Чердынец (СИ) - taramans. Страница 26
И годам к пяти-шести ребенок, не зависимо от пола, уже знает, что между мамой и папой, или же — братом и невесткой (подставьте свои варианты!) — ночью что-то происходит! Все эти непонятные звуки, скрипы, вздохи-ахи! Это почему-то жутко стесняет ребенка, бросает в дрожь от неловкости и стыда за своих близких! Это даже с лучшим другом/подругой нельзя обсуждать — ибо стыдно! За родных стыдно — ну как же так, они же такие хорошие, и вдруг непонятно чем «этим» занимаются?! В этом же ничего хорошего нет, а только стыд вселенский!
Потом, попозже, найдутся доброхоты, из числа «постарше», которые разъяснят телепню/дурочке малолетним, что есть что! Но до поры, до времени, даже побасёнки «про это» — неприлично рассказывать! А уж делиться с кем-то о своих родителях — вообще никем и никак не обсуждаемое, но тем ни менее — очень жесткое ТАБУ! Вот про брата и его жену — тут возможны варианты. Некоторые, глупо хихикая и краснея, допускают такое. Но — это не от большого ума! И тоже порицается пацанячьим обществом!
Если про чужих людей — да! Это интересно, познавательно! Но все равно как-то бросает в дрожь и стыд, ошпаривая краснотой лица! Только не понятно еще — почему же так стыдно, но до одури интересно! Ну, к годам двенадцати-тринадцати краснота чуть редеет, лица не так краснеют, а вот интерес — остается, даже возрастает, вызывая смутные томления по ночам, и удивление, и смущение от мокрых трусов — по утрам!
Перефразируя поэта — «вот так взрослели мальчики!».
Хотя и к этому возрасту еще вызывает непонятную дрожь и покраснение лица мальчишки, случайный взгляд на девичью/женскую грудь или (боже упаси!) — попу! И глаза сразу нужно отвести, чтобы не увидели этот твой бесстыжий взгляд! А лучше — вообще убежать, чтобы не увидели резко оттопырившиеся штаны!
Чуть старше уже понятна эта дрожь, стыда она не вызывает! Появляется смелость и даже желание — увидеть грудь или даже попу, и уже не случайно! А лучше — разглядеть это внимательно и запомнить! И мокрота в трусах поутру стыда не вызывает, а лишь досаду — блин, опять! Ну и судорожные, метущиеся размышления — как же это приблизить, этот момент! Вот бы попробовать! А с кем? А как? Да нет, блин, не получится же! Вот гадство-то!
Уже учась в Крыму, это в четвертом-пятом классе-то! от одноклассников услышал, что, как, и зачем! И был обсмеян за незнание азов и свою девственность! Вот они-то, одноклассники, уже и с той, и с той, и с той! Это была, конечно же, бравада, хвастовство и вранье!
Но было почему-то стыдно и за себя, и за тех девочек — которые хорошие, симпатичные и милые! И раздумья — неужели правда? Да быть такого не может! Ведь та же Маринка — это ведь ангел! Ей же только портфель носить, до дома провожать, вздыхать украдкой — а не это вот все! Как она могла!!!
Да, помню, было нелегко тогда!!!
Хотя — когда тогда? Это вот сейчас, здесь и со мной! И на огороде будут опять молодые женщины в купальниках и трусиках, а мне, старому кобелю в мальчишечьем теле, смотреть на них и потеть-краснеть-сопеть?!
Ведь если раньше я, будучи пацаном, вообще не обращал внимания на взрослых женщин… ну как — почти не обращал! Меня больше интересовали девчонки чуть старше меня — не ровесницы-пигалицы, а этак года на два-три-четыре…
То теперь-то как раз больше женщины интересуют — ведь в голове-то у меня — шестидесятилетний мужик, для которого двадцатипятилетние-тридцатилетние — это девочки; а тридцатипятилетние-сорокалетние — женщины «в соку». И как быть? Тут же — вообще не вариант!
И придется все это терпеть и делать вид, что я вообще-вообще ничего не понимаю, что я совсем мальчишка, что «что его стесняться-то?».
Вот когда (только КОГДА!!! и никак иначе!) «сыграют» билеты и обретение дома нашей семьей выйдет на финишную прямую, тогда можно будет свалить с этого огорода — причина уже будет! Стройка!
Месяц, как минимум! Черт! Черт! Черт!
