Остановка. Неслучившиеся истории - Сенчин Роман Валерьевич. Страница 30

Утки хватали белый мякиш батона и тут же отплывали. Проглотив, подплывали снова и пытались поймать новый кусочек. Слегка щипали друг друга. Боролись за еду… Мужчина-утка подскочил и выбрался на сушу, покрикивая, пошел к Артемке. Артемка стал пятиться, подняв палку-копье.

– Ух ты какой наглец! – возмутилась мама и встала за спиной Артемки. – Весь хлеб отобрать хочет… Пошел отсюда.

Мужчина-утка остановился, еще раз что-то крикнул, сердито и требовательно, и пошагал обратно. Плюхнулся в пруд.

– Что ж, и нам пора, – сказал папа. – Еще много чего важного надо увидеть.

Впереди была река. Широкая, настоящая.

– Как называется? – спросил Артемку папа.

Артемка молчал. Он знал названия некоторых рек – Волга, Енисей, Нил, Амазонка. Но не решался гадать вслух.

– Как в Москве река называется? – заговорила мама. – Главная река в нашем городе…

Артемка неуверенно, почти вопросительно выдавил:

– Москва?

– Правильно.

– А мы совсем в городе?

– Не совсем, – тоже неуверенно успокоил папа. – Тут когда-то деревни стояли, не так давно… Избы, куры ходили… Была деревня Дьяково. Вон там.

Артемка проследил за папиной рукой и увидел на горе серую, будто выбитую из камня церковь… Артемке встречалось несколько церквей, и все они были веселые, со множеством украшений, напоминающие залитые кремом торты. А эта была строгой, серьезной. Казалось, это окаменела огромная несчастная женщина, закутанная с головы до ног в одноцветный платок. Вышла на высокий берег реки, стояла-стояла, ожидая кого-то дорогого, и, надвинув на глаза почти плоскую шапочку, окаменела, поняв, что ждать бесполезно.

– Эту церковь при Иване Грозном построили, – сказал папа, – а может, и раньше. Во всяком случае, ей без малого пятьсот лет. Полтысячелетия. На самом краю обрыва стоит. И держится…

Артемка понимал, что нужно что-то сказать в ответ. На языке вертелось слово «красиво», но оно не подходило. Не красиво, а как-то… Хотелось смотреть и смотреть, и верилось – если не отрывать взгляд, то можно увидеть прошлое.

– Так, – папин голос, – а теперь обратимся налево.

Артемка с трудом послушался и разглядел за деревьями острую вершинку другой, белой церкви. Вершинка эта словно карабкалась к небу. На глазах удлинялась, полоски ромбиками увеличивались…

– Церковь Вознесения в Коломенском, – продолжал говорить папа, но осторожно, не мешая Артемке любоваться. – Настоящее чудо.

– Да-а, – кивнул Артемка, и глаза почему-то заслезились; чтоб не заплакать, он отвернулся.

– С этой стороны оврага было село Коломенское, где стоял тот дворец, а с другой – Дьяково, дальше – Сабурово. И везде яблоневые сады росли…

Вернулись к ручью. Здесь он был шире, крепче, а у еще одного мостика образовывал небольшое озерцо и, выливаясь из него водопадиком, уходил в большую реку.

Пока Артемка наблюдал за водой, мама с папой тихо спорили.

– Давай в Коломенское, а потом в метро, – говорила мама, – тебе хватит уже, ведь еле на ногах держишься…

Папа не соглашался:

– Там люди, ларьки все эти, карусели… Всё впечатление смажут. Лучше вот там обойдем гору и вернемся к Каширке.

– По буеракам снова…

– Нормально, еще один привал сделаем. Всё нормально.

Перешли ручей через мостик и побрели по посыпанной мелкими камешками дороге вдоль берега Москвы-реки. В воде и на камнях было много уток. Они перекрикивались, шумели, что-то будто решая… Артемка вспомнил: «выяснять отношения». Да, похоже…

– Молодняк учат, – сказал папа, – скоро полетят.

– Куда полетят?

– На юг… Почти все птицы улетают. Кроме голубей да воробьев. Даже ворон, кажется, нет в Москве зимами.

– Есть, – отозвалась мама. – Я видела.

Папа легко согласился:

– Наверно…

А Артемка изучал тот, противоположный берег реки. Таинственный, совсем, казалось, дикий. Тянуло туда, звало, обещало много интересного, разные приключения.

