Кафетерий для спецназа (СИ) - Тарьянова Яна. Страница 4

— Есть перчатки и мусорные мешки?

Да что же это такое? Снежка тоже подкралась незаметно, поставила торбу на стол, и, не испытывая никакого божественного трепета, топталась по крашеному пшену.

— В кафетерии, в подсобке, — Ханна достала связку ключей с брелоком из кармана. — Вот, смотри. Зеленая кнопка поднимает жалюзи. Замок простой. Я сейчас тебе покажу, где всё лежит.

Они дружно взялись за дело, и к приходу уборщицы и декоратора, который должен был наполнить гелием воздушные шары, о проклятье и поминовении ничего не напоминало. Снежка смела пшено и горох, Ханна набила лентами два больших мешка, Ёжи вынес их в мусорный бак. Вопрос: «Открываемся или откладываем на завтра?» так и не прозвучал. Ёжи и Снежка отмылись, переоделись в форму, и, шурша прозрачными перчатками, принялись за дела: противни с пирогами и ватрушками отправились в печь, бодро застучала овощерезка, от гриля вкусно запахло жареной курятиной. Ханна принюхалась, сглотнула слюну, вспомнила, что не успела позавтракать и поспешно сбежала в квартиру — перекусывать, гладить блузку, приводить себя в порядок, чтобы хотя бы на открытии выглядеть прилично и достойно.

Она выпила йогурт, сгрызла несколько печений, подкрасила глаза и губы, и начала одеваться, прислушиваясь к себе. Казалось бы — обошлось. Поблагодари Ёжи и Снежку после рабочего дня, вознагради материально. Проследи за развешиванием воздушных шаров и принимай первых посетителей. Отчего на душе по-прежнему тревожно?

Ответ пришел незамедлительно. Мотоцикл взревел мотором, разогнался, пересекая перекресток. Водитель вильнул, притираясь к обочине. Седок размахнулся и швырнул на веранду какой-то предмет. Хлопнуло — под визг декоратора и треск лопающихся шаров. Зазвенело. Похоже, стекло осыпалось.

Ханна скатилась по лестнице, едва не переломав ноги. Добежала к месту происшествия не первой — в рассеивающемся белом дыму, переворачивая стулья и обдирая уцелевшие искусственные цветы, уже бродили полицейские.

— Взрывпакет, — докладывал телефону рослый сержант-волк. — Пыж валяется, сейчас эксперт подойдет, посмотрит. Стекло разбилось от удара баллона с гелием, декоратор перевернул. Да, хозяйка уже тут. Сейчас напишет заявление и даст показания дознавателю. Вы когда подойдете? Хорошо, сейчас закажу. Эй! Повар!

Невозмутимый Ёжи выглянул из-за стойки.

— Курица готовая есть?

— Через десять минут дожарится.

— Отложи, начальство обедать придет.

Ёжи кивнул, сделал пометку на листке бумаги. Снежка нагрузила поднос стаканчиками и пирожками, крикнула:

— Четыре кофе, два с молоком, один с сиропом, один черный. Две слойки с мясом, две с сыром, две ватрушки и слойка с малиной. Забирайте. Готовьте мелочь под расчет или платите с карты. Размена нет.

Ханна хотела сказать, что размен есть, лежит в сейфе, но попала в лапы полицейскому-человеку, потребовавшему от нее заявление о происшествии. Тут же явилась эксперт, самоуверенная рыжая лисица Полина, возжелавшая отобедать блинами с печенкой. Она сфотографировала осколки, пыж с маркировкой, и наорала на двух волков-спецназовцев в полной экипировке, исподтишка лопавших привязанные к веранде шарики. Спецназовцы устыдились и втянулись в помещение — за кофе и пирожками.

Гвалт стоял неимоверный. Полицейские разговаривали по телефонам, прерывались, чтобы обсудить между собой взрыв, пыж и качество пирожков. Кто-то хвалил выпечку, кто-то хвалил Снежку, кто-то жаловался, что тесто горькое и куски застревают в горле. Раскрасневшаяся Снежка в высоком поварском колпаке выслушивала заказы, предлагала пирожки с другой начинкой — «вишню ждать долго, попробуйте воздушный пирог с абрикосами» — шустро пробивала чеки, улыбалась, упаковывала пакеты «с собой». Ёжи, на вид все такой же мрачный и готовый укусить клиента, щеголял в белой косынке, завязанной на затылке, смешивал салаты в контейнерах, фасовал порции горячего: мясо, курица, грибы и овощи на гриле.

