Опера вызывали?! (СИ) - Романова Ульяна "Ульяна Романова". Страница 37

Лиля прижалась ко мне, с трудом удерживаясь на ногах. Я чувствовал, как ослабли ее колени. Слышал, как колотилось сердце, а ее ладошка все еще лежала на моей шее.

— Никакого секса, Цветочек! — прохрипел я. — У меня подвиг, забыла?

Она точно забыла. Посмотрела на меня затуманенным взглядом голубых глаз и недовольно свела брови к переносице.

Нравлюсь я тебе, пельмешка. Не получается у тебя это скрывать.

— Какой подвиг? — пискнула она.

— Первый и единственный. Но для тебя теперь сколько угодно подвигов.

Я погладил пальцем ее скулу, кайфуя от ощущения ее кожи. Мягкой, бархатной. И в своих руках держать ее приятно было. Так, что выпускать не хотелось. Чувствовать ее прерывистое дыхание на своей коже. Тонуть в ее глазах, когда она возбуждена.

— Давай попробуем серьезно?

Давно я не робел, но тут как-то страшно стало.

— Серьезные отношения, — продолжил я, — настоящие. Вместе. Вдруг получится?

Она замялась. Напряглась.

— Ни с кем так не хотел, как с тобой. Чтоб все по-настоящему было, без игр. Давай, а? Знаю, что я не ангел и, наверное, не о таком ты мечтала, но переклинило меня на тебе, Лиль. Давай? Одна попытка.

Она прикрыла глаза, на лице пельмешки отразилась душевная борьба, пока я продолжал ласкать большим пальцем ее скулу, вдохнула и ответила:

— Одна попытка.

— Моя девочка…

Глава 36

Лиля

Я с трудом открыла глаза, не сразу сообразив, что мешало мне спать. Залезла под подушку, достала мобильный, глянула на экран и застонала.

Мы с Гением встречались уже четыре дня. И за это время я забыла про сон и покой, потому что этот хитрый лис как-то умудрялся занимать собой все мое время. Даже когда Громов был на работе, он то писал мне сообщения, то звонил в перерывах, то внезапно появлялся на пороге университета с цветами, вызывая нездоровые подозрения, что один из боксеров нарвался, ибо сдал наше расписание Евгению! Судя по хитрой моське Багрова — диверсант именно он!

— Алло, — сонно выдохнула я в трубку, потому что Гения в порывах дозвониться до меня было не остановить.

— Доброе утро, пельмешка, — устало, но до зубовного скрежета жизнерадостно пропел Чингачгук.

— Женя, я сплю, — простонала я.

— А я внизу тебя жду! — непреклонно отрезал он. — Только освободился и очень хочу с тобой позавтракать. Привыкай, будущий генеральный, у нас график ненормированный.

— Хам, — переворачиваясь на другой бок, решила я.

— Потомственный, в третьем поколении, — согласился со мной Гений. — Спускайся, я кофе купил, а тебе все равно через двадцать минут вставать в университет.

— Целых двадцать минут могла спать, — продолжала сонно бурчать я, но с кровати поднялась. — Жди.

— Цветочек, я тебя всю жизнь ждал и еще десять минут подожду!

Я сбросила вызов, открыла один глаз и побрела в ванную.

— Ты почему так рано проснулась? — вскинулся сидящий с чашкой кофе на диване папа.

— Лиля, завтрак! — заботливо выглянула из кухни мама.

Я махнула довольным, загорелым и отдохнувшим в отпуске родителям рукой и, наконец, дошла до ванной комнаты. Умылась холодной водой, привела себя в порядок и, уже бодрая, вышла.

— Ма, завтракать не буду, опаздываю, — крикнула родительнице, убегая в свою комнату.

Папа проводил меня взглядом, но комментировать ранний уход не стал, снова возвращая свое внимание выпуску телевизионных новостей.

Мама тоже не стала интересоваться, куда я так рано опаздываю. Я быстро оделась, проверила сумку — все ли нужные тетради и учебники там — и снова выскочила в гостиную.

Мамочка заботливо протянула мне кружку с кофе, я ее залпом выпила и поспешила на выход. Сердце трепетало в груди, на лице так и норовила появиться глупая влюбленная улыбка, а я уже летела по лестнице на первый этаж.

