Поцелуй небо (ЛП) - Ритчи Криста. Страница 27

— Подумай хорошенько, прежде чем закончить это предложение, дорогая.

Её глаза блестят от этого вызова.

— Лицемер.

Ну всё. Я обхватываю её за талию, и она начинает бить меня в грудь сомкнутыми кулаками.

— Опусти меня сейчас же, Ричард!

Я несу её к кухонной раковине, моя рука обхватывает её задницу, а она бьется об меня. Когда она кусает меня за руку, я гримасничаю и смеюсь.

— Хочешь играть грубо? — я ставлю её, и прежде чем она успевает сориентироваться, я сильно прижимаю её к кухонному островку.

Я запускаю руку в её волосы и с силой дёргаю. Она ахает, но быстро моргает.

— Позволь мне помочь тебе.

— Нет.

Её нос раздувается. И она ударяет основаниями ладоней в мою грудь, заставляя меня отступить.

— Я сделаю половину твоего отчёта, — она собирается броситься к кухонному столу, но я снова хватаю её. Мои губы находят её ухо, и я притягиваю её задницу к своему члену.

— Нет, — настаиваю я, — единственное, что ты пойдёшь делать — это спать, — мое горячее дыхание касается её кожи, когда я опускаю голову. Её духи пахнут белыми розами и плющом — аромат, от которого у меня кружится голова в пьянящем затишье. Я люблю каждый вдох. Мои губы касаются её шеи, прежде чем я глубоко посасываю кожу.

Она издает слышимый звук удовольствия, а затем снова поворачивается ко мне, её взгляд переходит на мой ноутбук.

— Нет, — говорю я ей.

— Да.

Когда у нас разногласия, мы обычно не разговариваем пару дней, пока один из нас не уступит. Я не хочу, чтобы это произошло сегодня, не со Скоттом наверху, который пытается посягнуть на мою территорию. Я смотрю, как она в гневе меняется, её черный халат заканчивается на середины бедра. Адреналин впрыскивается в мои вены, когда её пылающие глаза тщательно исследуют меня.

Я потираю свои чувствительные губы и принимаю обдуманное решение. Я снова толкаю её к островку, и она издает резкий звук. Сначала она пытается сопротивляться, но я прижимаю её к этому месту тазом, и её позвоночник выгибается о столешницу.

Я сжимаю её подбородок и смотрю на неё так, словно она была чертовски плохой девочкой: такой взгляд она редко видит от меня. Все её тело содрогается. Я чувствую каждый трепет на своей груди, ногах, руках и в паху. Ее губы расходятся, и звонкий стон вырывается на свободу. Этот звук так сильно сжимает мой член, что я задыхаюсь от своего собственного стона. Я хочу быть так глубоко внутри неё. Я хочу входить между её ног, пока её глаза не затрепещут, пока её конечности не ослабнут в изнеможении.

Она тяжело дышит, как и я, и я провожу взглядом по её губам, раскрасневшимся щекам, сузившимся глазам.

— Я помогу тебе, — говорит она хриплым голосом.

— Нет, — говорю я, прежде чем прикусить её губу.

Она снова стонет, и я просовываю свой язык в её рот, целуя её сильнее. Она отвечает таким же образом, её руки сжимают мои волосы с отчаянием, которого я давно от неё не видел.

Я поднимаю её на островок и тяну её ноги к себе. Я обвиваю их вокруг своей талии, не давая ей времени на неуверенность. Мои руки проникают под ее халат, расслабляясь на обнаженных бедрах. Я целую её, направляя ее плечи на прохладную столешницу. Мои губы отрываются от её, оставляю линию поцелуев от шеи к груди. Одной рукой я медленно развязываю её халат, и тут её глаза встречаются с камерами над головой.

Она вскакивает и кладет две руки мне на грудь.

— Подожди… — её взгляд снова устремляется на них.

Я больше, чём Роуз, не хочу, чтобы Скотт видел её обнаженной, но я знаю, что это самый простой способ заставить её отступить.

Я не совсем победитель в этом сценарии. Мой член ненавидит меня, умирая от желания проскользнуть между её ног и двигаться в ней до тех пор, пока мы оба можем продержаться.

— Позволь мне помочь.

— Либо я трахаю тебя прямо сейчас. Либо ты идешь в постель.

