Вдали от дома - Стил Даниэла. Страница 7

— Ну, что вы скажете? — спросила она. — Впечатляющее зрелище, верно?

Ее черное платье длиной до середины бедер прижималось к грудям и ягодицам с пылом любовника-подростка. Крошечный фартук в оборочках служил скорее украшением, нежели обязательной деталью униформы. Впечатление довершали черные чулки и туфли на шпильках — таких высоких, что казалось, будто девушка стоит на цыпочках.

— Подходящий наряд, — признал Адам.

Это замечание вызвало подчеркнуто низкий поклон и кокетливую ужимку.

— Теперь твоя очередь, Джейсон.

Джейсон не ограничился кратким ответом:

— Могу признаться откровенно: я еще никогда не бывал на вечеринке, где прислуга бы превосходила гостей, а по части вечеринок у меня богатый опыт.

Положив руки на узкую талию, Сюзан критически оглядела себя.

— Как думаешь, у меня не слишком вызывающий вид? Может, снять фартук?

— Нет, — поспешно возразил Джейсон. — Фартук великолепен. Оставь его.

Сюзан усмехнулась.

— Мне казалось, что так будет скромнее. Кроме того, не хочу, чтобы меня приняли за одну из гостей. — Это заявление сопроводило выразительное пожатие плечами.

— Откуда это ты почерпнула идею? — поинтересовался Джейсон.

— Такой костюм я видела в каком-то старом фильме, только юбка там была покороче и пышнее. И под ней были надеты тонны крахмального белья.

Адам поспешно глотнул пива, приглушая смешок.

— А ты уверена, что не свалишься со шпилек?

— Ты просто не представляешь себе, как удобны эти туфли. — Медленно и грациозно повернувшись на месте, Сюзан оглянулась через плечо — Еще вопросы будут?

Адам поднял руки, давая понять, что сдается.

— Только не у меня.

— Я пришла пораньше, чтобы ты успел показать мне, что надо делать, — объяснила девушка Джейсону.

— Пойдем со мной. — Джейсон повел ее в дом, с видом обреченного взглянув на Адама. — Через десять минут после приезда гостей достань горячие закуски из холодильника и разогрей их в печке... — Голос Джейсона постепенно затих в доме.

Адам встал и направился к краю дворика, привлеченный акробатическим этюдом серой белки, пытающейся пробраться в птичью кормушку. Для зверька вечер тоже обещал стать запоминающимся, но совсем по иным причинам, нежели для Джейсона. На ближайшей ветке раздраженно верещала сойка. Белка занималась своим делом, игнорируя протесты птицы.

Адам понимал, что значит сталкиваться с чужим пренебрежением — он познал это чувство сегодня, благодаря Миранде Долан. После краткой встречи, странно отреагировав на фуксию, она ушла в дом и больше не показывалась все четыре часа, пока Адам не уехал.

Эта женщина была непохожа ни на кого из знакомых Адама, а он в жизни повидал немало людей. Ему не терпелось узнать, как пройдет их встреча в пятницу. Для человека, твердо решившего придерживаться собственного общества, поход в столь многолюдное место, как ресторан, да еще в сопровождении местного жителя, подрабатывающего мелким ремонтом, должен быть из ряда вон выходящим событием. Но эта женщина считала, что чем-то обязана ему, и, несмотря на бездумность, с которой Адам выбрал способ уплаты воображаемого долга, у него появилось чувство, что Миранда сделает все, лишь бы избавиться от всех прежних обязательств.

Несмотря на всю загадочность Миранды, кое-какие подробности ее жизни были известны Адаму, как свои пять пальцев. Собранных им сведений и догадок хватало, чтобы убедиться в этом. Адам вырос в мире, во многом похожем на тот мир, что покинула Миранда, в среде, где неписаных, но обязательных правил придерживаются всю жизнь, в обществе, где каждый знает свое место и помнит о нем. Поступать иначе значило подвергнуться остракизму.

Каким-то образом что-то в этом мире нарушилось для Миранды, и не просто нарушилось — если, конечно, Верн был прав и шрамы на безупречно гладкой коже действительно оставили пулевые ранения.

— Сделай милость, объясни, что это мне вдруг взбрело в голову нанять Сюзан на сегодняшний вечер? — недоумевающе спросил Джейсон, появляясь за спиной Адама.