Машина Гения была припаркована чуть в стороне, под деревом, а сам опер сидел за рулем в темных очках и нещадно зевал. Снова всю ночь не спал…

Я села в салон, закинула сумку на заднее сидение и выдохнула:

— Привет.

— Доброе утро, пельмешка, — хрипло выдохнул Гений, протягивая руку и касаясь моего лица.

Я замерла и уже привычно задержала дыхание.

Он гладил большим пальцем мою нижнюю губу, нервируя и так взбесившуюся нервную систему. Меня словно током било каждый раз, когда Громов прикасался ко мне. Каждый сантиметр кожи стал необычайно чувствительным и отзывался дрожью и мурашками размером ч упитанных слонов.

Как я могла потерять голову от первого же поцелуя с ним, я даже анализировать не хотела. Но мое сердце и тело очень остро реагировали на его близость, отключая слишком рациональный мозг, который занудно напоминал, что Гений мне точно не пара. Бабник потому что! Или нет?..

Когда-то Багров, который до зеленых пони был влюблен в свою Малинку, говорил, что он не бабник, а в активном поиске! Может, и Гений был в поиске? Очень активном. На мой придирчивый взгляд, чересчур активном и даже немного опасном, учитывая его прыжки по балконам.

Но с момента эпичного появления на моем балконе Карлсона в берцах Гений был настоящим паинькой.

Он протянул мне большой стакан с кофе и открыл коробочку, в которой лежали два пирожных. Снял темные очки, а у меня сердце сжалось от жалости и сочувствия, когда я увидела большие темные круги под его глазами.

— Как дела? — полюбопытствовала я, доставая вкуснейшее пирожное.

— Нормально, — подмигнул мне Громов, даже в таком состоянии не теряя своего оптимизма.

Достал свое пирожное и с аппетитом принялся есть.

— Снова голодный? — нахмурилась я.

— Пельмешка, мне там, где я ночью был, как-то не лезла еда, — признался он, устало откидываясь на спинку кресла.

— Зачем ко мне приехал? Нужно было ехать домой и спать!

— Соскучился, — улыбнулся Громов.

— У тебя выходной?

— Нет, часов пять посплю, а потом бодро, весело, звеня кандалами, снова на работу.

— Может, тебе стоит сменить работу? — внесла я свежее предложение. — А то точно инсульт не за горами — с таким-то графиком и образом жизни!

— Переезжай ко мне! — вдруг ошарашил меня Громов. — Тихо, не возмущайся сразу. Будешь жить со мной, и я тебя утром будить не буду. Приду с работы, слипнусь с тобой, как две пельмешки на дне кастрюли, и буду спокойно спать.

— Аргумент, конечно, хороший, — закивала я, наблюдая, как у опера разгораются глаза, — но неубедительный!

— Вредина ты, Лиля! — Гений сделал вид, что обиделся.

— Тоже мне новость, — закатила я глаза, — поехали. Мне нужно на учебу, а тебе — поспать! И это не обсуждается, с такими темпами тебя скоро с пандой начнут путать. Я твои синяки под глазами от самого подъезда заметила.

— Вот! А ты к нам работать идти решила. Вообще, пельмешка, не женская это работа.

Я медленно развернулась, с укором глядя в его лицо, пока Гений невозмутимо продолжал:

— Может, тебе стоит идти в адвокаты? График у нас ненормированный, профдеформация налицо, на личную жизнь времени почти нет.

Я приподняла бровь, намекая, что личная жизнь у опера до определенного момента была бурная и крайне насыщенная. Громов сделал вид, что взглядов моих не замечает, и упорно продолжал нарываться:

— Я не шовинист, Цветочек, правда, честно. Зачем тебе эта прокуратура? Иди в нотариусы бабки стричь. Или в адвокаты, у тебя получится.

— Я сейчас тебя стукну, — пообещала я.

— Только не по голове, — весело хмыкнул Жека, — а то как стану дурачком, что ты потом со мной делать будешь? Ладно, не злись! Я просто нервничаю, что станешь генеральным и меня уволишь, — попытался он перевести все в шутку.

— Ты первый в списке на увольнение, — хмыкнула я.

— К тому времени я стану твоим мужем и, вероятнее всего, отцом твоих детей. У тебя рука не поднимется меня уволить.

Я снова покосилась на него, а Громов принял самый невинный вид, хитро косясь на меня.

Я отвернулась к окну, вздохнула и решила не обращать внимания на нервирующие разговоры.