Обольститель и куртизанка - Кэмпбелл Анна. Страница 56

И вот настало время уйти. Оливия сделала глубокий вдох, собираясь с силами, однако боль расставания с Джулианом невозможно было вынести. Ей словно предстояло перенести ампутацию, лишиться руки или ноги.

Она посмотрела Эриту в глаза.

– Я рада, что заставила вас в это поверить. В конце концов, вы выложили целое состояние, чтобы я потакала всем вашим капризам. Вам хотелось пробудить чувственность в холодной женщине, не так ли?

Мышцы на руках Эрита вздулись, лицо сделалось белым как пергамент. Побелели даже губы. На мгновение Оливия испугалась, что Джулиан ее ударит. Она задрожала и отшатнулась, но гордость заставила ее замереть.

Трясущейся рукой Эрит вцепился в спинку стула возле ее плеча. Неимоверным усилием воли он овладел собой, уголок его рта подергивался.

– Ты лжешь.

– Если вам нравится так думать, – равнодушно согласилась Оливия. Дикий звериный вой рвался из ее груди. – Конечно, в чем-то я лгала. Вам решать, что было правдой, а что ложью.

– Черт возьми, Оливия, я не могу остаться и продолжить спор. – Джулиан яростно тряхнул головой. В глазах его полыхало пламя. – Можешь колоть меня ножами всю ночь, только не уходи вот так.

– Я приняла решение и не собираюсь его менять.

– Так, может, я сделаю это за тебя? – Вскочив на ноги, Эрит смерил Оливию хмурым взглядом. – Я постараюсь уйти с этого проклятого ужина как можно раньше, но не могу обмануть надежды Ромы. Я и так слишком часто ее подводил.

Оливия поднялась с кресла с утонченной грацией опытной куртизанки.

– Прощайте, лорд Эрит.

– Да чтоб тебя! Я не прощаюсь! – Одним рывком притянув к себе Оливию, Джулиан сжал ее в объятиях. Сердце его стучало, как деревянная колотушка в руках безумца. – Подожди до ночи. Неужели я не заслужил хотя бы этой малости?

Оливия оставалась неподвижной, как бесчувственная кукла, хотя жар его ладоней угрожал растопить ледяной панцирь, окружавший ее холодное сердце.

– У вас больше нет права прикасаться ко мне.

– Не делай этого.

– Все уже решено. – Оливия попыталась вырваться, но не смогла разжать руки Джулиана.

«Должно быть, так же цепко он сжимает мое сердце. Никогда мне не стать снова свободной», – обреченно подумала она.

– Черта с два! – Обхватив ладонями ее лицо, Джулиан прижался губами к ее губам. Его поцелуй был яростным и беспощадным. Властным и жестоким, почти оскорбительным. Но Оливия, сама, не желая того, уже цеплялась за плечи Эрита, с исступленной страстью отвечая на поцелуй.

Несколько бесконечно долгих мгновений продолжалось их единоборство. Их оружием были зубы, рты и языки. Никто не желал признать поражение, никому не удавалось одержать победу.

Обжигающий жар наполнил тело Оливии, внутри ее бушевало пламя. Она целовала Джулиана, однако в душе ее крепла решимость положить конец их связи. Решимость твердая как скала.

Пока страсть не сменилась нежностью.

Ладони Джулиана, обхватившие ее лицо, разжались, пальцы ласково погрузились в волосы. Губы, терзавшие ее рот, смягчились. Они больше не требовали, но умоляли. Оливия беспомощно замерла, волна запретного блаженства захлестнула ее. Тело ее обмякло, ослабело, бедра вспыхнули огнем.

Ей хотелось вырваться, оттолкнуть Джулиана, разрушить его чары, но она не в силах была прервать поцелуй, наслаждаясь каждым прикосновением его губ и языка, хотя все ее обостренные чувства кричали об опасности.

Наконец Эрит оторвался от нее. В его глазах горел голодный огонь, ярость и кое-что еще... Боль, хоть Оливия и не отказывалась это признавать.

– И ты готова отшвырнуть прочь чувства ради гордости? – гневно выпалил Джулиан. На его щеке подергивался мускул.

– Все кончено, – безжизненным тоном отозвалась Оливия. Колени ее дрожали, она едва удерживалась на ногах. Сжав руки в кулаки, она ударила Джулиана по груди. – Ради Бога, оставь меня в покое.

Эрит поймал ее за руки.

– Ты не обретешь покой, пока не примиришься с тем, что любишь меня.

– Я не люблю тебя, – огрызнулась Оливия, силясь вырваться.

