Начисто - Резник Юлия. Страница 17
– Дураки, – шепчу я. – Какие же вы дураки.
Адиль всхлипывает. Сползает мне головой на колени. И сидим мы так долго-долго. А потом дверь в операционную открывается. И оттуда выходит высокий пожилой доктор.
– Ясмин?
Адиль садится. Я вскакиваю.
– Дымов Александр Николаевич. Я оперировал вашу невестку.
ГЛАВА 10
ГЛАВА 10
Воскресенье проходит в бесконечных хлопотах. Самым сложным оказалось рассказать о случившемся детям, Светкиным родителям и, конечно, маме. Благо, что новости обнадеживали. Несмотря на огромную потерю крови из-за разрыва селезенки, состояние Светки оставалось стабильным. Позвоночник у нее, к счастью, не пострадал, а травмы головы были не такими страшными, как нам показалось. Но родня, конечно, все равно в трансе. На стариков жалко смотреть. Да и мальчишки выглядят совершенно потерянными. И это они еще не видели подключенную к аппаратам Светку. Мы с Адилем решили, что это лишнее, и съехали на то, что в реанимацию никого не пускают.
– Вы почему здесь?! – сквозь сон до меня доносится удивленный голос.
– А вы? – сиплю я, стряхивая с себя обрывки сна. – Свете хуже? Что-то случилось? – вскакиваю на ноги.
Мне страшно. Потому что я не могу найти ни одной другой причины, по которой бы оперирующий Светку профессор прикатил сюда в воскресенье. Особенно после нашего с ним разговора. Точней, моего предложения. Денег… Ох, как этот Дымов разозлился! А я что? Я хотела его отблагодарить, а не обидеть. Девочки-санитарки в деталях рассказали, как нам с ним повезло. И что попадись нам не Александр Николаевич, еще неизвестно, чем бы вообще все закончилось. Это ли не намек? – подумала я и ошиблась.
– Нет, не хуже. С чего вы взяли?
– Выходной, а вы тут.
– Да что ж, я не могу проверить пациентов?
Вот как? Я думала, профессура до этого не снисходит. Проверить пациентов может кто угодно, так?
– Спасибо вам большое. Еще раз.
– Вы не ответили, почему опять торчите под дверью. Разве я не велел вам отдыхать?
– А… Да. Конечно. Я просто привезла кое-какие вещи и случайно отключилась.
– Ну, какие вещи? Ей сейчас ничего не нужно, – закатывает глаза Алекандр Николаевич.
– Я не Свете, а брату. Его отсюда не вытолкать. Вторые сутки сидит.
Как раз в этот момент Адиль появляется на горизонте. В шикарном прикиде, который он надел на день рождения, и с мокрой, какого-то черта, головой, выглядит он, мягко говоря, странно. Хорошо, что я додумалась захватить ему одежду на смену.
– Здравствуйте, – чернеет лицом, завидев профессора. – Что-то случилось? Свете хуже?
– Да что ж вы все каркаете? Хуже-хуже! – фыркает тот. – Нормально все с вашей женой. А вот вы, если продолжите в том же духе, загнетесь. Так что быстро все по домам. Отоспитесь как следует. Маша, кажется? – ловит пробегающую медсестру.
– Все верно, Александр Николаевич.
– К Ким до завтра никого не пускать. Этих – тоже. Особенно этих.
– А мы и не пускаем, – пугается медсестричка.
– И в коридор. Нечего им здесь сидеть. У нас, вообще-то, карантинные меры. Все-все, на выход.
– Я не могу, доктор. Она же…
– Ей обеспечен самый лучший уход, можете поверить моему слову. А вы поберегите себя на будущее. На этапе реабилитации силы вам ой как понадобятся.
Адиль бросает на меня неуверенный взгляд. На самом деле я благодарна Дымову. Меня брат даже слушать не стал. Уперся рогом, и все – я здесь буду, присмотри, систер, за малышней. А что за ними присматривать? Одному – двадцать один. Другому – семнадцать.
– Александр Николаевич…
– Ну чего еще?
– Может, я могу все-таки как-то отблагодарить бригаду? Вдруг в отделение что-то надо? Как-то нехорошо получается. Мне же сказали, что вы и не должны были, а…
– Давайте сойдемся на том, что об услуге меня попросил человек, которому я не смог отказать. И закроем тему.
Ну вот, он опять хмурится. Я киваю, косясь на Адиля. Кто его попросил? А главное, когда успел? Никто знать не знал, что случилось. Я даже Молотову так и не решилась позвонить. Или правильней сказать: не успела?
