Тэсса на краю земли (СИ) - Алатова Тата. Страница 18

Тэсса мельком взглянула на него и не стала отвечать. Нервно побарабанила пальцами по рулю.

— Скажем Одри, что мы эту Марту прокляли, — решила она. — Господи, хоть бы увидеть солнце до конца лета! Сейчас затянет надолго.

— Ну так и прокляла бы ее, — огрызнулся Фрэнк. — Ты же умеешь?

Тэсса так разозлилась, что от нее едва искры не посыпались. Буквально перепрыгнув лежачий полицейский, она вырвалась из города на трассу.

Некоторое время они неслись вперед в полном молчании, и Фрэнк вдруг понял, что на полном серьезе боится сейчас Тэссу — от нее будто волнами исходило нечто пугающее его до мурашек.

— Я же только то и делаю, — вдруг прорычала она, — что проклинаю всех, кто мне под руку поворачивается, без разбору. А я тебе говорю: нет здесь состава преступления!

— Слушай, — решил Фрэнк, — давай поменяемся местами. Тебе поспать надо.

К его удивлению, Тэсса не стала спорить. Не говоря ни слова, съехала на обочину и вышла из машины. Постояла, закинув голову к небу, выругалась, а потом хмыкнула:

— Может, мне к Джеймсу забраться? Там поудобнее будет.

От ее могильного юмора у Фрэнка даже глаз дернулся, но он не стал никак комментировать, не желая попасть под горячую руку. Сел за руль и подождал, пока Тэсса устроится на соседнем сиденье.

Пока он привыкал к габаритам линкольна, Тэсса уже заснула. Вырубилась как по команде, и следующие восемь часов Фрэнк слушал ее сбивчивое дыхание и вздрагивал от ее резких движений.

Кошмары.

Обычное дело.

Глава 9

Сварливый Джон Хиченс, тихонько раскачиваясь в поскрипывающем кресле, гневался. Дождь заливал деревянные полы веранды, ветер трепал лоскутные коврики. Суставы, как всегда в такую погоду, начинали ныть, и находиться на улице было крайне неразумно, но Джон только кутался в потрепанную шаль покойной жены и не спешил возвращаться в дом.

Он слышал, как за забором ворчит и ругается невыносимая Бренда, оплакивая свой урожай. Ее громкие причитания о том, что клубника становится водянистой, а по капусте ползают слизни, услаждали слух.

Поделом ей, говорил себе Джон. Это же надо! Убить собственных куриц назло ему — какой дурной бабой нужно для этого быть!

Душа алкала мщения, и теперь Джон раздумывал, как бы ему позатейливей напакостить соседке в ответ.

В эту минуту послышался звук шагов по гравийной дороге, и из-за пелены дождя показался доктор Картер.

Он был очень высоким и очень худым. Кофейного цвета кожа блестела мелкими каплями, черные волосы прилипли к идеальной формы черепу, а угольные глаза излучали бесконечную любовь ко всему живому. Увидев своего гостя, сварливый Джон встрепенулся и немедленно устыдился своих коварных замыслов. Рядом с доктором Картером замысливать недоброе было совестно.

— Добрый день, Джон, — энергично приветствовал его доктор, — что это вы на веранде торчите? Вам бы к камину поближе, друг мой.

Он шагнул под крышу, отряхнулся как собака и широко улыбнулся.

— А вы чего шляетесь без зонта? — ворчливо отозвался Джон. — Пойдемте скорее в дом, я вас чаем напою.

— Погодите-ка минутку, — попросил доктор Картер и проворно присел на корточки. Джон подернул полы шали, освобождая колени, и едва не застонал от блаженства, когда крупные руки накрыли их. Теплая исцеляющая волна прошла по ногам, а потом волшебные целительские руки переместились на локти, качнули Джона вперед, прошлись по плечам, позвоночнику, пояснице. Напоследок доктор коснулся его висков, и ноющая мигрень исчезла.

— Вы ведь могли бы спасти тысячи людей, — Джон с удовольствием вздохнул и легко встал. — А торчите здесь.

— Вы же знаете, что не мог бы, — с легкой укоризной ответил доктор, и они вошли в дом.

Джон захлопотал над чаем, время от времени бросая любопытствующие взгляды на Картера.

Когда он только появился, Камила Фрост провела целое расследование и написала в своей газетенке, что прежде доктор работал в больнице Бирмингема и там ему предъявили обвинения в домогательствах. Юная пациентка пожаловалась — якобы доктор схватил ее за грудь с извращенным умыслом. На суде Картер объяснял, что всего лишь хотел излечить ишемическую болезнь сердца — редкий диагноз для молодой девушки. Был ужасный скандал, доктор избежал тюремного заключения, но получил запрет на работу во всех больницах страны.

