Интриган. Новый Петербург (СИ) - Чехин Сергей Николаевич. Страница 48

Ряженый господин поднял руки, и на ладонях вспыхнули огненные шары. Я видел, как ублюдок морщится от боли, чего при истинном Даре быть не могло. Несмотря на ожоги, он замахнулся и чуть было не швырнул заклинания в людей, но в этот миг взорвался нагретый мной радиатор.

Кипящие брызги обдали искусственного чародея, и тот завыл, завертелся волчком, хватаясь за ошпаренную морду. И как только мародеры поняли, что угроза миновала, пособник заговорщиков окружили, сбили с ног и растоптали так, что он и сам стал похож на лежащие рядом жертвы ДТП.

Вот только уже никому не докажешь, что это был провокатор, посланный, чтобы разжечь еще больше ненависти к дворянам. К тому же, в городе достаточно мелких колдунов — и никто из них не слышал о моем требовании. И они обязательно применят волшбу для защиты себя, своих семей и жилищ, и боюсь даже представить, что завтра (а может, уже сегодня) выйдет на первых страницах газет.

Малость поутихшие работяги вновь завелись и накинулись на машину, словно вся вина за наезд лежала исключительно на ней. И когда стали раскачивать, чтобы опрокинуть, невольно подняли головы и увидели нас. Не прошло и секунды, как все внимание переключилось с груды металла на куда более интересные мишени.

Сначала в нас просто показывали пальцами, свистели и улюлюкали. Потом полетели камни, палки и пустые бутылки. Несмотря на силу и молодецкую удаль, забросить эти снаряды на второй этаж — задача не из легких, да и наши щиты полностью неуязвимы для такого обстрела.

Для пуль, впрочем, тоже — да и патроны почти у всех закончились, ведь на пике бунта их никто не экономил. А вот что действительно доставляло неудобство — так это избыток внимания к нашим скромным персонам.

Если толпа начнет гонять нас, как китайцы — воробьев, телефон мы вряд ли найдем и до главной цели тоже не доберемся. Нужно оторваться, переждать, и уж тогда продолжать путь, но все это — время, а его катастрофически не хватало.

Под грохот мусора и редкие щелчки револьверов добрались до края крыши. Путь преградила улица шириной шагов в двадцать, но Рита силой мысли вырвала комья земли вместе с брусчаткой и составила их в ряд.

По шаткому мостику из каменных островков мы перебежали на соседнее здание и устремились в направление порта. Какое-то время нас преследовали понизу, но за колдунами не так-то просто угнаться, и пару кварталов спустя нас потеряли из виду.

Решили не тратить драгоценные часы на поиски телефона, который вполне можно сравнить с иголкой в стоге сена — все-таки для начала двадцатого века это очень большая редкость. И сразу рвануть к поместью Кросс-Ландау, куда точно проведена выделенная линия.

Оказавшись в своем районе, я остановился и бросил взгляд на дом — над особняком Старцевых вздымался черный столб, а из окон второго этажа с ревом вырывались струи огня. Нет, это точно не случайный всплеск насилия — погромщики получили конкретные цели. И нашу резиденцию уничтожили первой, потому что ее некому было защищать.

— Мне жаль, — девушка коснулась плеча. — Надеюсь, с Дусей все в порядке.

— Я тоже, — хотя на самом деле особых надеж не питал: если горничная не сбежала до штурма, ее не спасут ни положение, ни происхождение — разорвут так же, как и ненавистного дворянина.

Как и предполагалось, толпа обступила форпост адмирала с трех сторон и пыталась взять штурмом высокие стены, и лишь немногочисленные охранники отстреливались с боевого хода. Пулеметные же вышки напоминали сгоревшие спички на тонких распорках — не иначе как постарались манородные выродки.

Но самое важное уцелело — у причальной мачты покачивался небольшой дирижабль — починенный и перегнанный из небольшого городка близ железной дороги, где мы разыграли аварийное приземление, казалось, уже целую вечность назад.

Спутница подалась вперед, и я едва успел схватить ее за руку. Рита в гневе вырвалась и прошипела:

— Надо что-то делать. Там брат. Там слуги и помощники. Там, черт возьми, моя няня, которая воспитывала меня с пеленок — она мне как родная бабушка. Я не позволю этим… тварям сжечь и растоптать всех, кто мне дорог. Прости, Гектор, но толпа уже ведет себя так, словно чародеи перебили половину их родни. А значит и нам не нужно сдерживаться.

