Ни слова о магах - Кликин Михаил Геннадьевич. Страница 34

— Ты допустил непростительную ошибку, — сказал вдруг Назлух, отворачиваясь от окна и скидывая капюшон. Гелид посмотрел в худое, острое лицо мага и почувствовал, как слабеют ноги.

— Ошибку? — переспросил воин. Голос его дрожал.

— Непростительную ошибку, — холодно повторил Назлух.

Тум тотчас проснулся, осуждающе посмотрел в сторону сникшего воина.

— Ты сказал, — маг вытянул худую руку, и Гелид еще больше съежился в ожидании боли, — что МЫ с тобой. Что Я с тобой… — Назлух шевельнул пальцами, и Гелид, застонав, осел на пол. — Это неправильно. Тебе давно пора понять… — маг сжал кулак, и воин скорчился. Он не мог кричать — боль свела ему челюсти, сдавила горло, каждая мышца сжалась в тугой комок. Он задыхался. Пена выступила на посиневших губах. Но сознание оставалось ясным, и он четко слышал, что говорит маг:

— …главный здесь я. И это ты со мной, а не наоборот. Все вы. Каждый из твоих воинов. — Он опустил руку, и Гелид расслабленно опал. — Ты понимаешь это?

— Да, да, — торопливо прохрипел воин. — Я оговорился.

— Ты сделал ошибку.

— Да. Я не хотел, я имел в виду…

— Не важно, что ты хотел, а чего не хотел. От желаний редко что зависит. Ошибка сделана.

— Да.

— Каждый должен делать свое дело. Ты — командовать своими — и моими! — людьми. Тум — распоряжаться своими — и моими! нашими! — деньгами. Воины — биться и погибать. Каждый должен заниматься своим делом. Это понятно тебе?

— Да.

— Ты почему-то думаешь, что силен… — Назлух поджал губы, помолчал. — Но почему? Только потому, что тебе подчиняются твои бойцы? Потому, что у тебя есть власть?

Но это же не меняет тебя самого. Ты по-прежнему беспомощный человечишка. Ты слаб и ничтожен. Смерть и боль делают тебя таким. И никакая власть, никакая армия, никакое богатство не изменят положения. Ты всегда был человеком, ты всегда им останешься… — Маг повернулся к одноглазому Туму. — Верно я говорю?

— Верно, — подтвердил толстяк.

— Хватит тебе лежать, подобно раздавленному червяку, — сказал брезгливо Назлух. — Поднимайся.

Гелид встал на четвереньки, подполз к столу. Цепляясь за ножку, стал медленно подниматься. Что-то хрустнуло в пояснице, и он, охнув, замер — скособоченный, нелепый и смешной. Жалкий.

Дверь открылась. В комнату вошли воины, сотники, двадцать два человека. Остановились у порога, недоуменно разглядывая своего смертельно бледного предводителя, застывшего в неуклюжей позе. Назлух вновь безразлично отвернулся к окну. Закрыл единственный глаз Тум, снова задремал.

— Садитесь, — процедил сквозь зубы Гелид, кивнув вошедшим воинам. Он осторожно выпрямился — вновь хрустнул позвоночник — присел на край скамьи, оперся локтями о столешницу. Подождал немного, давая боли утихнуть. Воины тем временем расселись в центре комнаты — скамеек и стульев было мало, на всех не хватило, поэтому многие устроились прямо на полу — на тряпичных цветастых дорожках.

— Я собрал вас, чтобы сказать… — Гелид поднял голову, оглядел подчиненных. Голос его вновь звучал властно и твердо. — Наш поход близится к завершению. Сегодня мы остановимся в этом селе и будем здесь столько, сколько нужно. И я еще раз говорю — мы должны вести себя тихо! — он повысил голос. — Никакого пьянства, грабежа и рангулов! Никакого насилия! Мы должны быть незаметны, враг близко! Нам не нужны еще враги в лице местных крестьян! Каждый провинившийся будет немедленно наказан! Наказан смертью! Я хочу, чтобы каждый воин это понимал!… — Гелид сделал паузу, обвел знакомые лица взглядом: Ронин, Герод, Несмил, Дитас, Зентад, Кустыр… — проверенные в боях воины, могучие, стойкие, неподкупные. Послушные. Это ли не сила? Это ли не власть?

“Но это же не меняет тебя самого…”

И за каждым из них сотня воинов. Копья и мечи. Луки и сабли.

Топоры и вилы.

“Ты слаб и ничтожен…”

Гелид тряхнул головой.

