Трубадура (СИ) - Волкова Дарья. Страница 44
___________
(1) дом Веге - шестиэтажное строение, именуемое доходным домом Веге, находится между Мариинским театром и Никольским Морским собором. С виду это массивное сооружение темно-серого цвета, фасад которого смотрит на набережную Крюкова канала. Строительство дома относится к началу XX века.
Кадр шестнадцатый. Леонид Гайдай
Кадр шестнадцатый. Звучат знакомые всем с детства мелодии, и начинается движняк. Гайдай, друзья мои, Гайдай на экране.
Он таки изловил Ту в скайпе не без Левкиной помощи. Синие глаза и белозубая улыбка на загорелом лице. А он устал просто смертельно. И соскучился так же.
- Прилетаю завтра. Встретишь?
Она округлела губами, глазами, всплеснула руками – совершенно по-василисиному.
- Ой, Степа, надо же подготовиться! На рынок, пирог, мясо… Ох! – схватилась за голову.
- К черту пирог! – рявкнул он. Дурдом там. Стоило отвлечься на чемпионаты – и все пошло как попало. – И мясо к черту. Записывай или запоминай. Номер рейса.
- Хорошо, - она быстро успокоилась, стала серьезной, привычной Ту. Взяла ручку со стола. – Диктуй.
- Только одна встречай, ладно?
Тура кивнула. А потом прижала пальцы к губам и протянула их к экрану. Воздушный поцелуй. Завтра он получит настоящий. Много.
*
Гостиницу забронировал заранее. Вымылся и побрился тоже заранее. Потому что осознал одну простую вещь – обнять и быть с ней - важнее всего сейчас для него. Важнее встречи с родными, отчета перед отцом за игру, торжественного ужина в исполнении Василисы, обмена новостями с братом. Все это важно. Но после нее. Соскучился. И надо убедиться, что с ней все хорошо. И рассказать про дела в Питере. Но сначала - обнять и поцеловать. Нет, сначала – просто обнять.
Не представлял, не думал никогда раньше, что так можно скучать по человеку.
*
Сарафан был синим. Глаза – еще синее. Кожа – в молоко добавили капельку кофе и получился дивный оттенок. Волосы - отросли, вдруг стали слегка виться и густой светлой волной касались плеч. И улыбка поверх всего – прожекторная, белоснежная.
Елки-палки, он ослеп.
И это его обнимали, целовали в шею, тыкались носом в грудь. А он стоял столпом. И поверить не мог сразу – видимо, слишком часто ему прилетало за два последних чемпионата в голову мячом. И лишь когда Ту принялась его тормошить: «Степа, Степка, что с тобой?!» - рассмеялся громко, беззаботно и раскатисто. И обнял сам, как мечтал. И поцеловал.
*
- Шестнадцатый? – Ту бросила на него косой взгляд, пока они поднимались по лестнице.
- Мой полевой номер. Самый что ни на есть удачливый.
- Что же ты там собираешься делать в номере, если запасаешься удачей впрок?
Степка запнулся о ступень. Эти интонации… Не слышал раньше? Забыл? Тучка обернулась. Провокация была и во взгляде, и в повороте плеча. И в длине сарафане, черт его дери!
- Увидишь, - буркнул хрипло и подтолкнул. Ох, ничего себе, как ты там аппетитно нагуляла.
*
- На многое сразу не рассчитывай.
- Почему?
- Потому! – на пол полетели сразу его футболка и ее сарафан. – Не смогу долго и ласково. Будет быстро. Может быть грубо. Прости. Сразу и сейчас.
Сразу и сейчас. Немедленно. Пять шагов до кровати – десятикилометровый кросс. Но зато…
- Не умеешь ты грубо, Степа… - протяжный женский выдох. – Ты у меня ласковый.
- Я у тебя сейчас кончу, если ты будешь так делать.
Счастливый женский смех. Довольный мужской стон. Дальнейший сценарий известен.
16.2
*
Пусть первый раз вышел и в самом деле быстрый, зато зрение вернулось. И обнаружились интересные вещи.
Его палец скользнул от плеча к началу груди, пропутешествовал по ложбинке и замер. В сливки добавили кофе и получился дивный оттенок. Но где его зефир, черт побери?!
- Так, я не понял, как ты загорала?
- Топлесс, - как о чем-то само собой разумеющемся.
