Вампиры в Москве - Клерон Кирилл. Страница 89

— Чтобы моего внучонка больше не смел трогать.

Отмычка же подождал, пока дед пропадет из поля зрения, заменил хворостину на обломок железного прута, лежащего поблизости и забил несчастного гуся до смерти. При этом осатанело колошматя по кровавому месиву прутом и надрывно приговаривая:

— На тебе, гадина, на тебе!

От проникающей в глубь глаза боли, Отмычка на секунду отключился, а машина потеряла управление, резко завиляла и, врезавшись в невысокое ограждение набережной, проломила железную решетку. Вместе со своим незадачливым штурманом она нырнула под воду.

Отменная реакция и шустрость и на этот раз пригодились Отмычке, очень даже пригодились. Сквозь проем, образовавшийся на месте выбитого лобового стекла, он умудрился вынырнуть на поверхность реки и поплыть к берегу. И умение плавать ему пригодилось, очень даже пригодилось. Глаз, в который клюнула чертова птица, ничего не видел, болел и сильно кровоточил, зато осколок стекла вроде как вымылся из второго. В любом случае, очертания берега виднелись на расстоянии рукой подать.

Он доплыл бы, он бы обязательно доплыл. Глаз, конечно, вряд ли бы удалось спасти, хотя и это не исключено в руках умельца-Федорова. Да и нет худа .без добра — такие раны не позволят братве усомниться в, его храбрости, а уж соответствующую историю он наплетет. Тачку жаль, да угонит посвежее. В общем, жить можно.

Он доплыл бы, обязательно бы доплыл, но все та же трепроклятая птица спикировала прямо на макушку, впилась в нее острыми когтями, словно абордажными крючьями и начала больно клевать, каждый раз вырывая с волосами кусочки кожи и мяса. Мощным боковым ударом клюв пробил висок и кровь просто захлестала:

(— да в ней можно захлебнуться!)

Нет, захлебнуться можно в воде. Отмычка пробовал орать, но вместо этого лишь набрал полные легкие тухлой вонючей жидкости, именуемой речной водой. Пробовал махать руками, да что толку! Чертову птицу жалкими потугами не испугать, на то она и чертова. На то она так хорошо разбирается в своем гнусном ремесле.

Последние силы покидали Отмычку, таяли, как крупинки сахара в крутом кипятке. Он все еще отчаянно барахтался, еще пробовал звать на помощь, но уже вяло и неубедительно. Вероятно, внутри успел включиться какой-то саморазрушительный механизм, без устали твердивший:

(— ты не выплывешь, ты никогда не выплывешь. говоришь, все время сухим из воды выходил? — из этой не выйдешь, возьмешь и утонешь)

Отмычка медленно уходил под воду. Его рабочий глаз смотрел в эту мутную черную субстанцию, ибо знал — это последнее, что ему суждено увидеть в своей ни за грош пропавшей молодой жизни. Казалось, он не хотел пропустить ничего — вдруг проплывет какая-то щепка или рыбка. Вся эта сущая ерунда неожиданно приобрела удивительную ценность, но нет. Вода оставалась столь же непроглядной, как вечная ночь, которая уже изготовилась его поглотить.

Удивительно, какие глупости приходят к нам в голову в последние секунды жизни — ничуть не умнее тех, что приходили все долгие годы до того. Вот и последней мыслью утопающего промелькнуло не совершенно банальное в столь плачевной ситуации:

— Господи, грешен! Помилуй меня!

а прикольная фраза, услышанная от кореша на пышных похоронах пожилого авторитета, словившего третий и последний инфаркт верхом на своей молодой любовнице, студентке Гнесинки:

(— отыгрался хер на скрипке!)

А потом наступило… Нет, этого я уже не знаю. Скорее всего, потом не наступило ничего.

Сделав прощальный круг над последними кругами в том самом месте, где'бесславно закончил свой жизненный путь хитрый, но трусливый Отмычка, стряхнув воду с перьев, Джике взял курс прямиком на редакцию. Там как раз начиналось пиршество и оставалось еще полчаса, пока кровь не начнет сворачиваться и не станет мертвой. А это уже второй сорт!

