Москит. Конфронтация - Корнев Павел Николаевич. Страница 21
Время от времени пространство перетряхивали едва уловимые искажения поисковых воздействий, но уверенности в том, что операторы сумеют заблаговременно выявить приближение шиноби, у меня не было, и я на всякий случай вытянул из кобуры пистолет, проверил, дослан ли патрон. Оператор-то из меня сейчас аховый…
Подумал так, принял горизонтальное положение и тотчас отрубился. Именно отрубился, а не уснул, будто в забытьё провалился, застряв между сном и явью, вроде бы даже разрывы артиллерийских снарядов улавливал. Окончательно расслабиться мешало нечто сродни удушью, только не хватало мне отнюдь не воздуха, а сверхсилы. Такое впечатление — надорвался и заработал спазм энергетических каналов, словно бы даже циркуляция жизненных сил в организме нарушилась. Ещё и звон в ушах плывёт, будто игла по заезженной пластинке бежит и раз за разом на царапину наезжает.
Вжух. Вжух. Вжух…
И ритмичность прекрасно знакома, слышал нечто подобное, когда впервые на Эпицентр настраивался. Только сейчас меня от неё невесть с чего воротит, даже тошнота накатывает. И ещё помехи поисковых воздействий будто иглами пронзают.
Надорвался. Как пить дать надорвался.
Я то забывался, то вновь вываливался из полудрёмы, так и промучился какое-то время. На пользу этот рваный сон не пошёл, только мигрень разыгралась, она-то и заставила взять себя в руки. Я уселся на патронный ящик, выровнял дыхание, затем потянулся к сверхсиле, втянул в себя никак не больше сотни джоулей и начал прогонять их организму, то рассеивая, то концентрируя в энергетических узлах.
Вдох-выдох. Вдох-выдох.
Размеренно и плавно, очень-очень аккуратно. Туда, затем обратно.
Выдох-вдох.
Нестерпимо хотелось потянуть в себя сверхсилу на пределе мощности, но не стал рисковать и продолжил наращивать потенциал воистину черепашьими темпами. Осторожничал так отнюдь не напрасно: если поначалу и ломота отпустила, и головная боль почти прошла, то попытка восстановить заземление едва не обратила все мои усилия прахом. Скрутило так, что аж дыхание перехватило.
Но это ерунда, оклемаюсь.
Главное из этой мясорубки живым выбраться и одним куском, а не по частям.
Стоп! Не о том думаю! Всё будет хорошо…
Я вновь начал растворять сознание в медитативном трансе, и почти сразу ночь взорвалась частым-частым треском заполошных очередей, следом донеслись колючие отголоски сверхэнергетических помех. И всё это — в глубине наших позиций, не на передовой!
Перестрелка заставил очнуться, но выныривал я из глубокого транса непозволительно долго. Ещё только-только скидывал оцепенение, когда в блиндаже стало самую малость темнее, а в голове сотнями острых игл проявилось ощущение смертельной опасности!
И вот тут уж я не замешкался ни на миг — сцапал пистолет, вскинул его и открыл огонь по лазу, пусть в том никого и не было, одни только тени, да и эти тени моментально рассеялись, стоило только полыхнуть дульным вспышкам, будто они мне лишь примерещились.
Но нет, конечно же нет!
Я соскочил с патронного ящика и, как был босиком, рванул на выход. Согнувшись в три погибели, нырнул в зазор между крайним бревном и земляной стенкой расширенной воронки, сразу перекатом ушёл в сторону, опасаясь получить мечом или поймать стальную звезду, но теням было кем заняться и помимо меня.
Расположившиеся на ночь в приямке с костерком бойцы уже проснулись и схватились за оружие, их-то обернувшаяся фигурой в чёрном тень и атаковала. Короткий меч перерубил горло долговязому и ушастому призывнику, а дальше убийца стремительно крутанулся на месте и как-то совсем уж небрежно полосонул клинком вскинувшего винтовку Мишу. Полетели на землю отрубленные пальцы, доброволец выронил трёхлинейку и взвыл от боли, приятель-скаут отдёрнул его в сторону и пропустил короткий колющий тычок. Клинок угодил парню в бок и вышел из спины, убийца в чёрном на миг замешкался, высвобождая его, и новобранцы кинулись врассыпную, лишь охромевший Демид, который и с земли-то подняться не сумел, ткнул винтовкой да так удачно, что пронзил трёхгранным штыком лодыжку не ожидавшего атаки с этой стороны диверсанта.