– Ты чего-нибудь понимаешь? – спрашивает Адиль.
– Не-а. Башка вообще, если честно, не варит.
– Знаешь, я все-таки тут останусь.
– Нет, Адиль. Не дури. На тебя уже смотреть страшно. Поедем, Александр Николаевич прав. Тебе нужно отдохнуть.
– А сама-то!
– Я отдохну тоже. Поедем.
И снова я за рулем. Пробок нет, доезжаем быстро. В квартире брата пахнет едой. Теща расстаралась с ужином.
– Как мама? – выскакивает нам навстречу Руслан. За ним возвышается Сашка.
– С вашей мамой все хорошо. Вы-то сами как, м-м-м?
– Да ничего. Держимся.
– Мои мужчинки, – тискаю племянников. Обожаю их!
– Не загоняйтесь, ага? Профессор сказал, что ваша мама умничка. Вот-вот пойдет на поправку. Вот уж кто не будет врать.
– Я его гуглил. Этого вашего профессора. Бабуля попросила. Да и самому было интересно, – хмурится Сашка, накладывая в тарелку пюре и тефтели. В глубине квартиры шумит вода – Адиль пошел в душ. Его теща Елизавета Петровна суетится, заваривая чай. Вообще они с мужем живут отдельно, но в такой момент было решено, что лучше держаться вместе. Так как-то спокойней.
– И что нагуглил?
– Что он пипец какой крутой, – пожимает плечами Саня и протягивает мне тарелку: – Ешь!
Аромат еды щекочет ноздри. Господи, как я проголодалась! Ничего не ела со вчерашнего вечера. М-м-м.
– Отца тоже нужно покормить. Что-то он долго возится.
– Я гляну, – вскакивает Елизавета Петровна. Я угукаю с набитым ртом.
– Сам-то ел, Саш?
– Не хочется. С мамой точно все хорошо?
– Хорошего мало. Но жить будет. Будет ходить. Зачем бы я стала тебе врать?
– Ну, вы ж не говорите, как это произошло.
– Да как-как! Случайно. Она сама вылетела на дорогу.
– Адиль уснул, – шепчет Елизавета Петровна, возвращаясь в комнату.
– Неудивительно. Он от Светы не отходил.
Женщина шмыгает носом. Чувствую, что-то неприятное у нее на языке вертится. Они же с мужем в курсе похождений Адиля. И не очень-то его любят.
– Не братец ли твой часом виноват в том, что случилось?
– Что за чушь?! – возмущаюсь я. Пацаны переглядываются. – Как вы себе это представляете?
– Не знаю, – прячет лицо в ладонях Елизавета Петровна. – Ничего не знаю. Как вообще такое произошло? Почему?! Горе какое… А если Светочка не встанет? Как мы?
Все же в своем горе люди жуткие эгоисты. Как мы, да? Как мы… А как она? Как Адиль? Или, допустим, их дети?
– Почему не встанет? С ее позвоночником все в порядке. Нога сломана, да. Но это дело поправимое. Спасибо, что накормили. Поеду-ка я домой, а то глаза закрываются.
– Давай тебя подкину? – предлагает Санька.
– А вернешься как?
– У тебя переночую. – И смотрит с таким намеком. Вероятно, бабуля и его здорово достала. Я демонстративно широко зеваю.
– Валяй. Права только не забудь взять. Рус, а хочешь с нами?
– Не. Кому-то за батей надо приглянуть. Чет он скис.
– Устал просто. Вообще на этот счет не переживай, хорошо? – внимательно вглядываюсь в глаза младшего.
– Пиздец вы день рождения отметили. – Закатывает глаза. Гашу в себе желание его одернуть за мат, потому что лучше тут и не скажешь. Этот день мы будем точно вспоминать еще очень долго.
– Ничего. Все наладится, – целую Руслана в щеку. Дико несправедливо, что мне приходится вставать на цыпочки, чтобы поцеловать племянника! Ему всего семнадцать, а он уже выше меня на голову. Интересно, а в каком бы возрасте меня перегнал собственный сын? Молотов высок. Если бы он пошел в него, то… Усилием воли ловлю устремившиеся куда-то не туда мысли. А они вырываются. И всю дорогу домой я думаю лишь о том, что если бы на месте Светки оказалась я, если бы все сложилось печальнее, и я бы померла в той подворотне, от меня вообще ничего бы не осталось. Ни-че-го. Если только воспоминания… Но со временем и они бы стерлись.