Раду благосклонно выслушал сообщение о кончине незадачливого беглеца и допустил героя к его доле ужина. Сам же, уже утолив голод, удобно расположился в кресле Армена. Сытость способствует активизации философского выброса не только у людей:

— Вот это называется взаимопомощью, удачливым симбиозом двух различных биосистем. Мы помогли Армену избавиться от нахальных бандитов, а он помог накормить нас, не выходя из офиса. И, кстати, снабдил изрядной суммой местной валюты — у самого говорливого братка кейс деньгами под завязку набит. А во втором кейсе еще интереснее — бомба.

— Настоящая?

— Похоже. Если кое-что доделать, так знатно рванет, что всех нас на кусочки разметает.

— Да уж, от века в век все больше опасностей подстерегает…

Джике интересовало другое:

— А их будут искать?

— Ты о ком спрашиваешь, о деньгах, бомбе или хулиганах?

— Кому они нужны, эти хулиганы?! О деньгах.

— Все возможно. Поэтому тела надо отсюда срочно убрать, а следы крови замыть. И выкинуть все гильзы от пуль. Значит, один уже плавает в реке?

— Да…

— Ну, так за компанию, чтоб ему особенно скучно не было, выкинь и этих:

(— удачная шутка, могли бы и рассмеяться)

ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО СЛУЧАЙ

Уже на третий день после успешно проведенной разборки, Армен постучал кодовым стуком Спартак — чемпион в дверь своего бывшего «офиса». За ней послышались крадущиеся шаги, посетителя долго рассматривали в глазок, а потом приоткрыли створку и грубо втянули в помещение:

(— все, пропал! какой кошмарный мордоворот! обещали же бандиты прислать Мясника — это наверняка он…).

Но послышался успокаивающий голос Раду:

— Не бойся, Армен, это свои ребята. Они только с виду такие грозные, но без причин не тронут. Их ведь пока нет, этих причин?!

Своими, судя по всему, являлись мордоворот, открывший дверь и его близнец, раскладывающий на столе пасьянс. Вначале они хищно уставились на бледного редактора, но теперь потеряли к визитеру интерес.

— Ну, как вам здесь живете? — слова у напуганного Армена связывались с трудом, словно это он являлся иностранцем.

— Твоими молитвами. Все хорошо, просто замечательно. Друзья твои, кстати, приходили, бомбу приносили.

— Какие еще друзья? Какая бомба?

— Рэкет.

Армен еще сильнее напрягся — эти бычары пугали его куда больше всей земной нечисти. И всей космической.

— Не переживай. Больше они не придут. Никогда. Ведь правда, Нику?

Тот, кого Раду назвал Нику, пакостно ухмыльнулся и довольно облизнулся, как сытый кот:

— Правда, хозяин. Хотя тот, блондинчик, крепкий попался. Никак голова не хотела сплющиваться.

— Ну, ладно. Теперь оставьте нас. Разговор ведь приватный?

Армен кивнул, мордатые повиновались. Раду же вновь начал внушать Армену свою исключительность — больно задело его самолюбие и несколько пренебрежительное отношение, продемонстрированное в прошлый раз:

— Мне кажется, ты ничего не понял. Поэтому повторю, интересно тебе это или нет, что я вампир Раду, старший сын Дракулы. Живу уже более 400 лет, питаюсь кровью.

— Значит, существуете?

— Существуем.

— А лохматая Несси, зеленые инопланетяне, бермудский треугольник — они тоже существуют?

— Не знаю. Мне это по барабану. И не надо все смешивать в одну кучу. Ну, давай о деле. Ты готов слушать?

— Да за этим и пришел…

— Так вот, у меня есть брат-близнец, с которым я не виделся много лет. Сейчас он живет где-то в Москве. Я ищу брата и щедро заплачу тому, кто поможет с ним встретится.

— Он тоже…

— Да, он тоже вампир.

— Я слышал об одном экстрасенсе, который по фотографии может попробовать определить местонахождение вашего брата. Я как раз собираюсь взять у него интервью, ну и заодно…

— Когда мы расставались, фотоаппарат еще не изобрели. К тому же, нас нельзя сфотографировать, мы не отбрасываем тени и не переносим солнечный свет. Удивляюсь твоей необразованности — уж ты-то должен прекрасно владеть этой темой. Кстати, та статья о выставке, которую ты впопыхах оставил на столе — я там кое-что дописал. Подправь грамматику и печатай.