Окровавленный меч взметнулся для смертельного удара и тут же поменял траекторию движения, стремительно крутанулся, отбив выпущенную мной пулю. Несмотря на проткнутую ногу, шиноби плавным движением скользнул в сторону, уходя с линии огня и сбивая прицел, а заодно уклоняясь от выстрелов открывших по нему беспорядочный пальбу новобранцев.
Зараза! Они же так друг друга поубивают и меня заодно!
Страх заставил собраться, и на выдохе я исторг из себя, попутно скручивая в ослепительный шар, всю ту сверхсилу, которую только успел накопить. Диверсант встретил шаровую молнию взмахом меча, но направляемый моей волей сгусток сияния успел вильнуть в сторону и разминулся с клинком, чтобы тут же метнуться обратно, метя в спину чужака нематериальным подобием гирьки кистеня. В самый последний момент убийца в чёрном совершенно нечеловеческим движением извернулся и перехватил сияние левой рукой, стиснул его в кулаке и — легко погасил. Легко — да, но всё же недостаточно быстро, чтобы успеть ещё и уклониться от выпущенных мной с расстояния лишь в пару метров пуль.
Две в корпус, третью в голову… И нет — не попал! В голову — не попал!
Диверсант с проткнутой ногой и простреленной грудью неожиданно шустро сиганул в сгустившийся под деревьями сумрак и вмиг растворился в нём!
Сверхсилы во мне оставались сущие крохи, жахнуть вдогонку чем-нибудь помощнее я попросту не мог и потому хлестанул наугад не успевшей окончательно развеяться пуповиной шаровой молнии. Силовой жгут метнулся над землёй и перебил чахлый куст малины, оплёл ноги беглеца. Я подсёк и выдернул убийцу из невидимости прямиком к блиндажу. Чуть левую руку из плечевого сустава не вывернул от напряжения, но — выдернул!
Диверсант извернулся и взмахом меча перебил силовой жгут, швырнул в меня стальную звезду. Бросок оказался лишён былой стремительности, я легко погасил кинетическую энергию смертоносного подарка и всадил в уже подорвавшегося с земли шиноби две последних пули. Наповал не уложил, но замедлил достаточно, чтобы бойцы моего вновь поредевшего отделения разрядили в диверсанта винтовки, а после для верности пришпилили его к земле штыками.
Готов! Теперь уж наверняка. С гарантией.
Сволочь такая…
Стрельба в глубине наших позиций уже стихла, и я погнал прибежавших к блиндажу караульных обратно, ещё и рявкнул вдогонку:
— Смотреть в оба!
Миша пытался остановить кровотечение, заматывая культю какой-то тряпкой, его приятель-скаут уже перестал корчиться и замер посреди лужи крови, лишь продолжал судорожно всхлипывать и прижимать ладони к ране в животе.
Он был плох, но я всё же нырнул в блиндаж, где хранил доставшийся в наследство от взводного ящичек, отмеченный красным крестом. Отыскал его, подсветив себе крошечной шаровой молнией, но, прежде чем успел выбрался наружу, где-то совсем неподалёку от нас прогремел взрыв, за ним — ещё два, а следом затрещали частые-частые выстрелы. Били не из винтовок и не из пулемётов, стреляли из ППС, которые были только у егерей, зенитных расчётов и пограничников, поставленных прикрывать подходы к высоте со стороны леса.
Да что ж это такое делается?!
Я спешно подпоясался, закинул за спину автомат, навьючил на себя подсумки с боекомплектом и гранатами и поволок из блиндажа трофейный пулемёт. Костёр мы разводили посреди приямка с пологими краями, с трёх сторон от него лежали заменявшие скамейки брёвна, так что я сразу повалился на землю, укрываясь за одним из них и гаркнул:
— К бою!
Но бойцам было не до моих команд: Демид и без того уже валялся на земле и дрожащими руками дёргал рукоять затвора, Тимур пытался втолкнуть в магазин трёхлинейки перекосившиеся патроны, а залитый кровью Миша тянул раненого товарища к блиндажу.
— Голец, отставить! — рявкнул я, раскладывая сошки пулемёта. — Не трожь его, неси аптечку! И патроны! Живо!
Миша опомнился и нырнул в блиндаж, а я вставил магазин в приёмник пулемёта, приподнялся над бревном и огляделся. Чуть в стороне продолжали рваться мины и вовсю шёл бой, но ничего кроме дульных вспышек и всполохов электрических разрядов разглядеть не получалось, даже несмотря на зависшую в небе луну.