Змеиный дом (СИ) - Ласточкин Дмитрий. Страница 15

Но на кухне у меня случился облом. Кухарки, мерзко усмехаясь, сказали, что обед будет готов в обед, а еда не по графику у нас не предусмотрена. Могут стакан воды из-под крана дать попить. Если очень хочу. Естественно, я отказался и уполз в лес. Нет, там за зайцами гоняться не стал, они все были помечены. Но зато под этот предлог можно было нырнуть в вентиляцию!

А там, знаете ли, у меня была своя ухоронка. Нет, не из украденных вещей, а из того, что я нашел в вентиляции. Я же не один такой умный, чтоб догадался туда заглянуть. Правда, вряд ли кто-то ещё там так лазил, как я, но вот пихали туда всё, что нужно было скрыть. А потом забывали! Какую-то одежду, которую почему-то захотели спрятать (в вентиляции у мужской спальни я нашел кружевные стринги! А мальчики-то затейники!), выпивку — её нельзя было употреблять в детдоме, но многие ухитрялись проносить, а остатки засовывали в воздуховоды. В проходах мужской душевой, когда я туда по ошибке забрался, я нашел целых две видеокамеры — одну в комнате с душами, другую над туалетными кабинками. Трогать их не стал, они были рабочими и куда-то отправляли сигнал, я бы раскрылся, если бы забрал или перевернул. Но я до сих пор гадаю, кто же их поставил. Учительницы? Другие мальчики? Трофим?!

Среди всего этого было немало еды — булочки, пирожные, бутерброды, яблоки, вообще всё, что небольшое и чем кому-то не хотелось делиться. Вот эту всю хрень я убирал в самую большую «каверну» вентиляции, чтоб не мешала. А теперь настало время грызть эти сухари! Пропавшее я есть не буду, ясный перец, а вот что просто засохло заглотить можно.

Но только я залез в вентиляцию, как почуял какой-то запах. Приятный, даже слегка возбуждающий. Нет, не в сексуальном плане, а скорее будоражащий, аппетитный. Непонятно, откуда он раздавался, и я стал ползать по проходам, выясняя, где запах сильнее. И выяснил! Он исходил из канализации! Там есть что-то интересное? Мне туда особо не нужно было, что там за тайны-то могут быть? Но сейчас… А вдруг там запасы еды?! Поварихи, сволочи, не делятся — так я сам могу взять! Может даже мясо будет, хрен с ним, что сырое, я и такое схомячу! И я пополз вниз.

Когда я выполз из отдушины внизу и понял, куда меня ведёт этот аромат, я даже немного оторопел. Он привёл меня прямиком в крысиное гнездо! За старыми ящика, в гнезде из тряпок и чьей-то шерсти копошились шесть маленьких, ещё слепых крысят. И они невероятно, просто одуряюще вкусно пахли!

Я смотрел на эти маленькие, копошащиеся комочки плоти, слепые, с закрытыми веками глазами, как они барахтались друг с другом… И у меня изо рта чуть не капала слюна! Вкусные, вкусные крысята! Я видел, что они без чипов — вряд ли кто-то вообще знает, что они родились, им всего пару-тройку дней, наверное, а тела такие маленькие и голенькие, что введённый под кожу чип были бы виден. А это значит… значит… что их можно съесть!

И я не удержался. Я подполз к ним, схватил первого за хвост — и закинул его в рот. Боже, какой чудесный вкус! Будто я глоток свежего, ещё тёплого, только из коровьего вымени молока в рот набрал! Мышцы гортани сжались, и крысёныш ещё живим провалился мне в желудок. Оооооо, кааааайф! Сам не заметив, я проглотил их всех. Они некоторое время ещё копошились в животе, приятно его массируя, потом затихли.

Мда, этого мне явно недостаточно. Я стал шнырять по подвалу, выискивая другие гнёзда, тем более запах всё ещё был довольно силён. И нашел ещё два гнезда с десятком крысят в них. Они разделили судьбу обитателей первого гнезда. И я уже был почти сытым!

Пока я подчищал подвал, прибежали взрослые крысы. Поменьше, чем в канализации были, почище, поаппетитней. Но я их уже не стал трогать — во взрослых есть маячки, ну их к чёрту. Только зашипел на них, а самую отважную приложил хвостом, и они разбежались, испуганно пища.

