Практическое руководство по злу (СИ) - "overslept". Страница 188

— Думаю, она хочет пустить кровь Пятнадцатому, — ответила я. — Или дискредитировать нас, чтобы ее собственный вклад в военные усилия выглядел лучше в сравнении. Она вкладывает деньги в подавление восстания лишь постольку, поскольку это укрепляет ее собственное положение, Хун. Если она будет последней женщиной, стоящей на ногах, когда пыль над этим беспорядком осядет, она получит все награды.

— Доверься человеку, который сумеет испортить отличную войну, — прорычала Верес. — Я не хотела тебя обидеть, Айша.

Крыса, похоже, даже не удостоился извинений. Наверное, это не должно было меня так забавлять.

— Немного задело, — сухо ответила Айша. — Акуа Сахелиан — жалкая сука, у которой больше амбиций, чем здравого смысла, если вы все простите мне мой язык. Волофиты известны своей гордостью и непостоянством.

Что ж, если в Творении и была какая-то константа, то она заключалась в том, что всякий раз, когда в комнате находились двое Праэс-аристократов, по каждому предмету высказывалось по меньшей мере три различных мнения. Тем не менее, я отложила неприязнь в тоне Айши для дальнейшего использования — я взяла ее в Пятнадцатый по просьбе Верес и никогда не получала повода жаловаться на ее службу, но от моего внимания не ускользнуло, что она была самым политически уязвимым из моих офицеров. Если бы она была магом, она была бы моим самым сильным кандидатом на то, кто сливал информацию Наследнице. Не имело значения, насколько далеко по линии наследования она находилась, в Пустоши кровь давала о себе знать.

— Итак, разложние, — заговорила я, возвращая нас к теме. — Подмастерье, ты самый близкий к нам эксперт в этом деле. Есть шанс, что Серебряные Копья уберутся с холмов раньше, чем соберутся все…

Я неопределенно махнула рукой, чтобы донести свою точку зрения, точное прилагательное для этой ситуации ускользало от меня. Маг Сонинке задумчиво потер лоб.

— Нет, — наконец ответил он. — Демоны разложения становятся локусом концепции в тот момент, когда они находятся в фазе Творения. Область, на которую они могут воздействовать, со временем растет, но у Башни есть анекдотические свидетельства, подразумевающие, что даже с первого контакта она может переноситься на несколько миль.

Я нахмурилась.

— Никто никогда не пытался составить карту?

— Один раз, — признался Подмастерье. — Чернокнижник, который это сделал, сошел с ума, пытаясь записать цифры, и три этажа Башни были сожжены, прежде чем… то, что образовалось, смогло распространиться дальше.

Что ж, это было совсем не зловеще.

— Значит, маршировать всем легионом на ублюдка — это не выход, — проворчал Наук. — Хорошо, если численностью не взять, мы все равно сможем решить эту проблему так, как Пятнадцатый решает большинство проблем. Вся эта разложенческая фигня требует времени, верно? У нас все еще есть гоблинский огонь. Давайте пошлем саперную роту и подожжем этого ублюдка.

— Я не уверена, что это сработает, — ответила Мастерящая. — Насколько я знаю, его никогда не использовали на демонах. Отчасти это связано с тем, что вещество существует всего двести лет, и призыв демонов редок, но скорее всего успех у попытки будет маловероятен.

— Мы ничего не будем пробовать, — сказала я. — Мы спасаемся, вот что мы делаем. Масего, ты можешь определить его местонахождение? Если только он не окажется прямо над нами, мы уберемся отсюда к дьяволовой матери.

— Демоны оставляют следы в Творении, где бы они ни были, — признал Подмастерье. — Я знаю ритуал, который может определить его местоположение. Но я не могу много им пользоваться, Кэтрин. Он заметит, и порча тоже действует на магию. Самое большее три раза.

Ему не нужно было вдаваться в подробности о том, какой ущерб может нанести воплощение разложения, учитывая связь тауматургии с магом калибра Масего.

— Доктрина легиона, когда он сталкивается с опасностью первого класса, состоит в том, чтобы отступить к месту, удобному для обороны и послать за подкреплением, — сказала Верес. — Мы могли бы вернуться к броду за четыре дня форсированным маршем, а оттуда мы сможем получить дальнейшие инструкции.

