Яблоневый дворик - Даути Луиза. Страница 43

Ты поднимался по лестнице, я — за тобой. Как будто мы пара.

Перед дверью квартиры на втором этаже ты остановился и осмотрел поцарапанный фанерный косяк. Я догадывалась, что эта квартира каким-то образом связана с твоей работой, но у тебя нет к ней постоянного доступа. Впрочем, это были всего лишь догадки.

Мы ступили в маленькую квадратную прихожую. Минуту ты постоял, прислушиваясь. Ни звука. Потом прошел в гостиную. Сделав несколько шагов, я огляделась: низкий диванчик, у стены откидной стол, тюлевые занавески, за которыми улица виднелась как в тумане. Небогато, пусто, безлико. Мне захотелось остаться здесь навсегда.

Я обернулась. Ты стоял поодаль, глядя на меня. В твоих глазах читалось извинение.

— Ничего лучше не придумал, — негромко сказал ты. — Раньше не мог…

— Все нормально, — сказала я. — Я знаю, что тебе нельзя об этом говорить, поэтому не расспрашиваю. Полагаю, это то, что у вас называется конспиративной квартирой.

Ты подошел, очень осторожно расстегнул на мне куртку и стянул с плеч. Я опустила руки, чтобы дать ей упасть. Ты поднял ее и бросил на диван. Потом снова приблизился и так же осторожно и ласково провел руками сверху вниз по моим рукам, от плеч до локтей, одновременно с двух сторон, легкими, нежными движениями.

— Здесь безопасно, — сказал ты. — И ты со мной.

И я сделала то, о чем мечтала долгие три месяца. Я растворилась в тебе.

* * *

Потом мы лежали рядом на небольшой кровати. В спальне, выходившей на другую сторону улицы, висели такие же тюлевые занавески. Из окна открывался вид на задние фасады соседних домов с водосточными желобами. Кровать была скорее полуторной, чем двуспальной, но занимала почти всю комнату. С одной стороны от нее стояла тумбочка под дерево, с другой — шкаф с раздвижными дверцами: распашные в такой тесноте не открылись бы. Стены, как и в прихожей, были выкрашены в «цвет хозяйской магнолии». С потолка свисала одинокая лампочка в нитях паутины, лившая какой-то грубый, серый свет. Мы лежали полураздетые, обнявшись, сдвинув в ноги одеяло без пододеяльника — и без него было жарко. Мы занимались любовью, а потом разговаривали — ты вспоминал, как наблюдал за мной через окно кафе в тот день, когда начался наш роман и мы обменялись телефонными номерами. Хотя секс у нас был еще до этого.

Оказывается, то кафе располагалось почти напротив Яблоневого дворика, но мы не могли предвидеть, что там произойдет спустя несколько недель. Вскоре наш разговор стал бессвязным и ты задремал. Я лежала в твоих объятиях с открытыми глазами, чувствуя, как немеет рука, которую ты придавил своим телом.

Через несколько минут я, приподняв голову, увидела, что ты не спишь и смотришь на меня. У меня появилось чувство, что это продолжается уже некоторое время. Я высвободила онемевшую руку и немного отодвинулась, чтобы мы могли видеть друг друга. Ты убрал волосы с моего лица. Я рефлекторно дернула головой. Серо-белый свет в комнате был беспощадно жесток к моему немолодому лицу. Я улыбнулась, но твой взгляд оставался серьезным.

— Ты понимаешь, что мы должны сделать? — спросил ты.

Я молчала. Тогда ты спокойно и без пафоса произнес:

— Мы должны нейтрализовать Крэддока.

— Каким образом? — спросила я.

Ты притянул меня и прижал к груди:

— Предоставь это мне.

Через некоторое время ты снова заснул, ровно дыша мне в волосы. Когда ты проснешься, мы еще поговорим, но я не спешила приближать этот момент. По правде говоря, мне нужно было в туалет, но я длила эти мгновения, растягивала их, чтобы они стали тонкими и полупрозрачными, как тюль на окнах этой серой комнаты, как ниточка паутины, свисающая с одинокой лампочки на потолке.