Адам понимал, что Джейсон не ждет ответа, но все-таки решил отозваться:

— Может, ты считал, что эти деньги ей понадобятся для платы за учебу?

— Ну, конечно, — особенно потому, что ее отцу принадлежит половина недвижимости между городом и Форт-Брэггом! Он мог бы послать ее на десять лет в Вассар, и такие траты не пробили бы брешь в его банковском счете.

Адам положил руку на плечо Джейсона и повел его к креслу.

— Все, что теперь тебе остается — удерживать Сюзан на безопасном расстоянии, пока не прибудут гости. Подожди, пока они не выпьют по паре бокалов, а затем поинтересуйся, не слышал ли кто-нибудь из них новость о том, что Пикассо сфабриковал сообщение о своей смерти и до сих пор рисует на каком-то острове в южной части Тихого океана. После этого гости ничего не заметят, даже если подавать напитки будет горилла.

— Ты похоронил свое призвание, Адам, тебе бы следовало работать в бульварной газете.

— Я просто пытался помочь.

Джейсон расслабленно замахал рукой.

— С ее видом я уже примирился.

Адам знал, что не захочет услышать ответ, но не мог не поинтересоваться:

— Ну, что же она еще натворила?

— Потребовала убрать виноград из вазы с фруктами. По словам нашей новоявленной активистки, такой жест выглядит политически некорректным.

Адам улыбнулся — Сюзан нравилась ему. Умненькая, бойкая, она обладала своеобразным, присущим только восемнадцатилетним, взглядом на вещи. Она вносила в мир Джейсона капризную, причудливую нотку, в которой он отчаянно нуждался и которую не мог дать ему Адам.

— Ты ведь понимаешь, что она права. Пестициды, которыми пользуются производители...

— Пощади! Об этом я уже слышал. Виноград вошел в историю, ваза с ним выглядит ужасно, но кому какое дело? Надо только не забывать, что на вечеринках такие вазы обычно обходят стороной.

— Все, кроме меня, — поправил Адам.

— Поскольку ты ничем не напоминаешь ни одно человеческое существо на этой планете, ты не в счет. — Джейсон встал, сунул руку в карман, извлек коробку спичек и начал зажигать свечи с лимонным ароматом.

Адама не оскорбило заявление друга — оно было сделано в присущей только Джейсону манере делать комплименты.

— Может, я чем-нибудь помогу? — спросил Адам.

— Ни в коем случае. Ты — гость.

Адам рассмеялся.

— С каких это пор?

— Черт! — Джейсон выронил спичку. — Вечно я обжигаю пальцы! Пора бы уже запомнить, как быстро сгорают спички. — Он наступил на еще пылающую щепочку.

— Дай-ка мне, — попросил Адам, потянувшись за коробкой. — Такой забывчивостью я не страдаю.

Джейсон зажал коробок в ладони.

— Ты и без того слишком часто помогаешь мне — даже без особой необходимости. По крайней мере, сейчас.

— Зажечь пару свечек мне не составит большого труда, Джейсон, — возразил Адам, но не стал настаивать. Они уже давно договорились, что Джейсон будет справляться со своими делами сам — как можно дольше. Бывали моменты, когда даже проявления любезности Джейсон истолковывал как чрезмерную заботливость, и, вероятно, это будет продолжаться, пока Джейсон не перестанет ощущать столь сильную благодарность за то, что Адам перебрался в Мендосино, желая быть поближе к другу.

Адам забрал свое пиво и обошел вокруг тотемного столба — Адам сам подарил его Джейсону в честь окончания художественной школы. Этот изукрашенный резьбой столб Адам привез с собой после года, проведенного на Аляске, и вместе со столбом представился родителям Джейсона в их доме в Хиллсборо, вломившись на благотворительный вечер, который каждый год устраивала мать Джейсона.

После этого случая Адам и Джейсон виделись не более десятка раз, когда Адам приезжал откуда-нибудь или навещал в Сан-Франциско свою мать. Постоянные путешествия Адама были источником раздражения его матери и удивления друзей. Адам никогда не удосуживался объяснить, по каким причинам он стал странником — он считал эти причины слишком личными, чтобы делиться ими, рискуя нарваться на чужое непонимание. Это просто образ его жизни, по крайней мере, до переезда в Мендосино.