Москит. Конфронтация - Корнев Павел Николаевич. Страница 60

— В больничку, Пётр. В больничку под надзор медицинских светил.

— Босиком идти?

— Тут недалеко. До машины.

Но вот так сразу покинуть здание не удалось — в коридоре дорогу нам загородил капитан Листопад.

— Что происходит? — возмутился он. — Куда вы его уводите? Сначала я должен его опросить!

Георгий Иванович нахмурился и, такое впечатление даже собирался потыкать военного советника какого-то там ранга пальцем в грудь, но взглянул на портфель в руке и ограничился словесным заявлением:

— Вы, господин хороший, должны провести внутреннее расследование и не позднее десяти часов утра доложить, кто и с какой целью исказил учётный номер оператора в присланном вашим управлением запросе, вот что вы должны. Это ясно?

Прибыл за мной Городец в армейской форме с майорскими погонами, что соответствовало военному советнику первого ранга, посему заместителю начальника управления разведки корпуса ничего не оставалось, кроме как сдать назад.

— Я доложу об этом руководству! — лишь предупредил он, прежде чем отправиться восвояси.

Скуластое лицо Георгия Ивановича приобрело выражение крайнего раздражения.

— Смежники, — презрительно скривился он и поторопил меня: — Идём!

— Будут проблемы? — забеспокоился я.

— Непременно. Уж я об этом позабочусь!

На первый этаж я спустился самостоятельно, пусть и держался при этом за перила, но вот до легкового вездехода с эмблемами ОНКОР на дверцах еле доковылял. Забрался на заднее сиденье, а у самого голова кругом идёт, дыхание сбилось, в ушах звенит и серые точки перед глазами плывут.

— В госпиталь! — приказал шофёру Георгий Иванович, усаживаясь рядом, и автомобиль немедленно тронулся с места.

Меня плавно вдавило в спинку сиденья, дурнота понемногу отпустила, вернулась ясность мысли, и говорить о серьёзных вещах при постороннем я благоразумно не стал, вместо этого позволил себе проявить банальное любопытство:

— Мы где вообще?

— Во Всеблагом. Фронт сейчас в двухстах вёрстах к югу.

— А Белый Камень?

— В оперативном окружении, но ситуация под контролем. Дичок и Мельник до сих пор там, живы-здоровы. И с Лией твоей всё в порядке, не беспокойся. — Городец перехватил мой удивлённый взгляд и улыбнулся. — Работа такая — руку на пульсе держать. Присматриваем за всеми операторами вполглаза во избежание.

Я слабо улыбнулся и спросил:

— А что это за новая мода армейские знаки различия с нашивками корпуса совмещать? Раньше же просто в новый чин производили, а сейчас советники какие-то. Это как вообще? И вы всё же кто: майор или военный советник первого ранга?

Георгий Иванович пожал плечами.

— Новую структуру учредили, отсюда и новые звания. Не забивай себе голову.

Я и не стал, поскольку чувствовал себя чем дальше, тем хуже. В машине растрясло, по телу растеклась болезненная ломота, начали зудеть успевшие вроде бы поджить ожоги. Когда вездеход остановился во дворе госпиталя, Георгию Ивановичу даже пришлось взять меня под руку, дабы помочь дойти до крыльца и подняться по ступеням. Ну и не только для этого, на самом деле.

— Изложи в двух словах всё самое важное, — потребовал он сразу, как только мы покинули автомобиль.

Чего-то подобного я ожидал изначально, поэтому собираться с мыслями не пришлось, доложил без промедления:

— Нас держали в Отряде семьсот тридцать один. Там проводились опыты над людьми, в том числе и над операторами. Я настроился на их источник.

Городец даже присвистнул.

— Серьёзно?

— Я не хотел, так получилось.

— С какими параметрами? Какие там вообще витки?

— Не знаю. Но у меня с собой бумаги.

— Что из этого ты успел рассказать?

— Ничего, — ответил я, поставив ногу на первую ступень крыльца.

— И не рассказывай, — потребовал Георгий Иванович. — Ничего этого в объяснениях прозвучать не должно. И в палате тоже помалкивай.

