Ревизор: возвращение в СССР 4 (СИ) - Шумилин Артем. Страница 24

Я прикинул — можно ли давать их малой в ее возрасте? Там мелкие колпачки, которыми можно подавиться, а если начнет грызть, то наестся всякой химии, что вряд ли полезно.

— Мам, не стоит, — покачал я головой, — раньше, чем через два года ей нельзя их давать, сейчас погрызет да подавится. Они к тому времени выдохнутся. И я не жадничаю — обещаю, что, когда можно будет, я ей самые лучшие найду и подарю, только новенькие.

— Ну ладно! — сказала мама, — давай дальше распаковывай, что там еще есть?

Фух! Вроде не обиделась.

А дальше пошли коробки с деловой обувью, на которых была надпись «Cebo». В моей памяти это ничего не всколыхнуло — я помню, что в Москве в восьмидесятых мы очень уважали саламандеры, но мои женщины пришли в полный восторг:

— Пашка! Померяй немедленно — это самое лучшее, что вообще может быть из обуви!

Нашел свой размер, померял. Туфли, как туфли, сидят, правда, удобно. Я лично совсем не собирался модно одеваться — ни к чему мне выделяться в провинции импортной одеждой и обувью, нечего злить людей, которые не могут это достать. Побьют меня и вещи снимут в каком-нибудь темном переулке. Это все равно, что девушке одеться в мини-юбку и бродить по темному парку ночью, а потом удивляться, что на нее напали. Что я, дурень, что ли? Но мама с бабушкой упорно настаивали на том, что, едва растает снег, я должен буду их носить. Печалька!

Дальше обнаружились кроссовки «Botas» — одна из пар снова мне подошла, что воодушевило моих женщин.

Вся обувь оказалась мужской — поэтому мне сделали внушение, что одна из пар туфлей или кроссовок должна обязательно достаться мужу Инки. Посмотрим-посмотрим!

Дальше мы добрались до джинсов. Половина была мужскими, половина — женскими. Бренд, как и говорила Элишка, был болгарский, а именно — «Тигр», но мама с бабушкой поддержали мою точку зрения, что это жуткий дефицит. Ясно, что меня тут же заставили их померять. Я наотрез отказался даже руки подносить к вариантам с клешем — не хочу выглядеть, как в цирке, хоть это сейчас и очень модно. К счастью, две пары были без клеша, и одна мне подошла. Ладно, порадую пока женщин, поношу.

Одни женские расклешенные джинсы отложили для Инны, одни без клеша я отложил для Галии. Надо будет выбрать подходящий момент и подарить. Обрадуется точно. Две пары женских джинсов остались на продажу.

И на самом дне мешка оказались джинсовые костюмы от Йозефа. Все четыре мужские. Все джинсы с клешем. Я этому обрадовался — должны хорошо пойти на продажу.

Глянул на часы — спать уже ложиться было бесполезно, без пятнадцати четыре нужно снова быть около гостиницы, повезем чехов в охотхозяйство, и куда же без меня, раз это культурная программа.

— Так, давайте сразу отложим то, что оставляем, — сказал я, — выберите себе набор бокалов, и один набор для Никифоровны.

Не сразу, но женщины определились — нам достался самый редкий набор, фиолетовый. Я такому выбору обрадовался — он мне тоже больше всего глянулся. Отложили его и набор для Никифоровны в шкаф, туда же засунули все, что женщины отобрали для меня.

А все остальное я засунул обратно в мешки и положил на шкаф. Он был такой старый и поцарапанный, что бесформенные мешки на нем вид его испортить никак не могли.

Посидел с бабушкой и мамой, попили чаю. Неспешно поговорили о том, о сем, пока не пришла пора идти снова на улицу. Собрался и не спеша, больше не боясь машин, прохожих и собачьего лая, выдвинулся. Вот не повезло тем, кого окрестные собаки разбудили полтора часа назад, и снова разбудят сейчас, рапортуя о моем передвижении по частному сектору!

Как и договорились с Галей, вначале зашел за ней — не хотел, чтобы она одна в ночное время ходила по городу. Конечно, ожидать, что она наткнется на хулиганов, не приходилось — чай, не теплый май, холодно еще на улице, чтобы глубокой ночью по ней шляться. Но все же пусть знает, что я буду о ней всегда и во всем заботиться, и лучше буду дуть на холодную воду, чем подвергну ее опасности.

