Буря ведьмы - Клеменс Джеймс. Страница 115
Она бросила соединенные руки навстречу дьяволу, позволив обеим энергиям вырваться наружу. Они вырвались с такой силой, что девушку невольно качнуло назад, и она едва не упала.
И вот из ее сплетенных рук сверкнула молния, брызнуло пламя, вырвался ветер, и тяжелые раскаты грома потрясли воздух. Озеро застонало.
Теперь Елена знала имя своей новой силы.
Огонь бури!
И этот огонь вонзился в чудовище, останавливая его полет. Как муха в смоле, оно повисло среди вспыхивающих зарниц, танцевавших вокруг, и буйных ветров, рвавших на куски его плоть. А потом пришел огонь и начал его пожирать. Тварь отчаянно крутилась в клубке схлестнувшихся энергий.
Девушка выпустила последний заряд силы, и тут кожа чудовища треснула, щупальца почернели и завились в жалкие кольца, а крылья превратились в пепел и кости. С последним злобным криком создание Черного Сердца упало в воды озера.
Волны потрясли лодку, все упали. А когда вода немного успокоилась, Эррил поднялся и увидел, что живая Елена по-прежнему сидит на корме.
Она молча кивнула ему — слова были уже не нужны.
Но тут из волн раздались два жалобных голоса. Мишель перегнулась через бортик и помогла влезть Джастону, который тащил за собой мокрого и обгорелого волка.
Эррил подполз к девушке.
— Что это было?
— Огонь бури, — едва слышно ответила она.
Эррил посмотрел на нее и в первый раз взял в свои ее обнаженные руки — они были первозданно нежны и белы.
— Но как?..
— Когда-то ты говорил мне, что древние маги могли нести в одной руке лишь одну магию, — слабо улыбнулась она, не отнимая рук. — Эррил еще сильнее сжал их. — А я, оказалось, смогла обе. И поскольку никто иной, кроме Сисайкоффы, сделать этого не может, то Черное Сердце был явно не подготовлен к такому нападению... и вот я воспользовалась его слепотой. — Она улыбнулась почти застенчиво. — Честно говоря, я и сама не ожидала...
Эррил крепко обнял девушку, прижимая к самому сердцу.
— Ты продолжаешь удивлять меня, Елена...
И Елена прильнула к мускулистой груди, наслаждаясь ее теплом и вдыхая родной запах. О, если бы это объятие никогда не кончалось!
Но волна плеснула и разделила их. Плот едва не перевернулся, а за бортом показалась огромная, в шрамах и ожогах голова на длинной мощной шее. Пасть ее была широко раскрыта и усеяна тысячами мелких, но острых зубов. Выжженные глаза шарили по плоту, явно не видя, но вынюхивая свою жертву. И вот голова дрогнула и застыла напротив Елены.
Она закричала и подняла руку — но силы уже покинули ее. Тогда Эррил сбил девушку с ног и упал сверху, прикрывая ее собственным телом.
Но тут лодка снова закачалась и резким рывком отлетела от головы. Эррил поднялся, чтобы посмотреть. Из глубины вод поднималось еще одно чудовище, тоже с широко раскрытой мощной пастью. Каждый зуб у него был длиной в Еленин локоть, а длинный хвост бил по воде, как кнут. И это новое чудовище с ревом набросилось на исчадие Черного Сердца, вцепилось прямо в длинную шею и начало безудержно рвать его с непонятной яростью. Монстр застонал в предсмертной тоске, разрываемый челюстями болотного зверя.
Через пару минут все было кончено: болотный зверь разорвал чудовище на клочки так, что в зубах у него осталась лишь слепая обожженная голова.
И, в последний раз выкатив на плот большие печальные глаза, могучая рептилия ударила хвостом и скрылась в глубине вод.
Джастон, стоявший на носу и с замиранием сердца наблюдавший эту битву двух гигантов, уважительно прошептал:
— Самец крокана...
— Это Касса Дар вызвала его, чтобы спасти нас?
Но снизу донесся слабый голос ведьмы:
— Нет, это не моих рук дело.
Джастон нагнулся над черной водой, стройный, в облепляющей прекрасное натренированное тело одежде. Он больше не скрывал своих шрамов.
— Я знаю болота, и знаю кроканов. Это была месть. — Он снова обернулся к озеру. — Болота — моя родина, и мы, живущие здесь, умеем выживать и умеем мстить.
