Охотник на людей - Уайт Лорет Энн. Страница 7

Лицо Донована приняло серьезное выражение.

– Я так и понял.

Гейб внезапно оттолкнулся от стола и стремительно поднялся на ноги.

– В этом городе есть телевизор?

Донован пристально посмотрел на него.

– У нас есть интернет. Вы можете получать новости по…

– Я хочу посмотреть телевизор. Хочу увидеть сегодня вечером репортаж Си-Би-Си о Стайгере.

А еще ему хотелось пива. Нет, пару бутылок пива. Он был не прочь утопить себя в виски, но в городе был сухой закон.

– В закусочной Мэй Энн есть телевизор. Там идут два канала Юкона. В частных домах есть спутниковые системы и одна в охотничьем домике «Старый лось», но это уже за чертой города. Кстати, там подают довольно приличную еду.

Проходя через приемную, Гейб посмотрел на часы. Мужчина толкнул дверь и вышел на маленькое деревянное крыльцо, украшавшее фасад полицейского участка. Ему срочно требовался воздух. Но вместо воздуха его ждал сюрприз.

Заходящее солнце окрасило суровые заснеженные горы мягким персиковым альпийским сиянием. Воздух стал тяжелым и прохладным. Опершись руками о деревянные перила, Гейб жадно вдыхал его. Сердце бешено колотилось в груди. Зрелище было таким прекрасным, что на мгновение просто потрясло его.

– Сержант? – послышался голос Донована.

Гейб еще крепче вцепился в перила.

– Что такое, Донован? – тихо отозвался он, не глядя на нового коллегу.

– Я знаю, что технически до завтра вы не на дежурстве, но вождь Питерс ждет вас в офисе племени, и я… ммм… упомянул, что вы можете зайти и встретиться с ним сегодня вечером.

Вождь племени Черной Стрелы Гарри Питерс считался также мэром поселка. Его племя заключило контракт с КККП об охране их городка и прилегающей местности. Предполагалось, что как новый сержант полиции Гейб будет сотрудничать с Питерсом – точно так же, как и любой другой полицейский начальник с любым местным мэром и городским советом.

– Не сейчас, – сказал Гейб, пытаясь совладать с неуклонно нарастающей в нем яростью. Его вспыльчивость, желание убивать, чувства, способные мгновенно наполнить его до краев, стали его слабым местом, черной раковой опухолью, от которой он не мог излечиться. И он как раз ощущал ее в эти минуты.

Убийство шло вразрез со всем, что делало Гейба офицером Королевской канадской конной полиции. Но если бы капрал не прибыл в ту ночь, когда Гейб преследовал Стайгера, он знал, что точно совершил бы убийство.

Голыми окровавленными руками он разорвал бы этому ублюдку его мерзкое горло. Наверно, зря он тогда этого не сделал. Неистовая сила, бурлившая той ночью в его крови, пугала. И почти опьяняла.

В тот миг, когда он чуть больше года назад снежной ночью в лесу возле Уильямс-Лейка встретился взглядом со Стайгером, в нем шевельнулось нечто темное, первобытное, атавистическое.

Потому что он по-прежнему хотел убить его.

Именно это вынуждало его раз за разом спрашивать себя, может ли он по-прежнему носить красный мундир «маунти» и иметь при себе пистолет.

– Увидимся завтра, – спокойно сказал он, не глядя на Донована. Сейчас ему не хотелось ни с кем разговаривать. Сейчас ему нужно было другое: прийти в свою хижину, снять форму, найти телевизор и пиво. Он выругался про себя.

Они заперли Стайгера в тюрьме, но Стайгер запер и его тоже. Теперь этот ублюдок разгуливает на свободе. В то время как Гейб все еще был заперт за своей чертовой решеткой.

В универсальном магазине Сильвер купила патроны для винтовок, новый охотничий нож и забрала почту, которую Эдит Джози, хозяйка магазина, получала для Старого Ворона. Через день-два она отвезет ее в его вигвам.

Старый Ворон был старейшиной племени Черной Стрелы и наставником Сильвер. Она понятия не имела, сколько ему лет. Он старше времени, старше реки, как сказала ей Эдит. Да и сама Эдит не была юным цыпленком.