«А ведь мы открылись, — поняла Ханна. — Открылись и работаем. Цель достигнута. Но методы оставляют желать лучшего».

Глава 4. Первый скандал

Дознаватель опрашивал ее минут сорок — тут же, на веранде. Ханна честно отвечала на вопросы — «нет, нет, нет» — но не решилась озвучивать какие-либо подозрения. Это не могло быть делом рук Витольда. Да, бывший муж оказался гулякой, но в вопросах соблюдения законности он был щепетилен. Никогда бы сам никому в дверь взрывпакет не швырнул, а нанимать уголовников побрезговал бы. Моральные качества любовницы Витольда были Ханне неведомы, но она не собиралась рисковать и произносить ее имя вслух. Взрывпакет мог быть делом рук местных хулиганов, дурацкой выходкой, проявлением удали, случайно попавшей в ее кафетерий. Если Витольд пронюхает, что она попусту упомянула имя любовницы в показаниях, будет изрядный скандал. Нет уж, лучше промолчать. Пусть полиция разбирается.

А еще — это, конечно, было глупо, но что поделаешь — Ханне не хотелось проговаривать вслух историю развода и получения особняка. Вытряхнешь грязное белье, а ленты и взрывпакет окажутся шалостями шпаны. Потом придется локти кусать, что могла бы промолчать, а сама всех оповестила. Будут кости перемывать всем полицейским управлением, что не узнали, то придумают.

Вырвавшись из лап дознавателя, она принесла размен для Снежки, показала Ёжи, где лежат термопакеты, вышла на веранду, чтобы добавить салфеток на столы. Служивые чавкали, хохотали, а некоторые, особо наглые, пытались потрогать ее руками — приходилось ускользать, проявляя изворотливость. Ханна вздрогнула, когда волк-сержант коснулся ее плеча, повернулась, проследила за взмахом руки.

— Командир, — сообщил волк и ушел в кафетерий.

Ханна посмотрела на улицу. Перекресток переходили трое: высокий седой оборотень-волк, матерый, окутанный аурой власти, и идущие рядом рыжий лис и человек — помоложе, в форме, с папками, внимательно выслушивающие указания.

Лис и человек бодро протопали в зал. Сержант вынес курицу и овощи на веранду, поставил на стол перед начальником. Что-то тихо спросил, кивнул и махнул Ханне: «Подойди!»

Полицейский начальник ел курицу с видимым удовольствием. Бросил кость от ножки на пустую тарелку, спросил:

— Почему сразу нас не вызвала, заявление не написала?

— Когда — сразу?

— Когда ленты увидела. Зачем тянула? Ждала продолжения, с шумом хотела открыться?

— Кто бы у меня про эти ленты заявление принял? — удивилась Ханна. — Ущерба никакого не было.

— Ущерба не было, — согласился волк, — а оскорбление чувств верующих случилось. Во всех трех административных зданиях.

— Про оскорбление чувств я как-то не подумала, — призналась Ханна.

— Был бы оборотень — статья найдется. Ты уже догадалась, от кого привет?

— Не знаю. — Ханна решила придерживаться выбранной линии.

— А предыдущая хозяйка помещения? — поднял бровь волк. — Ты же разорила уютненькую кофейню. Диваны выбросила. Мы иногда заглядывали кофе попить. Всегда тихо. Посетителей нет. Оно и понятно, почему. Но нас с Демчо цены не напрягали, нам лишь бы спокойно посидеть.

Волк захрустел прожаренным куриным крылом. Ханна пыталась понять: «Знает? Не знает? Намекнул или просто разговор о помещении?» и мучительно придумывала, что сказать в ответ. Следующие фразы четко дали понять — знает.

— Может быть, ей хотелось и мужа, и кофейню. А пришлось выбирать. А вдруг она жадная?

Ханна сцепила задрожавшие пальцы и согласилась:

— Вполне возможно. Но в данной ситуации она в выигрыше. Она победила, получила Витольда. Дело идет к свадьбе. Он ей купит новую кофейню, если она попросит. Он точно не жадный. А на этой забегаловке клин не сошелся. По идее, это я должна ей мстить.

— Надеюсь, у тебя хватит ума не делать такой глупости, — усмехнулся волк, и, без промежуточных реверансов, сообщил. — Меня зовут Анджей.

Ханна церемонно представилась, но ее уже не слушали. Возле столика возник один из полицейских, что-то зашептал Анджею на ухо. Беседа скомкалась, к утолившему первый голод начальнику потянулись ходоки, и Ханна удалилась, не желая мешать.