La famiglia (СИ) - "Lieutenant Lama". Страница 32

Какое-то время мы едем в тишине. Я думаю, о том, что близнецы — это, скорее всего, предлог, а настоящий повод, вероятно, кроется в нежной дружбе Стэна и моего папани, которому он всё-превсё разбалтывает. О чем может думать Джейк? Хер его знает, но, надеюсь, он думает о моей дырке. Для его же блага.

— Не хочу туда ехать, — жалуюсь я Джейку, кривя рот.

— Почему, малыш?

— Мама по-любому узнала, что я э-э...

— Завёл мужчину?

— М-м-м... да.

— Тогда я просто поеду с тобой, — говорит Джейк. Предложение звучит соблазнительно. Просто свалить всю ответственность на своего альфу, а самому прятаться у него за плечом, периодически выглядывая: что там на передовой? Но отчего-то я медлю с согласием.

— Нет, — говорю я. — Я хочу сначала сам всё рассказать. Посмотреть, как много разболтал дядя, и как все это воспримут.

Джейк гладит меня по бедру.

— Ты молодец, — улыбается он.

Я отвожу Джейка на обследование, посещаю студию, где меня снимают в паре сцен. Режиссёр, кажется, очень мной доволен, но в первых сериях всё, что от меня требуется, это быть надменным красавчиком. Даже реплик почти нет. Я смеюсь со своими крутыми друзьями, а затем просто оглядываю героиню (а на самом деле движущегося оператора) заинтересованно-похотливым взглядом. Потом я прохожу мимо в заполненном коридоре, тоже провожая камеру таким взглядом, словно не ел два дня, а употребляю я только лизны и пластик, или из чего там эти камеры делают. Надо спросить у Джейка, он по-любому знает... Короче говоря, по сути, играю сам себя. Разве что взгляды я такие бросаю только в клубах или на Джейка. Ну кто в своём уме может возбудиться в коридоре школы между математикой и естествознанием, ну камон?

Барб вот со мной не согласна, для неё школа — своеобразный эротический триггер.

— Всегда мечтала о том, чтобы мистер Браун оставил меня после уроков, — говорит она с лихорадочным блеском в глазах. — Он бы отбросил томик Шекспира, обнял меня за талию и прошептал на ушко...

— Пакетик брать будете? — Я по-девчачьи вскрикиваю, пытаясь отмахнуться от назойливого шёпота на ушко, и Дин — по сюжету он мой соперник на футбольном поле и в жизни и вообще положительный герой — ржёт. Ржёт и Барб, и я вместе с ними.

Дин, в целом, вроде тоже ничего пацан. Он младше меня на пару лет, но выше и шире, и, вроде как, с ним можно нормально общаться.

— Хватит подкрадываться, так и по рёбрам получить можно! — возмущаюсь я.

— Ну-ну, — ржёт Дин, а потом мы втроём идём за кофе.

— Может быть, сегодня выпьем вместе? — предлагает Барб, ковыряя в стаканчике трубочкой. Кажется, она заказала уж слишком сладкий.

— Хорошая идея. — Дин кивает. А когда Дин кивает, его густые каштановые волосы красиво шевелятся и падают на лоб, чтобы он их красиво убрал. Эти все жесты очень впечатляют, но они настолько совершенны, что невольно закрадывается мысль, не отточены ли они перед зеркалом.

— Я не могу, ребят. — - Поднимаю руки вверх в защитном жесте и пожимаю плечами. — Меня сегодня ждут на ужин родители.

— Жаль, — говорит Дин. — Забей нам местечко в своём расписании в следующий раз.

— О, договорись с моей секретаршей.

У родителей как всегда бардак. Близнецы носятся по дому, играя в мафию и раскидывая вещи, пока мама не прогоняет их тратить энергию на улицу.

Папа машет мне пультом вместо приветствия, а мама молча ведёт на кухню. Я даю пять пробегающему мимо Бредли и успеваю даже потрепать его по русоволосой макушке. Я в семье единственный блондин, кажется, в бабушку по папиной линии, но это не точно.

— Садись, — позволяет мама, когда мы запираемся на кухне. Поджилки, если честно трясутся нехило. Что задумала эта женщина?

На стол передо мной прямо из микроволновки падает тарелка бойча. Бойрьсча... Черт, никогда не мог это выговорить, да это и не важно. Важно то, что бойсч — моя любимая мамина еда. А если мама приготовила мне мою любимую еду... ух, надо готовить нервишки. Хорошо хоть натрахался напоследок.

Опасливо беру в руки ложку и осторожно помешиваю какулю белого соуса из магазина для тоскующих по родине, где продавец — мамина закадычная подружка.

Мама садится напротив. Наблюдает, как я пью из ложки красную жижу. Такой себе цербер славянского разлива. Я стараюсь есть медленно, чтобы не приближать момент, но мамино терпение не безгранично.

— Стэн сказал, ты нашёл себе альфу, дорогой.

— Угу, — киваю, пихнув в рот побольше супа.

— Что и следовало ожидать... Он хорошо с тобой обращается?

Я задумался, вспомнив наш первый раз. А потом внезапно возмутился. Она что, меня за тощую барышню держит? Которая на обиды отвечает обмороком?

— Ма... ну я же мужчина...

— Да-да, дорогой... так когда ты нас познакомишь?

«Боже, надеюсь, никогда...»

— Сейчас столько работы... но… как только мы освободимся!

— Понятно.

В этот момент в дверь врезалась чья-то буйная голова.

— Ли! — прикрикнула мама.

Близнец с весёлым смехом принялся улепётывать прочь.

Я поднял бровь.