И все поняли, что он говорит не столько о крокане, сколько о себе, и по тому, как печально смотрела Мишель на широкую спину юноши, Елена догадалась, что она понимает даже больше, чем остальные. Несмотря на изуродовавшие его шрамы, в этом человеке оставалось еще много силы и много жизни.
Вздохнув, девушка посмотрела на успокоившиеся воды и вспомнила слова Мишель, сказанные не так давно в Шадоубруке, в грязной комнатке гостиницы «Раскрашенный пони»: «Не все войны выигрываются мечом и магией».
Елена посмотрела на свои побелевшие руки.
И почему-то ей стало тепло от загадочной фразы Мишель.
Прошло два дня, а новые друзья все так и не могли расстаться, даже несмотря на грозящие им в болотах ужасы. Елена не хотела прощаться с людьми, ставшими ее друзьями в битве за справедливость и свет. Впрочем, их раны тоже требовали лечения.
И все же на третий день надо было уходить вперед, к побережью. Все стояли на небольшом островке, что приткнулся у самого берега озера. Эррил загружал лодку, а Фардайл подозрительно обнюхивал складываемые вещи. Мишель и Елена стояли напротив Джастона и Кассы Дар. Ведьма собиралась отправить их на побережье прямо через болота.
— Ты можешь поехать с нами, — осторожно предложила Джастону Мишель.
Но тот лишь покачал головой.
— Мне же придется присматривать за лошадьми, — улыбнулся болотник, говоря о животных, что все еще стояли в конюшне Сухой Воды. Их решено было переправить на побережье с караваном местных жителей. Елена настояла на этом, не желая терять свою Мист. Ее кобылка не станет мулом; она никогда не будет таскать тяжести, ведь она для этого слишком капризная и нежная.
Джастон отступил на шаг. Теперь это был не тот унылый и подавленный юноша, которого они встретили несколько дней назад. Приключения в Замке Дракк оживили его; он держался прямо, говорил громко и не стыдился своих шрамов.
— Кроме того, ты ведь знаешь, что мой дом — это болота.
Елена видела, как больно ранят Мишель его слова, особенно когда после сказанного юноша быстро обменялся понимающими взглядами с болотной ведьмой. Мишель отвернулась. Что ж, если пламя стало золой, его не разожжешь вновь, даже если в сердце еще и теплится огонек.
— Тогда нам лучше отправляться немедленно, — притворно-радостно сказала Мишель и направилась прямо к лодке, прижимая руку к обожженному чудовищем боку. Но Елена понимала, что мучает ее отнюдь не физическая боль.
Так Мишель и Джастон расстались скорее друзьями, чем любовниками, оставив Елену последней попрощаться с болотной ведьмой и проводником. Она обняла юношу и повернулась к Кассе. Та уже давно снова надела свое волшебное обличье и теперь стояла перед девушкой в полной силе своей соблазняюще-женственной красоты.
Гибкие пальцы коснулись затянутых в перчатки рук Елены.
— Помни, что ты носишь наследие Сисайкоффы. В твоих руках огромная сила. — Длинный палец поднялся и уперся Елене в грудь. — Но твоя настоящая сила всегда будет заключаться не в руках, а в сердце. Не забывай об этом, дитя мое!
На глазах девушки показались слезы. — А еще не забудь своего обещания, — напомнила Касса Дар. — Ты единственная надежда моего народа.
Елена кивнула.
— Я помню. И верю, что в один прекрасный день Трайсил снова будет возвращен на родину.
Касса Дар улыбнулась, и они обнялись. Волшебство ведьмы было так сильно, что даже крепко обнимая ее, Елена не почувствовала под тугим нежным телом уродливого костяка старой карлицы.
Прощанию пришел конец. Елена и ее спутники взобрались на лодку и расселись по местам. Судно мягко оттолкнулось от берега и пошло своим ходом, направляемое уверенной болотной магией Кассы Дар.
Елена в последний раз обернулась на пару, стоявшую на берегу и поднявшую руки в прощальном приветствии. Только теперь Касса уже нежно держала руку юноши в своей, и они махали вслед отплывающим соединившимися ладонями. Девушка улыбнулась. Значит, Мишель не единственная, кому нравился иссеченный шрамами болотник.