Стажёр (СИ) - Темень Натан. Страница 49

Огляделся я — делать здесь больше нечего. А вот куда идти — вопрос. Большой такой вопросище.

Глава 37

— Тебя куда отвести? — спрашиваю девушку. — Дом у тебя есть?

Она себя руками обхватила, головой качает:

— Мой дом — дом невинных лилий. Знаешь, что это?

О, точно. Не зря покойный Альфрид так за бедных сестёр по крови страдал, кричал про злую судьбу. Бордель — вот её дом.

— Знаю, кто же не знает, — говорю. — Хочешь туда пойти?

— Не хочу, — отвечает. — Но куда ещё? На улицу, себя за гроши отдавать?

— Так и мне идти некуда, — говорю.

И вдруг понял — точно. Некуда. Если Филинов, хозяин мой, тот самый Рыбак, то шофёр этот — от него. И хозяин теперь сидит в гостинице и ждёт, когда убийца ему мою голову принесёт на блюдечке. Ну, не голову, а хотя бы ухо отрезанное, для доказательства.

С другой стороны, очень странно, что записку, в которой меня на встречу приглашали, передал гоблин. Тот самый гоблин, который на полицию работает. Тот самый, который тогда, в благородном собрании, у двери стоял и нашу с Викентием Васильевичем встречу охранял. А ведь кого попало на такое дело не возьмут.

Так что же, получается? Может, это мой шеф, заместитель полицмейстера, обманную записочку прислал? Но зачем ему это? Ничего не понимаю…

Или, может быть, записка настоящая, а убийца просто за мной проследил, и полиция не при чём? Но откуда тогда Альфрид знал, что я на полицию работаю?

Хотя, может и не знал, а просто догадки свои высказал. На испуг взял Димку-стажёра. А стажёр возьми и напугайся. Небось по моему лицу сразу понятно стало, что рыльце у друга Дмитрия в пушку…

Короче, стою, мозгами ворочаю, ничего понять не могу. Совсем запутался. Спрашиваю Альвинию, а сам в затылке скребу в раздумье:

— А чего тебя в собаку-то превратили? Просто так или причина была?

Она плечами пожала:

— Мне не сказали. Вызвала меня госпожа, я вошла… и раз! Пол подпрыгнул, стол, за которым госпожа сидела, выше меня стал. Госпожа подошла, ошейник на меня надела. Сказала: "Заклятье моё крепко. Ничто и никто его не отменит, кроме неведомого…" И всё. Стала я собакой.

— Погоди, — говорю. — Ты что-то путаешь. Колдовать здесь может только старший эльв. То есть глава общины. А глава общины — мужик. Я его сам видел. Да и ты его видела. Он недавно к Филинову приезжал, важный такой…

Как она засмеётся! Мне аж обидно стало. Что такого сказал?

— Чего смеёшься?

— Ой, Дмитрий! Вы что, не знаете?

А сама — хи-хи-хи-хи…

Отсмеялась, говорит:

— Простите, Дмитрий… Это только эльвы знают. Но мы, лилии из дома лилий, знаем тоже.

— Что знаете?

— Это большой, страшный секрет. Кто его разболтает, погибнет страшной смертью.

— Страшной смертью? — говорю. — Такой, как одна из вас? Она узнала секрет, и её убили?

Посмотрела она на меня, странно так, помолчала. Потом взяла меня за руку и говорит:

— Дмитрий, надо отсюда уходить.

— Знаю. Я не знаю — куда.

А она:

— Ничего, по дороге придумаем. Только нельзя здесь больше. Давайте, я вам руку подвяжу, будто ранили вас. Дырку в шинели повязкой и закроем.

Тут я за бок схватился. Меня же ножом ткнули! А я и не чувствую… Адреналин, наверно.

Раздела девушка меня до исподнего, рубашку с покойника сняла, на полосы порвала и мне бок перевязала.

Накинул я шинель, руку в рукав просунул — перевязанную.

Альвиния стянула ещё одну рубашку с покойника, порвала, сделала вроде шарфа. Через плечо мне перекинула, положил я туда руку, и стал раненый солдат. Пострадавший на службе — а как иначе?

Идёт солдат, в руку раненный, до лазарета — в целях получения медицинской помощи. А пацан, то есть переодетая Альвиния — ему помогает. Мало ли что…

Только я закончил маскироваться, как девушка застыла, голову склонила набок — прислушивается. Точь в точь, как это Буська делала. Шепчет:

— Бежать надо, Дмитрий. Идут сюда. Несколько человек. Все с оружием.