Я тоже нырнул в вентиляцию, быстро дополз до своей комнаты, проверил, чтоб там никого не было, и нырнул под одеяло. Что-то… что-то я совсем озверел с этими крысами. Разве ж разумный и цивилизованный человек будет жрать крысят по подвалам?! Но они были такими вкусными и сытными… А, к чёрту! Я всё таки не совсем человек! А раз организм хочет свежей дичи — значит, надо есть свежую дичь! Блин, надо будет теперь время от времени спускаться в подвал и проверять не размножились ли крысы. И подъедать мелких. Хм, думаю, несколько месяцев времени у меня будет, пока училки не озаботятся падением поголовья крыс. А потом что-нибудь ещё придумаю!

Всё, посплю с часик, а потом на обед. Вот это точно нельзя пропускать!

Глава 13

Сегодня в нашем детдоме праздник — к нам приезжают наши родители! В том смысле, что должны приехать те, кто хочет кого-то усыновить или удочерить. Естественно, все суетятся, прихорашиваются, моются, чистят зубы, надевают самые нарядные вещи и старательно улыбаются в зеркала, репетируя радостный оскал.

Мне тоже пришлось присоединиться ко всеобщей суете. Нет, я явно не хотел быть усынов… удочерённым такими людьми. Почему? Я сомневался в их искренности. Лучше всего, знаете ли, усыновлять младенцев — у них ещё нет мозгов как таковых, поэтому из них воспитанием можно вырастить что угодно. Ну, теоретически. И привить ему любые знания. Такой, усыновлённый младенцем, ребёнок даже может не подозревать, что он усыновлённый, в самых запущенных случаях узнавая об этом только после смерти усыновителей, когда надо делить наследство.

Можно ли такое же проделать с уже более-менее взрослыми детьми? Практически невозможно. То, что из них вылеплено детдомом, уже не вывести никаким воспитанием. Как-то отрегулировать можно, но полностью переделать нет. Зачем же тогда брать к себе таких детей? А вот тут могут быть варианты!

Во-первых, конечно же, в качестве бесплатной рабочей силы. Усыновил какой-нибудь фермер полдесятка сирот и выпустил их пахать поля под предлогом «передачи семейного дела». И никуда ты не денешься, разве что сбежишь, но тогда тебя вернут усыновителю или обратно в детдом.

Во-вторых, это энтузиасты, профессиональные или стихийные. Которые думают, что добротой и воспитанием можно сделать что угодно. Иногда, очень нечасто, это получается, стоит признать. Но в подавляющем большинстве случаев трудный ребёнок остаётся трудным ребёнком, и его сдают обратно, мол, не справились. Насколько это обидно и травмирующе для самого ребёнка — и так понятно. А усыновители берут уже следующего.

Ну и в-третьих, взрослых детей берут не для самых лучших действий с ними. Бордели, в которых трудятся подобные дети, вполне себе существуют. Да что там, их могут брать к себе просто для того, чтоб было над кем издеваться. Помню репортаж из девяностых, как некая семейка брала к себе детей, а потом воспитывала их, избивая, пытая и расстреливая из пневматики, подвесив жертву на крюк в подвале. Причём в этом всё активно участвовали другие воспитанники.

Конечно, я могу просто слишком мрачно смотреть на всё это, а люди, которые придут — просто милые и добрые будущие родители, которые засыпят ребёнка любовью и заботой. Но что-то вся моя история в этом мире на такое не настраивает.

Ну вот. Я тоже стал прихорашиваться. Ну так, по-ленивому, чисто умылся, почистил зубы как всегда и теперь выбирал, надеть ли обычное платье или нарядное. О! Кстати! У меня теперь не два платья-носка, а целых пять! Представляете? Почти целый шкаф вещей! Да у меня рубашек в прошлой жизни не было столько одновременно! И при этом — ни одной пары носков или трусов. Вот так вот!

А платья я приобрёл очень просто — неподалёку от комнаты клуба Древолазов оказалась комнатка клуба Пошивальщиц. Там четверо девушек, три человеческих и одна барашка, строчили на машинках всякое разное. Причём, хочу сказать, как бы я ни относился к учительницам, но «своих» они обеспечивали всем, чем надо. Во ти этих модниц были достаточно новые автоматические швейные машинки, только ткань натягивай, горы ниток и целые залежи тканей. А ещё они перешивали вещи, которые приносили спонсоры — те скидывали нам всякий секонд-хенд, а эта четвёрка его перешивала под фигуры детдомовцев.