* * *

Позже, когда мы, уже одетые, сидели в гостиной на продавленном диване и пили растворимый кофе — черный ввиду отсутствия молока, — ты изложил мне свой план. Мы будем действовать сообща, сказал ты. Если события приобретут нежелательный оборот, у нас должна быть единая версия. Я обратилась к тебе за помощью, потому что знала, что ты работаешь в службе охраны парламента; нуждаясь в совете, я не хотела втягивать в свои неприятности никого из близких. В случае необходимости это подтвердит и полицейский, Кевин. Ты сказал, что я должна узнать адрес Крэддока. («Каким образом?» — спросила я и получила в ответ твой насмешливый взгляд: «Тоже мне, проблема».) В один из выходных дней я подберу тебя возле ближайшей станции метро и довезу до дома Крэддока. Ты пойдешь к нему, а я останусь в машине.

Я смотрела на тебя поверх дешевой, в трещинах, кружки. В моем взгляде ты прочитал сомнение, но истолковал его неверно. Ты подумал, что я не верю в успех переговоров с Крэддоком, тогда как меня пугала сама перспектива поездки к его логову, даже вместе с тобой. Типично женский страх: вряд ли мне стоило рассчитывать, что ты его разделишь. Конечно, и ты чего-то боялся, но ужас, пережитый мной, усиливало отвращение к надругавшемуся надо мной мерзавцу. От этого чувства просто так не избавишься.

Я и не ждала, что ты меня поймешь.

— Я мог бы позвонить ему, не называя себя, но вряд ли это сработает. Зато я могу найти кое-кого, кто с ним разберется, — предложил ты. — Есть у меня парочка подходящих ребят.

Я покачала головой.

— Еще можно обратиться в полицию, к Кевину. Подать официальную жалобу, в том числе на преследование. Скорее всего, его задержат, но выпустят под залог на условии запрета вступать с тобой в контакт в любой форме.

Я затрясла головой еще энергичнее, подумав об Адаме, Керри, Гае и своей карьере — именно в такой последовательности. И только тут осознала, до чего же мне хочется, чтобы ты встретился с ним лицом к лицу, в то время как я наслаждалась бы его замешательством и испугом. Чтобы этот ублюдок наделал в штаны, сказала я себе, и эта грубая мысль не имела с правосудием ничего общего.

— Вообще-то, — осторожно начал ты, — мы могли бы пойти к нему вместе. — Увидев, как расширились мои глаза, ты поставил кофейную чашку и придвинулся ближе. — Рано или поздно тебе придется столкнуться с ним по работе, это неизбежно. Разве тебе не хочется посмотреть на его физиономию, когда я буду вытрясать из него душу?

— Нет… — помотала я головой. — Нет, не хочется.

Скажи я тогда «да», все пошло бы совсем по-другому.

— Ладно.

Ты придвинулся ко мне, взял у меня из рук чашку и поставил ее на ковер. Твои губы прижались к моим. Наши языки сплелись, и я ощутила вкус пережаренного кофе. Ты поцеловал меня в лоб. Взяв мое лицо в ладони, сказал:

— Решено. В эти выходные. После того как я с ним разберусь, он к тебе на пушечный выстрел не подойдет.

* * *

В конце недели наступил тот самый обещанный синоптиками теплый октябрь. Проснувшись в субботу, мы отдернули занавески — а он тут как тут. Мы с Гаем пили кофе на выложенной кирпичом террасе позади дома — я в шортах, майке и темных очках, он без рубашки. Время от времени мы улыбались друг другу поверх газетных листов, обмениваясь репликами по поводу прочитанных статей — образцовая супружеская чета среднего возраста. Когда мы вернулись в дом, в лучах света играли пылинки. В то утро я старалась вести себя с Гаем просто и естественно, чтобы ничем себя не выдать.

Пора было одеваться, что я и проделала с особой тщательностью. Гаю сказала, что собираюсь отвезти в утиль старую одежду, давно лежавшую в мешках в багажнике. Я надела хлопчатобумажную юбку до колена эффектной лиловой расцветки, белую майку с коротким рукавом, джинсовую куртку и босоножки без каблуков. В таком наряде ты меня еще не видел. Я совершенно преобразилась, что расценила как добрый знак: значит, выздоравливаю. Начав действовать, я перестала воспринимать себя как пассивную жертву. Правда, я жутко нервничала, меня аж лихорадило, но все-таки мне стало гораздо лучше, чем во все последние недели.

Когда ближе к вечеру я садилась в машину, Гай вышел на крыльцо и помахал мне рукой. Я ответила ему веселой улыбкой.