И еще эта ведьма дядьки Володьки! Вроде бы все нормально, но только ляжешь спать — начинает мерещиться и улыбается, поворачивается чуть полубоком, прогибает спинку! Черт! Пойду-ка я поприседаю, поотжимаюсь, попрыгаю — все полезнее будет! Методы Андриано Челлентано — форева!
Да… Вот такие проблемы тоже имеют место быть! И никуда от них не деться! Вот бегать по утрам нужно начинать, да!
Половое созревание обычно у пацанов происходит постепенно. Они еще не осознают, что это и как это! А мне как здесь быть — если «организьма» уже может, голова уже знает, а память содержит… содержит память… да многое она содержит, эта память, мать ее!!!
Занимался я в этот раз куда как дольше и больше, чем обычно.
Бабушка вышла на крыльцо, и не видя меня, прикрикнула:
— Юрка! Ты совсем там сдурел, что ли? Быстро в дом, уже и ужинать пора!
Физическая усталость чуть сняла напряжение, но вот полностью голову — не освободила. Поэтому — умственный труд, только так — не иначе!
Через три дня — День пионеров, когда нужно будет провернуть операцию с билетами! И это тоже — нервов добавляет, между прочим!
Глава 4
Вчера выбрал время и сбегал до Славки Крамера. Он вместе с родителями, также, как и мы, живет в бараке, правда — в соседнем. Здесь, к слову, живет и Крестик с родителями, но его не было дома. Наверное, это и к лучшему, его присутствие может осложнить или вовсе развернуть в другую сторону «встречу на Эльбе».
Объяснив, что уже невмоготу сидеть дома, договорился со Славкой вместе сходить в городской сад, на праздник всех ребят. У бабушки с мамой я и заранее отпросился.
— Пойдете вместе с Катей и Светой! А то — вдруг тебе вновь плохо станет?! — мама была непреклонна.
«Вот еще — геморрой! И как потом от них слинять? Ладно — будет день, будет и пища!».
«Сегодня праздник у ребят — ликует пионерия!
Сегодня в гости к нам пришел Лаврентий! Палыч! Берия!!!»
А было бы неплохо встретиться с «самым эффективным менеджером» — посмотреть на него вблизи, составить свое мнение, а после — уже в старости, рассказывать детям и внукам как встречался «с А-а-а-х! каким человеком».
Это у меня нервное, наверно. Многое решается сегодня.
Как и предполагалось — погода явно — не очень. Хорошо, хоть дождя нет. Но холодно!
Белая парадная пионерская рубашка под пиджаком и курткой почти не видна. Но воротник ее виден, как виден и красный галстук! А значит — формальности соблюдены — я при параде! Славка сегодня что-то кислый. Гоша явно назначил ему рандеву, и это Славку не радует. Он же не знает, что «подлый я» подставлю ему крепкое дружеское плечо — в виде денег!
Девчонки… хотя — здорово, что мы с ним идем вместе!
Катька, судя по виду, и сама не рада, что меня им навязали. И она, и ее подружка Светка Кузнецова — тоже «при параде». Сегодня у них последний День Пионерии — на предстоящем последнем звонке в школе их торжественно будут принимать в комсомол. Я знаю, что они уже прошли все ступени приема — и в Комитете комсомола школы и даже в горкоме ВЛКСМ были. Осталось только в торжественной обстановке получить билет и значок! Взрослые, чё!
Девчонки… Хотя — какие они девчонки?! Они — уже девушки, пусть — совсем молоденькие! Длинноногие, красивые, с красиво уложенными волосами и белыми бантами! Они очень похожи, хотя и совсем разные.
Катюшка — она повыше, постройнее, потоньше. Темно-русые волосы, собранные просто в хвост, но и как-то принаряжены — банты такой эффект дают, что ли? Курточка по фигуре, довольно короткая — ненамного ниже талии. Платье школьное, примерно до середины бедра, красивые стройные, длинные ноги в капроне (праздник же!). Туфли, хотя впору и сапоги надеть — холодно! Красивая у меня сестра, да! Вот только — как всегда у нее на лице маска царевны Несмеяны. Даже не так — абсолютно спокойное лицо, без признаков каких-то эмоций!
Светка, ее закадычная подруга. Вот сколько себя помню, всегда рядом с Катькой была Светка! Они и в одном классе учатся, и на танцы вместе ходят и свободное время, если оно есть — вместе проводят! Они даже грядки полют вместе — сначала в огороде у бабушки Маши, потом — на участке Кузнецовых!