Гипоксия (СИ) - Кочеровский Артем. Страница 49

Прошло не больше десяти секунд. По совету Индейца я присмотрелся к голове и заметил между рогов выпирающую часть, облепленную песком, но недостаточно крепко, чтобы скрыть бирюзовый блеск под ней.

— Он же…, — Индеец набрал полную грудь воздуха и приготовился закричать.

Но первым воздух сотряс Хоботов:

— ОБОГАЩЁННЫЙ!

Хоботов частенько разминал свой рот на фоне работающих пугалок и, кажется, именно сейчас ему это пригодилось. Его бешеный рёв пронзил меня и на секунду задержался в желудке тошнотворной вибрацией. Лишь одному О́но известно, чем обогатили эту тварь, но одно ясно было точно — дело серьёзное. На моих глазах происходило что-то, чего никто не ждал.

— Назад!

Увлечённые сражением охотники не сразу поняли приказ. Свист ветра, хруст чешуи, глухие хлопки ружей и долбёжка пугалок. Слишком много факторов, которые отняли драгоценные секунды.

Именно их и не хватило.

Червь закрутился воронкой и вынырнул над землёй. Из бугра между рогами во все стороны брызнул бирюзовый дым, погружая загончик червя и всё вокруг в непроницаемый туман.

— Уйдите с ветреной стороны, живо!

— Остерегайтесь тумана!

По команде Хоботова мы отстранились от тумана, который полностью поглотил охотников. Крики оборвались. Наши сердца колотились в такт четырёх пугалок, и мы замерли, наблюдая, что же произойдёт дальше. Время растянулось на долгие десять секунд, во время которых из тумана доносилось только застенчивое копошение.

Не хотел бы я оказаться там.

Поток ветра снёс тучу и открыл нам трёх отравленных охотников. Червь крутанулся на земле, вскинул хвост, острие которого сверкнуло в лучах высокого О́но. Острый, как жало. Мелкий Гриз лишь открыл рот и выпучил глаза, когда хвост проделал в нём дырку, выбросив через позвоночник все внутренности.

Ваха отступал на заплетающихся ногах и выпускал снаряд за снарядом, куда угодно, но только не в червя. Иронично, но я подумал, что так он устроил себе предсмертный залп. Червь подцепил его пупырчатым отравленным языком, подтащил к краю своей тюрьмы и изрешетил хвостом, оставляя на песке кровавое месиво, некогда носившее имя Ваха.

Сафир бросил ружьё и ощупывал руками воздух, плача красными струйками из слепых глаз. Две бордовые капли стекали по щекам. Червь уткнулся мордой в останки Вахи и жадными глотками высасывал кровь. Каждый глоток откликался бирюзовым свечением во лбу, показывая наслаждение.

— Нет туда…, — прошептал Индеец. — Сафир, назад!

Если новобранец и услышал Индейца, то слишком поздно. Круговые вибрации и метания червя сделали песок почти таким же зыбким и рыхлым, как вода. Сафир сделал шаг. Песчинки расступились, обхватывая его сначала за ноги, а после засасывая по грудь. Ослепший Сафир с провалом выбитых зубов ухватился за края более крепкой породы и остался в бассейне наедине с самой жуткой и опасной тварью, которой мне приходилось видеть.

Ударил залп. Сёрчи палили из всех оружий, выбивая искры из каменной чешуи. Червь сполз в бассейн. К небу поднялся его хвост, нанизал Мелкого Гриза и медленно стащил к себе, подавая нам сигналы удовлетворения бирюзовым миганием бугра.

— Гранату!

— Там же Сафир!

— Это приказ, твою мать! Гранату!

Помощник Хоботова метнулся к рюкзаку, сорвал гранату и поспешил к зыбучему песку, который всё больше темнел и пропитывался красным, напоминая фарш. Браслет завибрировал. Две секунды на принятие решения.

Ослепший Сафир с кровоточащими глазами брыкался, пытаясь вылезти, но лишь сильнее обрушивал твёрдую почву за спиной. Чёрный провал зубов и застывший ужас на лице. Он больше ничего не видел и едва догадывался, когда его настигнет смерть. Прямо сейчас и чуточку позже? Вот-вот или через одну секундочку?

— Твою мать!

Я сорвал с плеча Индейца запасное ружьё и ударил по ноге помощника Хоботова. Носок зацепился за пятку, здоровяк рухнул на землю и выругался ещё в падении, обещая засунуть мои же ноги мне в задницу.