А потом вдруг появился в Нью-Ньюлине, и кто ему указал дорогу сюда, оставалось загадкой.

— Ну и погода, — заметил Джон, — держу пари, что это Камила довела девчонку. Уж больно она злая — хуже нее только невыносимая Бренда.

— Черт его знает, — сказал доктор. — Одри заперлась в сарае, и выкурить ее оттуда невозможно. Я уж и уговаривал, и угрожал. Стыдно сказать — обещал снести дверь и выпороть, совсем она меня довела. Голодает ребенок. И Тэсса еще уехала! Ничего толком не объяснила, только попросила приглядеть за Одри. А как за ней приглядеть, если она в сарае?

— Уехала? — встревожился Джон.

Он не любил, когда их шериф, мэр и все остальное болталась где-то за пределами деревни. Неправильно это было.

— На катафалке, — со значением подтвердил доктор.

— Вот черт, — Джон расставил на столе заварник и кружки, достал из буфета сушки. — У нас тут сплошные похороны и ни одной свадьбы.

— Так ведь и некому идти под венец.

— А я так скажу: поставь свадебную арку — и желающие найдутся! — заупрямился Джон. — Я подам прошение на имя мэра, как только Тэсса вернется.

Их прервал стук в дверь, а потом раздался голос Кевина:

— Мистер Хиченс! Я вхожу! О, так вы здесь чай пьете! Я ужасно вовремя — Мэри Лу передала для вас круассаны. Еще горячие.

Неутомимая совесть Нью-Ньюлина и владелец единственного здесь магазина просочился на кухню, поставил на стол коробку с круассанами, кинул рядом свежие «Расследования», подмигнул Джону, кивнул доктору и, не дожидаясь приглашения, раздобыл себе чистую кружку.

— Нахальный мальчишка, — резюмировал Джон сварливо. — А скажи-ка мне, Кенни, хочешь ли ты жениться?

— Ну что вы, мистер Хиченс, — округлил глаза Кевин, — что я вам плохого сделал?

— А ведь Мэри Лу на тебя смотрит ну чисто моя Джейн в период ухаживаний, — ехидно сказал Джон.

Кевин заерзал и стал чуточку прозрачнее.

— Никак не могу понять, зачем Камила сватает ей этого идиота Эллиота. В его прилипчивости есть что-то противоественное…

Ворчание Джона было прервано яростным восклицанием доктора Картера. Он с омерзением глядел на передовицу «Расследований».

«Все беды от безделья», — кричал заголовок, а дальше Камила Фрост рассуждала о том, что пора бы Одри пристроить хоть к какому-то делу, да хоть улицы мести или сорняки полоть. А доктору пора озаботиться успокоительными для нервных девиц, которые уж и не знают, как привлечь к себе внимание.

Джон аккуратно, как кусок дерьма, взял «Расследования» за самый уголок и выбросил издание в мусорку.

В Нью-Ньюлин Тэсса въехала на рассвете.

Дождь заливал стекла. Фрэнк спал на пассажирском сиденье.

Потушив фары, она прокралась по деревне на тихих оборотах, не желая будить любопытных нью-ньюлинцев.

К ее досаде, Одри все еще не успокоилась — а значит, придется возиться в раскисшей земле.

Загоняя линкольн в гараж своего дома, Тэсса размышляла о коварных ловушках благих намерений. Если бы Одри так сильно не торопила Джеймса, рассказывая ему о том, как прекрасна деревня на берегу, мальчик мог бы остаться в живых. Он, судя по всему, был самым обыкновенным ребенком, и большой мир бы принял его. Но Джеймс так спешил в загадочный Нью-Ньюлин, что влетел в столб.

Судьба и ее омерзительное чувство юмора.

Тэсса вышла из машины, потянулась, разминая затекшие мышцы, обошла автомобиль, открыла пассажирскую дверь и склонилась над спящим.

— Фрэнк, — интимно прошептала Тэсса, дождалась, пока он откроет глаза, и сделала заманчивое предложение: — Пойдешь со мной копать могилу?

В отличие от большинства людей, которым при пробуждении требовалось несколько мгновений, чтобы обрести ясность ума, Фрэнк смотрел на нее внимательно и остро. Тэсса загляделась на его ресницы — неожиданно длинные, девичьи, темные. В дороге у Фрэнка отросла щетина, и выглядел он сейчас особенно злодейски.