вечерам, кроме того, ей всегда хотелось сделать что-нибудь практическое для победы. — Я вступлю в Женскую Добровольческую Службу или буду помогать в Центре восстановления. Альберт говорит, что есть даже женщины-пожарные. Я решу, чем мне заняться в новом году.

На следующий день к ней заскочили Салли и Джок, но Фло не стала говорить им, что Фрицы уехали — иначе Салли могла почувствовать себя обязанной остаться, а по их виду можно было сказать, что они ждут не дождутся возможности побыть наедине. Еще через день в прачечную заглянула мать, чтобы узнать, как у нее дела, и Фло ответила, что у нее все в порядке. Фло не хотела, чтобы мать думала, будто она жалеет об уходе из дома, впрочем, она и не жалела. Конечно, может быть, ей пришлось провести не самое веселое Рождество, пусть лучше так, чем жить под одной крышей с Мартой. Меньше всего Фло хотелось, чтобы ее жалели, хотя в Новый год она сама себя очень сильно жалела.

Напротив, через площадь, в полном разгаре была вечеринка, звучали самые модные песенки: «Мы больше никогда не встретимся», «Еще никогда ты не была такой красивой», «Загадай желание по звезде». На Парламентской улице люди распевали песни во весь голос. После Рождества налетов стало меньше, и, без сомнения, все чувствовали себя в относительной безопасности, снова разгуливая по улицам. Фло включила радиоприемник, но бестелесные голоса только усиливали, а не рассеивали ее одиночество. Она хотела взять книгу, стаканчик шерри и пораньше лечь спать — у нее еще оставалось две бутылки, — но с раннего детства она привыкла вставать, когда часы били новогоднюю полночь. Фло вспомнила, как сидела на коленях у отца и все вокруг целовались и обнимались, желая друг другу счастья в новом году, а затем пели "Auld Lang Syne" [3].

— Я могла бы прийти на эту вечеринку незваной гостьей! — При этой мысли она улыбнулась, и память услужливо воскресила: Джози Драйвер, упокой Бог ее душу, как-то рассказала, что после вечеринки накануне Нового года она оказалась на площади Святого Георга: «Все были вне себя от страха, но зато мы очень хорошо провели время».

Фло набросила пальто. Она пойдет в город. По крайней мере, вокруг будут живые люди, пусть даже она их не знает, пусть они будут пьяны как сапожники — ее это не касается. С тех пор как она глотнула шерри, ее и саму не назовешь трезвой как стеклышко.

На чистом безоблачном небе висел месяц и добрый миллион звезд, так что при полной светомаскировке все было хорошо видно. Из танцевального зала «Риальто», из баров, мимо которых она проходила, доносилась музыка. Кажется, в этом году люди праздновали веселее и беззаботнее, чем обычно, будто отложили мысли о войне в тайники своих душ именно на эту волшебную ночь.