Перепрыгнул, вскинул ружьё. Почти шестой уровень потребления. В стрельбе я ещё не практиковался, но браслет использовал мой предыдущий опыт работы с арбалетом, а ещё подсказал, как должны работать мышцы. Я задержал дыхание. Сделал ещё один шаг и позволил проползти мимо пыльной тучке. Дождался, когда червь поднимется над Сафиром…

Выстрел.

В руку ударила отдача, от которой едва не выбило плечо. Из земли над поверхностью торчал лишь небольшой треугольник серого брюха, защищённый простой кожей. Снаряд вспыхнул активированными кристаллами, от брюха оторвался кусок. Сафир дёрнулся, когда на него брызнула светло-коричневая кровь.

Сам О́но или фантом дядюшки Грудного нашептал Сафиру в ухо. А, может быть, Оксил схватил его тисками за яйца. Но Сафиру хватило мозгов заткнуться, опустить ножки в песчано-кровавый бассейн и притвориться дохлым.

Червь хрустнул чешуёй, рванул в сторону и подобрался к краю бассейна. Бирюзовый светящийся горб уставился прямо на меня. Червь замер, спрятав раненое брюхо в землю и позволяя насладиться его величием.

Я прицелился и выстрелил. Червь вскинул морду, ядро отбилось от лобной чешуи, пройдя всего в паре сантиметров от светящегося бугра. Язык червя задрожал то ли от злости, то ли от желания. Червь бросился на вибрирующий круг пугалки. Готов был сожрать меня, несмотря на боль и страдания, которые причиняла человеческая пыточная машина.

Но боль оказалась сильнее. Под шквал выстрелов и волн вибрации червь сполз в бассейн. Я вскинул ружьё, прошёл мимо Хобота, дожидаясь, когда монстр снова откроет пасть и опустит голову ниже, подарив мне шанс на удачный выстрел. Подошёл совсем близко. Прицелился. Червь ёрзал возле края бассейна, трещал чешуёй и срезал борт, смешивая его с кровавой массой под собой. Он был зол, взбешён. И я тоже. Придурки-сёрчи стреляли абы куда, отчего червь дёргался и извивался. Но я ждал.

Ждал и ждал, пока за спиной не раздался взрыв. Потянуло гарью, а к небу взвился чёрный дым из электрического щита. Одна за одной пугалки остановились, скрипнув напоследок плохо смазанными механизмами.

Звук ветра усилился. Грохот поршней сменился стуком сердец и вибрациями браслетов.

Червь облизнулся…

— Да, вашу мать…

Глава 22

О́но клонилось к закату и придавало всему фиолетовый оттенок. В воздухе висел запах крови и песка, во рту стоял вкус железа.

Червь поднялся над землёй и завис. Впитывал летящие в него ядра, подогревая ярость и готовясь устроить пир. Цепи порваны, он свободен, быстр и смертоносен. Бирюзовый бугор переливался, будто осколок самого О́но, упавшего с неба на землю. Монстр трещал каменными чешуйками и шерудил хвостом, готовясь к прыжку. И прямо перед ним стоял я. На расстоянии одного прыжка. Короткого мига между жизнью и смертью.

— Отходим к скалам! Заберите камни!

Червь прыгнул. Я упал на колени, прижался спиной к земле. И когда он накрыл меня вместе с каменной бурей, я спустил курок, пробивая хрупкие чешуйки под подбородком. Сначала на меня брызнула его кровь, а затем рухнул сам червь, неся с собой центнер песка. Меня закрутило бурлящей песчаной волной, утащило под червя, срывая одежду чешуйками, а затем выплюнуло где-то позади. Грязного, оборванного, окровавленного, но ещё живого. Живого и довольного. Теперь тварь, которая выныривала, чтобы атаковать сёрчей, проливала кровь сразу из двух дырок. И бледно-коричневых пятен становилось всё больше.

Нужно отдать должное сёрчам. Они неплохо себя показали. Не разбежались с криками и визгами, а держали оборону под крики командира. Хоботов обещал лично клеймить бойцов трусами и предателями, если они не засунут свои страхи глубоко в задницы и не будут выполнять его команды. И, чёрт его подери. Он орал так громко, что само О́но быстрее опустилось к горизонту, лишь бы не слышать эти крики. Хоботов краснел, брюзжал слюной и раздувал вены, отдавая приказы. И сёрчи его слушались.

Ну а червь гарцевал. Уходил под землю и наслаждался свободой, чтобы вынырнуть и оторвать ногу, придушить языком, разодрать мясорубкой чешуек. Отряд из семи оставшихся человек сократился ещё на два сёрча. Одному червь сожрал полтуловища до груди, а второго впритык обдал бирюзовым дымом, превращая лицо в обварившийся и кровоточащий кусок мяса.