Галя ждала меня возле подъезда — конечно же, под присмотром мамы, чей силуэт был виден в окне. Помахали ей рукой и пошли к гостинице.

Снова появились возле гостиницы слишком рано. Да, автобус, на котором мы должны были выдвигаться, уже был на месте, и члены заводской делегации в нем дисциплинированно сидели, но с чехами снова началась кутерьма, как и в прошлый раз. Они не выходили из гостиницы, не видно было и переводчика, и Шанцев отправил меня разбираться.

Ийржи никак не открывал и не реагировал на стук в дверь, переводчику пришлось брать запасной ключ и вламываться к нему в номер. Дальше они с Йозефом долго будили его. Я стоял в коридоре и радовался, что меня ни о чем не просят, и меня это никак не касается. Рано радовался — когда его все же разбудили и одели, переводчик попросил:

— Паша, помоги ему с Йозефом спуститься вниз и посади его в автобус, хорошо? А я за Элишкой!

Я сразу понял, в чем идея — хитрый переводчик не хотел сам тащить пьяного чеха вниз по лестнице, поэтому намеренно не попросил меня сходить за Элишкой, как в прошлый раз, а сам отправился за ней. Ну, а куда денешься?

Ийржи мы буквально стащили вниз с Йозефом, сам он практически не шел. Я порадовался, что неплохо подкачался за последние полтора месяца — прежнему Пашке этот подвиг был бы не под силу. Затащили его в автобус, дождались Элишки, переводчика и Романа Викторовича и отправились в путь. А у меня билась в голове одна мысль — это что же, они, когда мы доберемся, разбудят Ийржи и дадут ему ружье, чтобы он стрелял в дичь? И какие гарантии, что он в таком состоянии не перепутает тетеревов с людьми?

Глава 11

26.03.1971 г. По дороге в охотхозяйство

Кресла в автобусе были не очень удобные, но, учитывая мой недавний ночной рейд, я практически сразу вырубился, и мне показалось, когда меня начали трясти за плечо со словами «приехали», что домчались мы мигом. Нет, как выяснилось, дорога заняла более часа. И остальные ее очень хорошо прочувствовали. Галия выглядела уставшей, чехи раздраженными. Оказалось, что дорога после оттепелей, говоря мягко, испортилась. Автобус трясло все время неимоверно. В сочетании с неудобными креслами это создало для путешественников непередаваемую атмосферу. Мне оставалось лишь порадоваться, что спал крепко и посочувствовать Галие.

Вышел из автобуса разморенный после сна, и меня тут же продрало холодом. Мы были посередине густого леса, минус был небольшим, чисто символическим, ветра из-за толстых деревьев с густыми кронами не было и подавно, но так обычно и бывает, если после сна сразу выскочишь на улицу. Я стоял и старался не клацать зубами слишком громко.

К счастью, нас сразу завели внутрь охотбазы. Зданий тут было много, и они были солидными, сложенными из здоровенных сосен — сразу видно, что люди делали для себя. Строили-то конечно солдатики, под людьми я имел в виду генералов и полковников, что на этой базе развлекались охотой. Я прекрасно помнил свою молодость в СССР — охота была повальным национальным увлечением среди мужиков. Власть ничего против не имела, много чего пережившее советское государство предпочитало на случай новой войны призывать в армию людей, умеющих хорошо стрелять, а не забывших уже, как держали автомат двадцать лет назад на срочке.

Сам я этим делом не увлекался — вначале учился и зарабатывал деньги, чтобы стать на ноги, и только что-то начало получаться, как СССР развалился, и я стал работать в два раза больше, чтобы не попасть в число тех, кто побирался по помойкам. Не до охоты было, короче.

Сейчас-то я понимаю, что может и зря. Охота это еще и мощные связи, которые хорошо помогают в той или иной жизненной ситуации, а в СССР, если не умеешь заводить связи, то тебе ничего особенно выдающегося не светит.

Хотя, если подумать, то и здесь бывают исключения. Если ты гениальный ученый, способный выдавать на гора великие открытия, то в СССР тебя и без связей поднимут на самую вершину — и квартиру дадут, и дачу, и персональную машину с шофёром, и продпайки. Ты главное, не отвлекайся, и штампуй новые великие открытия. Но вот всем остальным нужно много и энергично общаться, и тогда все будет хорошо.