В груди Степки зародился звук, похожий на тот, что издают пароходы, отходя от причала. Он резко сел и шваркнлся затылком о стену.
- Как – топлесс?!
- Без лифчика, - простодушно принялась объяснять Ту. – Чтобы загар был без белых полосок. Мне Лева место показал в саду, потайное, говорил, вы там в детстве прятались от бабушки. Оно ниоткуда не видно.
- Угу, - желчно проговорил Степа. – С нашего участка. А с балкона соседнего дома отлично простреливается. Вот Сереге радость-то!
- Не говори глупости, - тут Тура слегка рассердилась. – Никакого Сереги с нами не было.
- С нами?!
- Ну Лева со мной был, чтобы предупредить, если что. Он тоже загорал. С закрытыми глазами, если что!
- Та-а-к.
- Степка! – она села и обхватила его лицо руками. – Прекрати. Смешно ревновать к брату. Лева тебя любит и гордится тобой. Все тебя любят и гордятся.
Он некоторое время молча смотрела на нее, а потом толкнул в плечо. Опрокидывая на смятую постель.
- Хоть нижний зефир на месте, - большой палец скользнул по тонкой белой полоске на бедре оттенка сливок с кофе.
- Какой зефир?
- Мой. Сладкий. Вкусный. Сейчас пробовать буду.
*
- Ты обещал меня пороть три раза в день, - светлая женская рука лежит на смуглой мужской груди.
- Правда, что ли? – лениво.
- Правда. Мне кажется, надо. Мне кажется, я не заслужила такого… - носом в шею и невнятно оттуда, - счастья.
Он молча прижался губами к ее виску. Надо рассказать о том, что они с Яшкой наворотили в Питере. Но не хочется. Не сейчас.
- Знаешь, я что-то весь запал растерял. Давай Василису попросим, что ли. У нее рука не дрогнет. Наверное. Если тебе так уж сильно надо.
Ту едва слышно фыркнула, а потом затихла, обнимая крепко.
- Ты любить меня только не перестань, а остальное – детали.
- Это – железно.
*
Из номера они выбрались ближе к вечеру, уже начал понемногу спадать дневной зной. Когда Степа сдавал ключи, сотрудница отеля на стойке регистрации робко попросила автограф для брата. Тура принялась спешно поправлять лямку сарафана. Она девушка чемпиона Европы и бронзового призера чемпионата мира, между прочим! Надо это теперь всегда держать в уме и соответствовать.
Дома их ждало возмездие. Немезида Ейского разлива стояла у крыльца. Крылья отсутствовали - сданы в химчистку, наверное. Зато рука в локте согнута и уперта в бок. А в другой – орудие наказания, знаменитая на всю улицу Василисина скалка.
- Степка, сотона окаянная, что ж ты творишь?
Зеркальным жестом Степан упер руки в талию.
- А что, любимого внука, сына и брата, который приехал в родной дом с двумя… - тут Степка поднял вверх указательный и средний пальцы, – с двумя! медалями не встретят ласково, не обнимут, не поцелуют?
- А что же ты, внучок любимый, сразу в дом родной не поспешил?! – скалка свистнула, тяжело разрезая густой, еще жаркий воздух. – Вместо этого ты что сделал, аспид?! Приличную девочку из хорошей семьи, которую мне на догляд поручили, в номера потащил, паскудник! А ты, Тюлька, марш на кухню, с тобой разговор отдельный будет!
Ошалевшими глазами Степан наблюдал, как Ту, гордо задрав нос, прошествовала в дом. Как на крыльцо подтянулись зрители – отец с Леликом, встали у столбиков, в одинаковой позе, сложив руки на груди и ожидая продолжения спектакля. И оно последовало.
16.3
- Откуда ты знаешь? – Степа попробовал найти логику там, где ее, судя по всему, не было. Но попытаться стоило.
- Лида позвонила! А ей племянница позвонила, похвасталась, что ты ей только что автограф подписал. Ни стыда у тебя, Степка, ни совести! Ты почто девке репутацию портишь?
Как и следовало ожидать. Логики нет, искать больше не будем.
- Я? Репутацию порчу? Туре?
- А кто с приличной девочкой весь день в гостинице… - Василиса от чувств сплюнула под ноги. – Хоть дважды, хоть трижды чемпион ты, Степка, но скалки просишь. Разве ж так можно с девушкой?