Поцелуй небо (ЛП) - Ритчи Криста. Страница 6

— Приватный танец на коленях, — внезапно говорит Лорен. — Если Роуз проиграет, она должна подарить Коннору пятиминутный танец на коленях.

Моя грудь сжимается, и я так сердито смотрю на Лорена, что мне кажется, что мои глаза протыкают его.

— Ты не должна этого делать, — говорит мне Коннор. Он изучает то, как я задерживаю дыхание.

Я не моя сестра.

Когда дело доходит до близости, я — трусиха. Я полностью признаю это. Я скорее выскользну из объятий, чем упаду в них.

И Лорен знает о моей нерешительности. Какая-то часть меня задается вопросом, не жалко ли ему Коннора, зная, что я не раскрепощаюсь после столь долгого времени, проведенного вместе. Но, возможно, Лорен просто пытается спровоцировать меня.

У всех на виду.

— Ты думаешь, я бы не сделала этого? — спрашиваю я у Коннора.

Не уверена, что смогла бы сесть к Коннору на колени и начать эротически танцевать. На публике. Без чувства унижения. Я уверена во всем, кроме этого: быть сексуальной, быть искусной в постели, быть великолепной в сексе. Я убеждена, что секс — это не то, чему можно научиться в теории. Нет, тебе нужно учиться на собственном опыте.

А у меня его нет.

Поэтому у меня есть чувство, что когда я займусь сексом с Коннором, наши отношения станут другими. Любое влечение между нами, будет разрушено моими неряшливыми движениями и неспособностью доставить ему удовольствие.

До сих пор он ни разу не надавил на меня, но я жду момента, когда он уйдет — когда ему надоест моя динамичная личность и мое навязчивое компульсивное поведение.

Черт, иногда и мне хочется уйти от себя. Даже мой психотерапевт ненавидит меня. Она прописала мне алпразолам, пароксетин, флувоксамин и кломипрамин — препараты, которые я принимала, а потом избавилась от них. На них я чувствовала такой кайф, что могла плыть по жизни, или же наоборот, такую тяготность, будто жила в аду.

Я не та девушка, с которой захочется спать каждую неделю. Я — погоня. Та, кого ты ловишь, а потом отпускаешь. И как только Коннор займется со мной сексом, он закончит её. Он выиграет самое трудное испытание в своей жизни: лишит девственности самую главную девственницу.

Я знаю это. Всем мужчинам нужно одно.

И я никогда, никогда не позволяю им получить это.

Но Коннор близок к этому.

Он смотрит, как я сильнее натираю кожу, всё моё тело напряжено и неподвижно, кроме щетки между пальцами.

— Не отвечай ей, — предостерегает его Лорен. — Это уловка.

Коннор не отводит взгляд от меня.

— Я могу справиться с ней, Ло.

Да, он должно быть, единственный. Он подходит ближе и выключает кран.

Я включаю его снова.

— Я ещё не закончила.

Под моими ногтями все еще тонкий слой соуса.

— Мы оба знаем, что ты не подаришь мне приватный танец. Так что давай сойдемся на ставке в тысячу долларов.

Его голос не читаем. Если в нём и есть огорчение, он никогда не позволит мне его распознать.

Я чувствую себя побежденной по всем фронтам.

— Я смогу это сделать, — заявляю я.

— Я не пытаюсь применить на тебе обратную психологию, Роуз. Я правда не думаю, что тебе стоит это делать.

Он снова выключает кран, и когда я собираюсь включить его снова, он проскальзывает передо мной, загораживая раковину, и оборачивает полотенце вокруг моих рук.

— Они чистые, — говорит он.

Я опускаю взгляд на свой комбинезон, который всё ещё испачкан.

— Мне нужно переодеться.

Лорен вклинивается: — Итак, мы в итоге договорились, будешь ли ты сегодня вечером танцевать на коленях?

— Только если я проиграю, — говорю я.

Мышцы челюсти Коннора сжимаются — единственный сигнал, который я могу прочесть. Он действительно не хочет, чтобы я это делала, но мне не нравится, как он смотрит на меня. Как будто я маленькая испуганная птичка.

Я не испугана. Пока.

— А если ты проиграешь, — говорю я, — что получу я?

Коннор смотрит на мой рот так же, как я смотрела на его.

Он проводит большим пальцем по моей нижней губе и говорит: — А чего ты желаешь, дорогая?