Каков бы ни был его возраст, Сильвер казалось, что Старый Ворон будет жить вечно. Некая часть ее сознания чувствовала, что он всегда будет рядом с ней и она никогда не перестанет учиться у него. Это образование началось после смерти ее матери, когда самой Сильвер было девять лет. Она перестала ходить в маленькую школу Блэк-Эрроу-Фоллз, а ее отец был слишком убит горем, чтобы заставить ее посещать уроки.

В конце концов, отец устал скорбеть и сошелся с медсестрой-чечако, которая взялась обучать Сильвер на дому. А летом, под незакатным солнцем, Сильвер вместе с отцом отправлялась на разведку в лесные дебри.

Время от времени она и Финн, как все называли ее отца, натыкались на Старого Ворона, расставлявшего капканы, и проводили ночь в его вигваме, слушая его рассказы, и их костры стреляли оранжевыми искрами в бледное небо.

Старый Ворон умел рисовать в воздухе своими скрюченными руками. Ловким взмахом он мог изобразить погоду или повадки маленького лесного зверька. По единственному отпечатку лапы в грязи он мог поведать целые главы из жизни рыси, более того, даже рассказать, как найти эту рысь, – лишь по подсказкам этого единственного следа. Для юной Сильвер он был обаятельным следопытом, живущим среди дикой природы. Она, как заблудившийся медвежонок, начала ходить за ним повсюду, жадно впитывая каждое, даже случайно оброненное им слово.

И, в конце концов, Старый Ворон официально взял Сильвер под свое крыло. Он научил ее читать книгу природы так, как обычный ребенок читает обычную книгу. При этом он никогда ничего не сообщал ей напрямую. Он указывал ей путь загадкой, заставляя использовать врожденное любопытство, помогавшее ей разгадывать тайны собственными усилиями и умениями.

Сделанные ею открытия вызывали у нее восторг. Таким образом, Сильвер научилась говорить на другом языке, языке, который вписывается прямо в ткань природы. Со временем благодаря Старому Ворону она стала одним из лучших следопытов в стране. Все остальное, что ей нужно было знать о жизни, она узнала на уроках природы.

Но хороший следопыт никогда не перестает учиться. Сильвер по-прежнему с радостью приходила в лагерь Старого Ворона, туда, где тот по-прежнему жил в своем вигваме.

Она внутренне улыбнулась, поблагодарила Эдит и засунула пачку писем в кожаную сумку, висевшую у нее на плече. Возможно, Старый Ворон и предпочитал жить на старый лад, однако ему нравилось получать почту из Уайтхорса, которую доставлял самолет.

– Масси Чо, – сказала она на гвитчинском наречии племени Черной Стрелы. – Гвинзи Эдик’анаантии. Береги себя, Эдит.

Эдит улыбнулась. Ее глаза превратились в узкие щелочки в складках коричневой кожи за толстыми стеклами очков. На прощание она помахала Сильвер.

Спустившись с крыльца универмага, Сильвер свистнула своим собакам и поправила на спине ружье. Она уже собралась зашагать по главной дороге Блэк-Эрроу-Фоллз, когда увидела нового полицейского. Тот стоял на крыльце полицейского участка, и над его головой на фоне ясного лилового неба развевался канадский флаг с символичным красным кленовым листом.

Ее сердце неуклюже – словно назло ей самой – затрепетало в груди.

Зря она не прошла мимо: все было бы в порядке. Но почувствовав, что он смотрит, она сделала ошибку – подняла на него глаза. И мгновенно угодила в ловушку его цепкого взгляда.

Внезапно она даже перестала дышать. Внутри у нее нарастало смятение вкупе с непреодолимым желанием броситься наутек.

– Привет! – тем не менее сказала она и остановилась. – Что-нибудь слышно о нашем гризли?

Его мускулистые руки крепко держались за перила полицейского участка, его глаза тут же впились в нее. Поза была властной, почти агрессивной. Казалось, что-то изменилось в нем с тех пор, как она встретила его на взлетно-посадочной полосе.

Она прищурилась, глядя на него. Как назло, свет вечернего неба бил ей в глаза.

– Так как же гризли? – спросила она.

– Я слышал, он отведал вкус человеческой крови. Донован сказал мне, что вы охотитесь за ним.

– За ней. Это она, а не он. Медведица, – сказала она хрипло. Черт, и как только этот тип смог так повлиять на ее тело, да еще так быстро? Она почему-то утратила над ним контроль. А Сильвер любила – не говоря уже о том, что это было необходимо – все держать под контролем. – Кроме того, это не дело полиции.