— Может, патруль? — говорю. — Пройдут мимо, и пойдём.

— Нет, нет… Они сюда идут. Пожалуйста, Дмитрий! Бежать надо, скорее…

Хорошо, я здесь все входы-выходы знаю, изучил. Выбрались мы через лаз секретный, и вовремя. За спиной голоса послышались, топот. Во двор вошли, девушка правду сказала. Потом вскрикнул кто-то, и тут же свисток засвистел. Ой, блин…

Хорошо, собаки при них не было. Не то попались бы мы. Но повезло. Пока те, кто по нашу душу пришёл, бегали, свистели и трупы осматривали, мы с Альвинией убрались оттуда — ищи-свищи.

Бывал я на вокзалах. Но на таком не приходилось ещё. Или уже — как посмотреть.

Старинный паровоз на путях стоит, весь в облаках пара. Похож на огромную бочку, которую уложили набок и сверху воткнули большую трубу. Паровоз покрашен в тёмно-зелёный цвет, труба чёрная. Солидно!

Железнодорожники — суровые мужики в чёрных мундирах и фуражках со скрещёнными топором и якорем на кокарде. Опушка у мундиров тоже зелёная — как у паровоза.

Здание вокзала — маленькое, одноэтажное, с острым шпилем и часами.

А я-то думал, что поезда и вообще железная дорога поздней появились… Но вот — пожалуйста. Стоит паровоз, ждёт высоких гостей, чтобы в столицу отвезти.

К паровозу прицеплено три вагона — вот и весь поезд.

Как мы добрались до вокзала, отдельная песня.

Пока мы с моей бандой разбирались, пока с шофёром-убийцей дрались насмерть, стрельба и драки в городе поутихли.

В общем, к тому времени стало спокойно. Ну как спокойно — по сравнению с пальбой.

Ещё немного постреливали… но редко. Бахало иногда — то справа, то слева, редкими одиночными.

Залпов уже не было. Губернатор с полицмейстером вызвали войска, чтобы утихомирить буйных инородов. Так что за полночьособая часть поставила в этом деле точку. Кое-где ещё бегали не успокоенные орги, за ними гонялись и без жалости отстреливали.

К утру в центре города всё окончательно затихло. Только кое-где ещё звучали одиночные выстрелы.

Пока закоулками пробирались, я всё голову ломал: что делать? Кто виноват?

Если параноиком стать, так все виноваты. Один я хорош, и то сомневаюсь…

Сначала решил в гостиницу податься, к Филинову. Счёт предъявить за всё. За всех убитых.

Пришли — а там нету никого. Съехал Филинов, только рассвело. Даже не переночевал толком. Куда — неизвестно. Хотел я служащему взятку дать, но и тут облом — не знает никто. Взяли бы, отчего ж не взять, да что толку?

Хотел уже уходить, но тут администратор вспомнил:

— Ах, так господин Филинов, должно быть, на вокзале! Там его ищите…

— Почему на вокзале? — спрашиваю. А сам денежку в руке держу, показываю. — Ехать, что ли, куда собрался?

— Ну как же, — отвечает администратор, а сам на денежку облизывается. — Сейчас все там, все благородные господа. Провожают столичных гостей. Сам губернатор с его высокородием господином полицмейстером прибыли, ещё затемно. Там всех ищите!

Дал я ему денег, а сам из гостиницы бегом. На вокзале! Ещё шеф говорил, Викентий Васильевич: пока убийцу не найдут, не уедут. Или наоборот — пока не уедут, надо найти, кровь из носу.

Значит, нашли… Предъявили высокому гостю — графу Бобруйскому, чокнутую жену Филинова, да с ней бывшего офицера Матвея. Один крышей поехал, другая двух слов связать не может — вся в истерике.

А главного-то убийцу не поймали! Может, и правда Матвей девушку-эльфийку зарезал, да только босс у него — Филинов. А Филинов — Рыбак.

И никто этого не знает. Жену, значит, в дурдом, а муж-убийца на свободе гулять останется? Нового киллера себе найдёт, вместо Матвея и этого шофёра мордатого…

Выскочил я из гостиницы, и давай извозчика ловить. На вокзал скорее — чтобы полицмейстеру всё выложить. Про всю ихнюю шайку. При полиции и графе никто мне ничего не сделает. Не посмеют. А там посмотрим…

Нету извозчиков — видать, стрельба распугала. Или на вокзал все ринулись, клиентов возить. Там сейчас народу много.