— Сейчас вы разместите своих людей по домам. Я хочу, чтобы каждый ваш человек был под надзором! Вы должны знать, где в любой момент находятся ваши подчиненные и чем они занимаются! Каждый воин! Каждый! Это понятно?

— Да, — нестройно отозвались сотники. Гелид помолчал. Затем продолжил:

— Мы не можем допустить, чтобы враг узнал о нас. Поэтому нужно следить за местными крестьянами. Никто не должен покидать деревню. Немедленно сформируйте патрульные отряды и круглосуточно держите под контролем дорогу. Наблюдайте, но старайтесь оставаться незамеченными. Это ясно?

— Да.

— Хорошо… Я еще поговорю с местными жителями. Надеюсь, они нас поймут… А сейчас все свободны. Берите с собой старика, хозяина этого дома — его зовут Дим, он староста — и размещайте людей. Герод и Усман, останьтесь, нам надо обсудить еще кое-что.

Сотники, громыхая оружием и доспехами, стали подниматься. Проснувшийся Тум, открыв глаз, следил из-под руки, как они выходят. Назлух все смотрел в окно — всадники с раскрашенными лицами рыскали по селу, зябнущие пешие воины притопывали ногами, терли стынущие лица, в нетерпении поглядывали в сторону дома, где собрались начальники. Он видел, как вышли из ворот сотники и направились к своим отрядам, уже издалека размахивая руками и отдавая команды — пар так и валил из их глоток.

— Ладно. — Назлух отвернулся от окна. — Теперь о деле. — Он движением руки предложил Героду и Усману сесть рядом за стол и спросил, обращаясь к ним: — Есть что-то новое?

— Да. — Герод, невысокий неприметный мужчина средних лет с обычным лицом, кивнул. — Только что вернулся наш человек и сообщил, что Хурхас ночевал в деревне возле Волчьего Ручья.

— Два дня пути отсюда, — сказал Гелид. Маг сделал вид, что не услышал его.

— И в стороне, — заметил Усман, сутулый великан в доспехах из кожи, с кинжалом на поясе. — К замку они подойдут с севера.

— Это хорошо. Он не должен почуять мое присутствие.

— Он не один. — Не один? — Назлух встрепенулся.

— С ним бард.

— Бард?

— Да. Говорят, он какой-то странный.

— Бард… бард… — Назлух посмаковал это слово. — Странный бард… Откуда он взялся?

— Не знаю, — одновременно сказали Герод и Усман.

— Это плохо…

— Может, нам стоит перехватить Хурхаса? — неуверенно спросил Гелид.

Назлух глянул в его сторону.

— Не получится. Не успеем, он войдет в замок раньше, а мы раскроемся. Нет, не годится.

— Мои всадники успеют, — сказал Гелид, — перехватить его в дороге.

— Что ему двести, твоих дикарей? — усмехнулся Назлух. — Он раздавит их движением пальца.

— Можно устроить засаду.

— Сколько засад ты уже устраивал? Скольких людей угробил? — Назлух отвернулся к окну. — И где же Хурхас? Ходит как ни в чем не бывало! Мы должны действовать наверняка! Уничтожить всех одним ударом! Ничто не должно помешать Обновлению! — Маг резко повернул голову, вперил горящий взгляд в лицо Гелида. Тот опустил глаза.

— Вы узнали, сколько человек в замке? — спросил Назлух у Герода.

— Пока нет.

— Немедленно выясните.

— Хорошо. Я сам этим займусь. Только мне потребуются деньги.

— Тум? — Назлух повернулся к дремлющему толстяку.

— Без проблем. — Тум даже не открыл глаз. — Как всегда.

— Скажешь, сколько тебе надо, — сказал Назлух лазутчику. — Деньги будут.

— Я выйду сразу, как только мы устроимся здесь. Завтра утром буду возле замка. Найду нужных людей, подкуплю— с этим, уверен, проблем не будет. Узнаю все, что надо, и вернусь.

— И пусть кто-нибудь сообщит нам о появлении Хурхаса.

— Да, конечно.

— А быть может, имеет смысл тебе самому остаться там, где-нибудь поблизости, дожидаясь новостей?

— Если будут деньги…

— Деньги будут, не сомневайся. Да, Тум?

— Точно, — подтвердил толстяк.

— Что еще тебе нужно?

— Пусть Усман проводит меня — дороги сейчас опасные.

— Еще что-то?… — Назлух выдержал паузу. Подвел черту: — Значит, поступим так: вы с Усманом немедленно отправляетесь в замок. Узнаете, сколько воинов присоединится к Хурхасу. С этими сведениями Усман возвращается. Ты, Герод, дожидаешься, когда в замок войдет Хурхас. И немедленно сообщаешь нам. Все ясно?