Но берег был недостижимым, нечего было и мечтать там оказаться… Нет, он окажется, исследует. Потом. Когда подрастет. Сейчас хорошо и то, что он узнал об этом месте, что оно существует…

Артемка перевел взгляд направо и увидел деревья, а над ними – ту церковь, похожую на окаменевшую женщину. Она действительно стояла над самым обрывом, а отсюда, снизу, словно бы висела в воздухе… Артемка прибавил шагу, боясь, что сейчас церковь возьмет и прыгнет в реку, задавит по пути его, родителей.

И тут из-за деревьев на горе вылетело ярко-желтое, с широкими крыльями. Еще не отошедший от страха быть задавленным, Артемка вскрикнул и присел.

– Ты чего?! – изумился папа. – Это дельтаплан. Красота… Гляди.

Артемке было уже стыдно своего вскрика, он впился глазами в движущийся по небу огромный то ли воздушный змей, то ли легкий-легкий самолетик. В центре, меж крыльями, лежал человек.

– Ребята с горы бегут, ловят поток воздуха и парят, – рассказывал папа с уважением и как бы с завистью. – Молодцы. Давно не видел… Знаешь какая смелость нужна! Бывает, не попадают в ветер, падают…

Дельтаплан удачно сделал круг над лесочком, рекой и стал удаляться.

– Нам тоже туда, – кивнул папа на холмистое, с деревьями и кустами пространство. Большое и вольное.

Взобрались по не очень крутому склону. Папа сразу присел.

– Передохнём… Водички попьем.

Отсюда было видно, что пространство не такое уж большое, не совсем вольное. Вдали, со всех сторон, тесно стояли дома. Казалось, дай им волю, и они ринутся сюда, займут этот кусок природы, зальют траву асфальтом, бетоном, на которых выстроятся машины…

– Как ты? – мама заботливо склонилась над папой. – Дойдешь по метро?

– Дойду… Нормально.

Метро. От этого слова последнее очарование пропало, и Артемка поджал губы. Какой это поход, когда рядом метро…

– Так, продолжаем, – папа поднялся.

– В метро? – плаксиво уточнил Артемка.

– Пока нет. Мы тут еще не всё обошли…

Мама заметила:

– Только давай сильно не увлекаться.

Тропинка петляла меж деревьев, огибала какие-то ямы, заросшие дикой, с колючками и толстыми стеблями травой, взбегала на гребни, сбегала с них… По тропинке шли трое путешественников, отталкиваясь лыжными палками. Впереди папа, в центре Артемка, а сзади мама. Стрекотали кузнечики, взлетали испуганные птички, что-то пробежало, качая траву, что-то свистнуло над головой, разрезая воздух, и папа успел заметить, что это ястреб. Но Артемка ястреба не различил, был рад и этому свисту.

– А вот тут можно сделать серьезный привал. И перекусить.

Они стояли перед большим бугром или маленьким холмом – Артемка не мог выбрать слово.

Хоть вокруг все было неровно, но этот бугор-холм выделялся. Склоны его были очень крутые – Артемка не знал, как взрослым, а ему наверняка нужно было бы взбираться на четвереньках. А вершина – плоская, будто ее срезали.

Мама расстелила плед, разложила еду. Уселись.

– А знаете, – сказал папа, – где мы нашу колбасу жуем?

– Где? – мама насторожилась.

Папа указал на бугор-холм:

– Это Дьяково городище – первое человеческое поселение на территории Москвы. Самое древнее… На вершине стояли два длинных дома. Археологи нашли кости медведей, оленей, кабанов. Представьте, охотники спускаются вниз и где-нибудь возле нынешней станции метро добывают оленя. А в овраге на них нападает медведь. По ночам вокруг городища бродят волки, и мужчины охраняют от них женщин и детей… В реке ловят осетров и белуг весом в полтонны… А однажды из дальних мест, нынешнего, например, Бирюлева приходят воины враждебного племени, и городище выдерживает многодневную осаду… А в другой раз двое самых сильных мужчин ссорятся, один из них уводит часть жителей отсюда. Они долго идут на север, через реки, болота, непролазные дебри и в конце концов поселяются там, где сейчас живем мы. У того родничка, который подпитывает наш прудик в парке… Как, вполне ведь возможно?

Артемка с готовностью закивал, жалея лишь о том, что папин вопрос заслонил нарисовавшуюся в воображении живую картинку с древними людьми.