— Нет, — бережно взял ее за плечи и развернул к себе. — Мы спасем и тех, кто внутри, и тех, кто снаружи. Спасем всех, не деля на своих и чужих. Пролитая кровь породит еще больше крови. В моем мире императора называли не иначе как царь-вампир. И восставший народ смел его с трона.

Я не позволю, чтобы подобное повторилось и здесь. Мы не поддадимся на провокацию. Мы действительно пойдем другим путем. Мы возьмем все хорошее и отринем все плохое. И сами построим новую справедливую страну — без революций, войн и принуждения. И никто не посмеет сказать, что благородные чародеи готовы убить любого, лишь бы защитить тиранию.

— В твоем мире? — красноватые глаза округлились.

— Об этом позже, — подмигнул. — Сейчас надо найти корабль. Эвакуируем прислугу по воде, а потом вернемся за дирижаблем.

Хмурые брови разгладились, губы изогнулись в умиротворяющей улыбке. Подруга немного успокоилась и кивнула. Мы направились к порту, и чтобы миновать внимания беснующихся там молодчиков, взобрались повыше — на крышу высокого пакгауза.

Площадь внизу еще больше напоминала сцену из фильма про живую мертвечину. Пьяная в хлам голь крушила и ломала все вокруг — иных занятий не нашла, потому что склады и лавки разграбили в первую очередь. Все суда благоразумно отошли от причалов и встали на рейде.

Ближе всего находился уже знакомый мне крейсер «Разящий» — корабль стоял бортом к порту, а башни главного калибра держали шантрапу на прицеле. Но несмотря на творимые бесчинства, капитан не отваживался дать картечью из всех орудий. Вместо этого стоял у фальшборта и как заведенный повторял в рупор:

— Подданные Российской Империи — немедленно прекратите погромы! Мародерство — это серьезное преступление, за которое предусмотрена ответственность вплоть до смертной казни!

В ответ голь подходила к краям пирсов, рвала на груди рубашки и всем своим видом давала понять, что она только и ждет, чтобы ее приголубили из пушек. Присмотревшись, заметил блеск в окне дома напротив порта, изначально принятый за блик снайперского прицела.

Но как вскоре выяснилось, это была видеокамера на треноге, и оператор только и ждал, чтобы заснять, как невинных рабочих разносят на куски проклятые угнетатели. Но капитан оказался не дурак (иных Генрих и не держит) — быстро раскусил провокацию и не собирался на нее поддаваться. Найти бы еще способ подать ему знак…

Тут выручила Рита — волшебница зажгла в ладони крохотный огонек — не больше желудя, но такой яркий, что слепил, как сварка. Сложив пальцы в «трубку», спутница принялась водить перед ней ладонью, то открывая, то пряча блескучую жемчужину.

— Азбука Морзе, — сразу догадался я.

— В точку, — от напряжения колдунья высунула кончик языка. — Точку-точку, тире-тире-тире, точку. Папа научил морзянке раньше, чем я освоила русский. Всегда злилась на него из-за этих уроков. Считала их бесполезной тратой времени. Но если меч понадобится раз в жизни — носить его надо всегда. Точка-точка, тире-тире.

Вахтенный первым заметил сигналы. И, похоже, сразу узнал адмиральскую дочку, и немедленно спустился к капитану. Тот взял трубу и навелся на крышу, после принялся в спешке раздавать команды.

— У тебя получилось, — с улыбкой положил руку на плечо. — Они заводят машину.

Труба чихнула черным клубом, и корабль медленно пошел назад — причал резиденции совсем близко, можно дойти и так, не тратя уголь на маневры.

— Еще раз похлопаешь по плечу, — злобно бросила Рита, — и придется на мне жениться.

— Я только за, — снова улыбнулся, загодя готовясь к жгучей пощечине, но волшебница не стала размахивать руками, а лишь с ехидцей улыбнулась в ответ. Но тут же изменилась в лице, стоило кораблю отойти от порта. — А это еще кто такие?