Она понимает, что другого варианта нет. На самом деле, я бы не стал лишать её девственности посреди кухни, когда на нас направлены камеры. Может, я и возбужден, но у меня есть представление о том, как я хочу лишить её девственности. И это не оно.

— Хорошо. — соглашается она. — Я лягу в постель в этот раз, но если я снова застану тебя в таком состоянии, я буду помогать. Или ты проснешься с синяками.

— Так угрожающе, — я целую её в щеку, мои губы задерживаются.

Она обнимает меня и тяжело сглатывает. Я оставляю между нами небольшое пространство, но держу руку на её колене, пока она сидит на стойке. Внезапная мысль проносится в моем мозгу. Я хотел спросить об этом раньше.

— Какое место я занимаю в твоей жизни?

Она хмурится и качает головой в недоумении.

— Ты хочешь, чтобы я тебя оценила?

Я киваю. Я хочу знать, как далеко мне нужно забраться, чтобы занять для неё первое место. Я готов упорно трудиться, чтобы добиться этого, но мне нужно знать, кто заполняет её сердце первоочередно и смогу ли я когда-нибудь превзойти их.

— У меня есть сестры, — говорит она.

Её сестры превосходят меня. Все три. Так я и думал.

— У меня почти были братья, — откровенно говорю я.

Ее лицо мрачнеет.

— Что?

— Близнецы. Им бы уже исполнилось четырнадцать, — я провожу пальцем по её коленке.

— Как ты можешь так говорить? — спрашивает она.

— Как так?

— Так отчужденно.

— Это не я вынашивал их девять месяцев.

Она шлепает меня по руке.

— Перестань быть задницей. Это серьезно.

— Я знаю. Поэтому я и рассказываю тебе. Не уверен, что наличие братьев сделало бы меня другим человеком.

Я часто думал об этом событии и о том, как оно могло бы изменить мою жизнь, но всё слишком туманно, чтобы увидеть четкий результат. Они были бы на десять лет младше меня. Они пошли бы в школу-интернат, были бы отдалены от моей жизни в Пенне. Стал бы я их так же яростно защищать, как Роуз своих сестер? Я не знаю. Мне никогда не давали шанса проверить это.

— У моей матери были осложнения во время их рождения. Они оба умерли, и я понятия не имею, как она справлялась после этого. Она казалась... в порядке. Она могла быть такой же холодной, какой казалась, или она могла просто скрывать свое горе. Я не знаю.

— Разве твои родители не разошлись два года спустя?

Я киваю.

— Однако я думаю, что их брак уже держался на соплях, когда она была беременна. Я редко видел их вместе.

— Ты думаешь… — она прерывается, не в силах произнести слова.

— Что она изменила ему? Что это были не его дети? — я пожимаю плечами. — Может быть. Но это всё и не здесь и не там. Это все просто... ушло.

Она шумно выдыхает.

— Это трудно принять, Ричард.

— Никто не знает об этом, кроме Фредерика. Не думаю, что это важно.

— Это важно, — говорит она.

Я всё ещё не понимаю, как, но где-то в глубине своего сознания я, должно быть, тоже верил, что это важно, иначе я бы не стал делиться этим.

— Значит, ты больше всего любишь своих сестер?

Она проводит пальцами по своим блестящим каштановым волосам.

— Не могу представить, что могу любить кого-то больше, чем их.

— Ты ведь понимаешь, что Лили любит Лорена больше всех на планете? Если бы им обоим поставили ультиматум: кислород или кто-то из них, я уверен, что они выбрали бы задохнуться.

Она размышляет над этим секунду, её брови задумчиво сдвинуты.

— Я не прошу тебя любить меня, — говорю я ей. — Думаю, мы оба достаточно умны, чтобы выбрать кислород.

Я не вижу, как любовь может принести мне пользу.

Она опускает глаза и поджимает губы.

После целой минуты молчания она говорит: — Я бы выбрала смерть, если бы это означало, что мои сестры смогут жить. Ты думаешь, что это глупо, но иногда любовь стоит каждого глупого выбора, который ты совершаешь, — она спрыгивает с островка, — о, и ты мой номер три.

— Я уже превзошел Поппи? — я борюсь с зарождающейся улыбкой.

— Я вижу её реже, чем тебя.

Я обнимаю её за талию.

— Не порть момент, — вздыхаю я, слегка целуя её шею.