Заветное желание - Неггерс Карла. Страница 22

— Ты раздражена?

— Почему я должна быть раздражена? Это твое право.

«Так и есть», — подумал он.

— А ты надеялась, что я стану ругаться и топать ногами?

Неопределенно пожав плечами, она ответила:

— Это твой стиль.

— Ага, — с удовлетворением проговорил он. — Я думаю, мы вернемся к планам позже. А теперь иди домой и отдохни. — Он вручил ей портфель. — Иди и успокойся.

— Но планы…

— Дай мне время, Лиззи. Если ты думаешь, что я смогу сосредоточиться с этими планами прямо сейчас, то ты недооцениваешь всего того, что произошло между нами за последнее время.

— Ты хочешь сказать…

— Я не знаю, что хочу сказать. Дай мне возможность все обдумать. Послушай, приходи ко мне вечером в шесть часов. Там мы и обсудим планы. — Он усмехнулся. — Или нет?

Губы ее слегка дернулись, он увидел в ее глазах радость и надежду и улыбнулся сам себе. Пообещав, что будет к назначенному времени, она взяла портфель и вышла.

Убедившись, что она ушла, Вольф предупредил Гвен о том, что на полчаса уходит сыграть партию в сквош.

— Сквош? В десять утра?

Выходя, он пробурчал «да». Тридцать минут ничего не дадут, но он должен привести мысли в порядок, иначе сойдет с ума от нетерпения.

9

Лиззи прошла в кабинет Мэг, поздоровалась, забрала Челси, которая пришла со своими замечательными естественными волосами, и потащила ее в ближайшую закусочную выпить кофе. По дороге, рассказав подруге все, что с ней произошло этим утром, она в заключение сказала:

— Я больше не могу, этот человек сведет меня с ума!

Как всегда, Челси представила все в розовых тонах. Откинувшись на стуле и поблескивая роскошной белизной прически, она ответила:

— Ну и отлично, по крайней мере ты жива и можешь рассказать мне все сама.

— Он назвал меня бессовестной.

— Ну и что?

— Выглядел он как-то странно.

— Ты же Лиззи Олсон из Уилсон-Крика, а не мисс Очарование. Вы смотрели друг на друга новыми глазами.

— Я всегда осознавала, кто он и кто я.

Челси пожала плечами.

— Вот и увидим.

— Ничего мы не увидим. Я просто буду делать свое дело и забуду обо всем.

— Ты уверена?

— Абсолютно.

— А, поняла! У вас роман, — загадочно улыбаясь, сказала Челси.

— Роман? Да я готова убить его.

— Не так громко. Тебя могут принять всерьез. — Челси еле сдерживала смех. — Ты просто обезумела от того, что Майкл был добр и не выбросил тебя на улицу, когда ты во всем призналась. Ты думаешь, что ухаживая за Элизабет Гест, он играл, изображая не того Майкла, которого мы знали. Но это не была игра. Майкл остался таким же привлекательным, интересным, самодовольным и чувственным человеком, каким и показал себя на прошлой неделе, и это тебя раздражает.

— Совсем нет.

— Дурочка, ты влюбилась.

— Дай мне собраться с силами.

— Фактически он с облегчением вздохнул, когда обнаружил, что кто-то смог влюбиться в него. И ему не надо было разыгрывать из себя непонятно кого. Он прекрасно знает тебя, а ты — его.

Лиззи хмуро посмотрела на подругу.

— Челс, я просто не могу влюбиться в него. От одной этой мысли у меня мурашки по коже бегают.

— Я знаю тебя тридцать один год и никогда не замечала, чтобы ты так себя когда-нибудь вела. — Челси внимательно рассматривала что-то на краю чашки. — Интересно, откуда это взялось?

— Челси, пожалуйста, — вздыхая, стала дергать ее Лиззи. — Как ты можешь оставаться такой спокойной?

— Могу, потому что не я же влюблена.

К пяти часам Лиззи решила, что не пойдет на назначенную встречу этим вечером. Ни в коем случае. Она позвонит ему и скажет, что занята, и они смогут встретиться утром. В офисе. И желательно при открытых дверях. А еще лучше, чтобы Челси стояла рядом.

Приходить к нему на квартиру означало наживать себе неприятности.

Но Лиззи хотелось узнать его мнение о ее планах. Что, если они ему не понравятся? И возникнут проблемы? Что, если он вообще откажется от ее услуг?