Мое сердце колотится. Я хочу быть великолепной в постели. Я хочу доставлять ему удовольствие лучше, чем он мне. Я хочу победить его.

Но я знаю, что когда дело доходит до секса, я никогда не выиграю. Я в таком невыгодном положении. Поэтому я говорю: — Если ты проиграешь, мне не придется танцевать для тебя приватный танец.

— Бууууу, — говорит Лили.

Лорен кивает.

— Скучно.

Но единственный, чье мнение имеет значение, говорит: — Договорились.

Коннор игнорирует мою сестру и её парня. Он заканчивает вытирать мои руки. Я только сейчас замечаю, какие они раздражённые и красные. Иногда меня уносит, а я даже не осознаю…

— Чья это была идея — нанять гадалку? — спрашивает Лорен.

— Это было запланировано продакшеном, — напоминаю я.

И Бретт, и Бен бросают на меня удивленные взгляды при упоминании продакшена. Мы не в прямом эфире. Это не Большой Брат.

— О, пожалуйста, — говорю я прямо в камеру. — Скотт, если ты это слышишь, удали эту часть, — я смотрю на Бена. — Вот так. Он не отшлепает вас за плохое поведение.

И как хорошие операторы, они молчат.

Лорен долго смотрит на коротко-стриженого Бретта. Наконец он привлекает его внимание. И тогда он проводит языком по шее Лили, не сводя глаз с камеры, словно соблазняя зрителей. Лили практически тает под ним, её дыхание сбивается в громкий стон. Лорен злобно ухмыляется, особенно когда Бретт в шоке отступает назад.

А затем он засовывает свой язык в ухо Лили.

Они издеваются над операторами.

И это только второй день.

3. Коннор Кобальт

 Многое изменилось с тех пор, как мне было девятнадцать. Но опять же, все осталось прежним. У меня есть девушка, но не совсем. Если бы все было так просто и скучно, меня бы здесь не было. Добавьте в нашу жизнь Скотта Ван Райта, угрозу на достаточно серьезном уровне, и удержать Роуз будет проблематично.

Но я собираюсь оказать чертовски немалое сопротивление.

Он даже перенес «магическую» вечеринку с экстрасенсом, сославшись на какую-то чушь насчет времени, но на самом деле он хочет повысить ценность продакшена всего реалити-шоу — я просто пока не понял, что он собирается сделать, чтобы добиться этого.

Я смываю шампунь с моих волнистых каштановых волос, вода окутывает меня теплом. Я никогда не жил с другой девушкой. Никогда не делил пространство с кем-то еще, даже в моей школе-интернате.

То, что принадлежит мне, всегда было моим.

Дорогие душистые мыла лежат на полке в душевой. Я делю ванную с Роуз. Я делю спальню. Мы так много лет вцеплялись друг другу в глотки, что в ближайшем будущем нам точно не быть командой.

В постели мы по-прежнему соперники.

Я делаю погорячее, пар собирается и вода покрывает мою грудь. Я опускаю руку, представляя Роуз такой, какой я её никогда не видел. Раздетой. Обнаженной. Жаждущей. Она не разрешает мне заходить так далеко.

Пока что.

Я кладу руки на ее согнутые колени, быстро и жестко раздвигая их. Она задыхается, крик удовольствия застревает у нее в груди.

— Пожалуйста, — стонет она.

В душе я поглаживаю свой член, который напрягается с каждым ритмичным движением, твердея от вспышек моей фантазии. Её извивающееся тело. Полнота её груди и бедер под моей силой. Она набрасывается на меня с той же интенсивностью, но я грубо толкаю её обратно на матрас. И её лицо загорается пламенем.

Я доминирую над ней и даю ей всё от чего, что как я знаю, она будет в восторге.

Вот что значит быть чертовски умным — я понимаю ее лучше, чем она сама себя.

Мои мышцы напряжены, и я двигаюсь вверх и вниз по своему члену, непроизвольный звук вырывается из моего рта. Я опираюсь рукой о кафельную стену, ускоряя свои движения. Чёрт, да.

И как раз в тот момент, когда я собираюсь кончить, дверь ванной распахивается.

Я вижу её женственную фигуру сквозь запотевшее стекло, и она так же ясно видит меня. Ухмылка появляется на моем лице, и я смотрю, как она поворачивается к душу, положив руки на бедра. Я практически чувствую безудержный, необузданный гнев, исходящий от её тела.