Я отрицательно покачала головой.

— Мы не сможем сделать это быстро, — сказала я ей. — Жители Марчфорда — гражданские, они не могут идти в таком темпе.

На мгновение воцарилась тишина. С замиранием сердца я поняла, что все в комнате ожидали, что я оставлю их.

— Кэтрин, — нерешительно произнес Крыса. — Сейчас в городе по меньшей мере восемь тысяч человек. Просто попытка их организации для эвакуации займет несколько дней, и это при условии, что они будут сотрудничать. Чего они не сделают.

— К тому времени нам придется иметь дело с искаженными катафрактариями и кое с чем похуже, — тихо проговорила Хун. — У нас не хватит солдат, чтобы защитить такое большое количество людей, когда они находятся в движении.

Айша ничего не сказала, только бросила взгляд на Верес, чье лицо стало совершенно пустым. Не говоря ни слова, Наук обошел стол и встал рядом со мной. Мастерящая тихо выругалась и сделала то же самое. Хакрам налил себе третий кубок вина. Масего сел на стул и закинул ноги на стол, словно зачарованный всей этой ситуацией.

— Они мятежники, — решительно заявила Гончая.

— Они сдались, — ответила я. — Теперь они снова имперские граждане, со всеми правами на защиту.

— Пока эта капитуляция не будет принята Башней, их юридический статус неясен, — прорычала легат. — Как бы то ни было, решение о развертывании легиона остается на усмотрение полевых командиров, когда более высокие полномочия не могут быть достигнуты.

— У нас есть мандат на защиту имперских интересов, — мягко вмешался Адъютант.

— Имперские интересы здесь не в том, чтобы уничтожить Пятнадцатый, а в том, чтобы спасти людей, которые поддерживают восстание против Праэс, — рявкнула Верес. — Ты не думаешь головой, Обретенная. Это просто гребаная сентиментальность, а чувствам нет места в мыслительном процессе офицера.

Медленно, осторожно я выдохнула.

— Я могла бы сказать вам, — мягко проговорила я, — что скармливание такого количества людей разложению — это предвестие катастрофы. Я могла бы сказать вам, что если бы стало известно, что легион бросил город демону, каждый крупный город в Кэллоу поднял бы восстание еще до наступления лета. Боги, я могла бы даже сказать, что демон — это наследие Праэс, и именно Праэс должны его убрать.

Мои глаза нахмурились.

— Но я принимаю это решение не поэтому. В Марчфорде, Верес, восемь тысяч невинных. Я отказываюсь бросать их.

— И делая это, ты рискуешь жизнью каждого мужчины и каждой женщины под твоим командованием, — сказала мрачная орчиха. — Твои солдаты умирают, чтобы твоя совесть была чиста.

— Кэллоу — часть Империи? — поинтересовалась я. Ответа не последовало, и Верес насторожилась. — Кто угодно, не стесняйтесь отвечать.

Крыса откашлялся.

— Не думаю, что кто-то это отрицает, леди Обретённая, — сказал он.

Я оскалила зубы.

— Это забавно, потому что если бы мы говорили об Аксуме или Кахтане, я не думаю, что кто-то стал бы спорить о том, должны или не должны мы скармливать восемь гребаных тысяч человек демону, — прорычала я.

— Марчфорд восстал против Башни, — сказала Айша, не глядя мне в глаза.

— Как и каждый город в Пустоши, в какой-то момент, — возразила я. — Дьявол раздери, не прошло и пятидесяти лет, как две трети Верховных Лордов поддерживали борьбу за трон заклятого врага Императрицы.

— Было семь восстаний гоблинов, и около восьми при Подлом, — добавила Мастерящая вполголоса, но и за это я могла бы поцеловать ее.

— Империя вела хорошую игру со времен Завоевания, — сказал я. — Но сейчас самое время выяснить, были ли все это пустые слова. Остается ли Праэс на прежнем курсе, когда это чего-то стоит? Захватить страну — это еще не значит править ею, Верес. Это нужно заслужить. Если Кэллоу — часть Империи, то наши клятвы относятся и к ней. Каждая душа в пределах его границ находится под нашей защитой, будь то борьба с Процераном, Вольными Городами или детьми Преисподних. Мы не можем выбирать, к кому относятся эти клятвы.