— Снова униженной возвращаться в Уичито? — прошептала она, выглядывая из окна своей новой квартиры. Улица прекрасная и квартира тоже замечательная, уютная, нью-йоркская. Она полюбила этот город. Но и Канзас она тоже любила. Не так уж это и плохо — вернуться домой. Но только не униженной.

Ей не нравилось, что Майкл контролирует ситуацию. Он держал ее голову на гильотине и в любой момент мог отсечь ее. Она ощущала себя маленькой Лиззи, преподававшей когда-то в школе, подрабатывавшей в магазине стройматериалов и спрягавшей латинские глаголы лучше любого другого в родной школе.

К черту все, как говорил Майкл! На улице было пасмурно и прохладно. Лиззи надела теплые брюки, хлопковую рубашку, свингер с плотным воротником, вязаные носки и мокасины. Никакой косметики. Волосы еще привыкали к вновь обретенной свободе, поэтому она просто причесала их и оставила так. Теперь она походила на саму себя, а не на Элизабет Гест.

И Майкл или примет ее такой, или откажется от нее.

На этот раз она обратила внимание на детали отделки дома, в котором он жил. В фойе висели зеркала гораздо большие по размеру, чем в ее доме, а привратник был слишком вежливым. В лифте тоже зеркала. Полы застелены толстыми дорогими коврами. Все эти вещи всегда интересовали ее не больше чем с профессиональной точки зрения. Да в ее жизни никогда и не было такого блеска и дорогих предметов. Такой она родилась, и такой след в ее жизни оставил Уилсон-Крик. И этим она гордилась. Майкл открыл дверь и провел ее в квартиру. Если бы она могла, то, не говоря ни слова, тотчас же повернулась бы и вышла. Он был в темно-серых слаксах и шерстяном свитере и держал бокал с мартини. Глазами он обнимал и ласкал ее. У Лиззи перехватило дыхание. Никогда она не сможет оставаться равнодушной с этим мужчиной. Гораздо проще было бы просто уйти, но она не могла. Весь его вид располагал к тому, чтобы она осталась, но в этом заключалась только часть проблемы. Она и сама хотела остаться.

— Принести тебе мартини? — нежным и глубоким голосом спросил он.

— Нет, я ненавижу мартини. Он засмеялся.

— Тебе приятно снова ощущать себя Лиззи Олсон?

— Да.

— Ты еще раздражена?

— Нет.

Она принялась было снимать свингер, и он попытался перехватить его, и над самым ухом она почувствовала теплое дыхание.

— Позволь мне.

Выбора не было, и пришлось позволить. Каждое его движение, каждый звук повергал ее в такое состояние, какого она прежде не знала. Она думала, что, может быть, Лиззи Олсон не станет так реагировать на Майкла. Возможно, он не покажется ей таким уж чувственным.

И конечно, она ошибалась. Отсутствие несносного парика и накладных ногтей делало ее еще более отзывчивой на его чувственный призыв, на его прикосновения.

Да, это так, призналась она самой себе: именно прикосновения. Надо быть честной до конца. Ничего не изменилось. Она все так же страстно хотела любить его.

Повесив ее пальто и осторожно закрыв шкаф, он спросил:

— А что пьет Лиззи Олсон?

— Скотч, — ответила она, и это была чистая правда.

Он удивился, и это еще более обострило ее чувства. А что, он думал, пьет Лиззи Олсон? Зверский джин? Пиво? Она последовала за ним в гостиную и решила, что может с таким же сарказмом спросить и его об этом. И спросила.

Майкл не испытал никакого смущения, а, напротив, развеселился.

— Даже и не представляю.

— Но ты удивился, что я пью скотч.

— Да, пожалуй. А тебя это беспокоит? Она ответила вопросом на вопрос:

— Почему бы мне не пить виски?

— Действительно. Я никогда ничего не имею против того, чтобы человек изредка выпивал — включая меня.

Отправившись на кухню, он достал из шкафа бокал, наполнил его льдом из холодильника, вернулся в гостиную и налил виски из хрустального графина.

Передавая ей бокал, он обратил внимание на то, что ее пальцы были теплыми и твердыми, и проследил, как она отпила. «Он что же, ожидал увидеть, как я закашляюсь? Ну и черт с ним!» Скотч вполне устраивал ее, хотя она и не испытывала желания держать такую бутылку в баре.