– Тогда почему ты так опечалена?

– Потому что ты не даешь мне уйти.

– Ты не хочешь, чтобы я позволил тебе уйти.

– Нет, хочу.

Красивое лицо Джулиана вспыхнуло от гнева, глаза сверкнули серебром. Он крепче сжал руки любовницы, не давая ей вырваться, но, не причиняя боли. А жаль. Оливии хотелось бы найти повод возненавидеть лорда Эрита не только за то, что она никогда не сможет стать ему достойной парой.

– Проклятие, Оливия, ты ведь знаешь, что я должен ехать.

– Так поезжай, – упрямо бросила она.

– Я уйду, а когда вернусь, тебя, возможно, уже не будет здесь. – Обхватив ладонью, затылок Оливии, Джулиан заставил ее поднять голову и встретить его горящий взгляд. – Если в тебе есть хоть капля чувства ко мне, останься.

– Тут не о чем говорить.

– Ладно, тогда дай мне шанс поговорить ни о чем. Сегодняшний вечер я должен посвятить Роме. Моя вина в том, что она совершила эту нелепую рискованную выходку. Рома вела себя глупо, но она моя дочь, и я не могу ее бросить.

– Джулиан... – начала Оливия, но осеклась, не зная, как продолжить фразу.

– Я готова, папа. – В дверях показалась леди Рома. Оливия ожидала, что Эрит отшатнется от нее. Ведь дочь застала его, когда он страстно обнимал любовницу.

– Карета ждет у задней двери. – Не сводя с Оливии пристального взгляда, Джулиан медленно разомкнул объятия.

Вопреки всему ее охватила горечь. Зная, что Эрит больше никогда не прикоснется к ней, она хотела продлить эти драгоценные мгновения близости. На краткий обманчивый миг она вновь почувствовала себя любимой, живой, чистой.

– Прощайте, леди Рома, – проговорила Оливия с неожиданным для самой себя сожалением.

Девушка подняла голову и улыбнулась тепло и искренне.

– Прощайте, мисс Рейнз. Благодарю вас за доброту.

– Желаю вам счастливого замужества. – Голос Оливии дрогнул, и она опустила глаза, избегая любопытного взгляда юной леди.

– Идем, Рома, – нетерпеливо бросил Эрит. Повернувшись к дверям, он пропустил дочь вперед, затем искоса посмотрел на Оливию. – Не вздумай никуда уходить. Мы еще не закончили.

– О нет, закончили, – отрезала куртизанка и, вздернув подбородок, метнула в его сторону убийственный взгляд.

– Только не в этой жизни. – И прежде чем Оливия успела возразить, Эрит повернулся и вышел стремительной походкой.

Громко хлопнула дверь. – Он ушел.

Глава 26

Эрит вернулся в дом на Йорк-стрит раньше, чем ожидалось, но позднее, чем следовало бы. Особняк выглядел как обычно. С бешено бьющимся сердцем, одолеваемый дурными предчувствиями, граф взбежал по лестнице на второй этаж и распахнул тяжелую дубовую дверь спальни. Комната была пуста.

Купленный Эритом алый шелковый капот, который Оливия любила надевать, лежал небрежно брошенный на кровати. На туалетном столике стояли баночки с притираниями, румянами и помадами. Эриту не потребовалось заглядывать в гардеробную: он не сомневался, что шкафы заполнены роскошными туалетами Оливии, на которые он потратил целое состояние.

Не сомневался он и в том, что Оливия его оставила. Она нередко грозилась уйти, и вот, наконец, ушла. Всему виной его необузданность. То, что Оливия оставила в доме вещи, ничего не значило. Она покинула его, обрекла на жизнь бесплодную, как пустыня.

Будь проклят его вспыльчивый, горячий нрав!

Эрита охватило сожаление, грудь пронзило ледяной иглой. Весь вечер он не переставал сокрушаться о том, что натворил, застав Рому в доме любовницы и потеряв голову от ярости. Он понимал, что нарушил хрупкое равновесие, поддерживавшее силы Оливии, оскорбил ее гордость, задел чувства. Этой отважной, удивительной женщине потребовалось огромное мужество, чтобы признаться в любви к нему. А его необдуманные слова сокрушили и уничтожили ее.

После всего; что он наговорил, стоит ли винить Оливию в том, что она бежала? Эрит проклинал себя за непростительную грубость и несдержанность. Ведь в душе он знал, что Оливия никогда не стала бы поощрять безрассудство Ромы и приглашать ее к себе.