— Будет исполнено, — пообещал я, вновь почувствовал головокружение и зачастил: — Там Платон Змий был. Ему череп вскрыли и электроды в мозг вживили. Я не смог его вытащить. Не получилось. Он… он умер.

Городец придержал меня, не дав осесть на крыльцо, а потом подбежали санитары, уложили на носилки и внесли в здание, начали лавировать меж расставленных тут и там кроватей с ранеными, подняли по лестнице на второй этаж.

— Дальше я сам! — заявил Георгий Иванович, как только в небольшой палате меня переложили на койку.

Он выставил медработников за дверь, а потом начал, весьма ловко действуя одной только правой рукой, разрезать перочинным ножиком бинты и освобождать примотанные теми ко мне листы с иероглифами и непонятными таблицами. Сам-то я только и мог, что сидеть и держаться за спинку койки.

— Моим телеграмму отправите? — спросил, переборов дурноту. — Мол, жив-здоров, как смогу — напишу.

— Отправлю, — пообещал Городец, не став упоминать о какой-то там секретности.

Все записи с обрезками марли он упрятал в свой портфель, тогда уже обратил внимание на мои распухшие запястья, руки с ободранной и обожжённой кожей и багряно-чёрные синяки по всему корпусу.

— Досталось тебе, — отметил он, возясь с застёжкой.

— Зато живой, — то ли отшутился я, то ли ответил на полном серьёзе, не понял и сам. После завалился на койку, натянул на себя простынку и уставился в потолок. Тот, да и вся остальная комната, не исключая меня самого, ощутимо раскачивался.

Внезапно без стука распахнулась дверь и в палату буквально ворвался капитан Листопад.

— Они здесь! — объявил он кому-то, и тогда через порог без всякой спешки переступил плечистый мужчина в самом расцвете сил с погонами подполковника; не иначе по мою душу пожаловал начальник управления разведки корпуса собственной персоной. В коридоре осталось несколько человек в форме и при оружии.

Подполковник огляделся и обратился к Городцу:

— Что за самоуправство, майор? На каком основании вы увезли задержанного из комендатуры?

Георгий Иванович и бровью не повёл, спокойно уточнил:

— Задержанного, господин подполковник?

— Именно! Этот человек пойдёт под трибунал за нападение на караул!

На меня это заявление не произвело ровным счётом никакого впечатления. Мне было, если выражаться совсем уж точно, фиолетово. После всего пережитого угрозы взять под арест — ерунда на постном масле, да и только.

Городец ухмыльнулся в усы.

— Раз уж вы так ставите вопрос, мне не остаётся ничего иного кроме как переквалифицировать случившееся с простой халатности на покушение на убийство.

И вот это заявление оказалось для подполковника полнейшей неожиданностью.

— О чём вы, чёрт возьми? — прорычал он.

— Разве капитан не поставил вас в известность о проводимой в отношении него служебной проверке? Странно. А ведь именно за его подписью ушёл в Новинск запрос с неправильным учётным номером, и это он санкционировал применение спецпрепарата без достаточных на то оснований.

Но вот так просто подполковника смутить не удалось.

— И где здесь покушение на убийство? — спросил он. — Не вижу состава преступления!

— Состав преступления проистекает из непереносимости спецпрепарата, о чём имеется соответствующая запись в истории болезни, и о чём ваш сотрудник был уведомлен непосредственно перед известным инцидентом.

Начальник управления разведки миг обдумывал услышанное, затем решительно рубанул рукой воздух.

— Делайте что хотите! Но задержанного мы забираем с собой!

— Совершенно невозможно, — спокойно улыбнулся в ответ Георгий Иванович. — Он был доставлен сюда согласно распоряжению вышестоящего начальства.

— Какого именно? — потребовал объяснений подполковник, и будто отвечая на его вопрос, в палату вошёл доцент Звонарь.

Невысокий и грузный, с зачёсанными в тщетной попытке скрыть проплешину волосами, в своём мятом белом халате, он выглядел уставшим от жизни врачом, но капитан Листопад его несомненно узнал и не просто узнал, а, такое впечатление, даже в росте уменьшился.