Люби меня до смерти (ЛП) - "Шарлай". Страница 51

— Давай, выплесни все наружу, — тихо говорит он.

— Я ненавижу тебя, — едва слышно произношу я, и у меня слегка подгибаются колени.

— Я знаю, — шепчет он в ответ. — Это из-за девушки? Той, что была в больнице?

Я сильнее сжимаю ворот его рубашки.

— Не смей говорить о ней. Ты не достоин того, чтобы даже упоминать ее имя.

— Она рассказала мне о вашем договоре. На следующий день после того, как я поставил тебе синяк, она рассказала мне все. Я знаю, что она умирает, сын.

Я чувствую, что у меня начинает кружиться голова.

— Зачем ей рассказывать тебе что-то? Она бы не стала этого делать?

— Но он сделала. И я рад. Мне нужно было услышать это.

— О чем ты говоришь?

— Я любил твою мать, Бреннан.

Его слова вызывают у меня смех. Я отступаю назад, будто его слова «ударили» меня по лицу. Сейчас я не могу выслушивать это.

— Знаю, ты не веришь мне, но я любил ее. И все еще люблю.

— Ты не любишь ее; с тех пор, как она умерла, ты только и делаешь, что выставляешь ее монстром.

— Я знаю. Ты прав. Я был зол. — Он откидывает голову на стену и закрывает глаза. Я едва могу смотреть на него.

— Я был зол, но никогда не вел себя, как ты.

— Ты сейчас ведешь себя точно так же, как я, сын.

Я в ярости трясу головой.

— Я ничем не похож на тебя. Мне стыдно быть похожим на тебя.

— Это мне стыдно быть таким. Но она все забрала у меня. — Он делает глубокий вдох, и я вижу, что по его щеке катится слеза. Я замираю, потому что никогда не видел, чтобы отец плакал, даже когда умерла мама… он был просто в оцепенении. — Она умерла и забрала с собой мое сердце. Я был так зол на нее. А когда прочитал ее письмо, разозлился еще сильнее. Она провела последние минуты своей жизни, поучая нас как жить, когда ее не будет. Я же хотел, чтобы она боролась. Я хотел, чтобы она жила, а не умерла. Чтобы не оставляла меня одного. Не оставляла своих детей. Я был ради нее тем мужчиной, которым она хотела, чтобы я был. Но она умерла и забрала с собой мою сущность. Она забрала все. Я хотел наказать ее. Мне нужно было знать, что она страдает так же, как и я. Но ее не было рядом.

Осознание пронзило меня, как пуля.

— Поэтому ты заставлял страдать меня.

Он кивает

— Ты так сильно напоминал мне ее. У тебя ее глаза, волосы и даже чувство юмора. В тебе жила ее страсть и жажда драйва. Ты не боялся рисковать и делать ошибки, и я восхищался этим. Именно это я любил и в ней. Поначалу я думал, что смогу восполнить ее отсутствие через тебя. Но чем больше ты напоминал мне о ней, тем больше меня возмущало то, что ты — это не она. Маленьких проблесков ее в тебе никогда не было достаточно, и с каждым днем я негодовал все больше и больше. Твое присутствие разрывало мне душу, и я был в ярости. Мне хотелось сделать кому-нибудь больно. Наверное, правду говорят, что… люди, которым больно, причиняют боль другим.

Мне было неприятно, что по моим щекам сейчас катятся слезы. Я делал все, что в моих силах, чтобы отец никогда их не видел. Каждый раз, когда он причинял мне боль или унижал, я уходил с гордо поднятой головой. Я никогда не позволял ему видеть себя плачущим.

— Все, что ты делал со мной. Все, через что заставил пройти… происходило лишь потому, что ты был зол на нее?

Он кивает. Я смотрю ему в глаза и несмотря на то, что в них читается раскаяние, я вижу только отражение собственной ненависти. Я вижу каждое злое слово, которое он сказал мне, чтобы защитить себя. Мне кажется, что сила жизни и смерти на самом деле заключается в языке, потому что все слова, которые он использовал против меня, с каждым разом убивали меня немножечко больше.

Я вижу каждый раз, когда он бил или пинал меня. Когда запирал входную дверь и заставлял меня спать на крыльце. Я вижу каждый раз, когда он хвалил Лайлу, только для того, чтобы ранить меня. Неожиданно все это превращается в один огромный ком злости, и я бросаюсь на него. Снова хватаю за воротник и трясу возле стены, а он позволяет мне это делать.

— Как ты мог? — кричу я ему в лицо. — Как ты мог так поступать со мной? Я ведь был твоим сыном! Твоим! Я тоже потерял ее и мне было больно! Эта боль разрывала меня на части и вместо того, чтобы сказать, что все будет хорошо, ты заставил меня думать, что я — никто! Я день за днем спал с разным женщинами, потому что считал себя никем! Зачем создавать отношения, если ты не достоин любви? Я был бесполезным маленьким ничтожеством! Именно это ты говорил мне каждый день! Я тоже потерял ее. Ты когда-нибудь думал об этом? Я потерял ее и это чуть не убило меня, но я ведь продолжал любить тебя! Чем больше ты пытался сломить меня, тем больше я любил тебя, а ты продолжал выбивать из меня это! — Я даже не помню тот момент, когда упал перед ним на колени. — Мне просто нужно было, чтобы ты был отцом, черт возьми. Мне нужен был мой отец.

Он тоже падает передо мной на колени. Когда я смотрю ему в лицо, мне так сильно хочется ненавидеть его, но в этот момент я понимаю, что причина, по которой я так зол на отца, кроется в том, что я до сих пор его люблю. Несмотря на все, что он сделал, я все еще люблю его. Отец обнимает меня, а я не сопротивляюсь, чувствуя себя безжизненной тряпичной куклой.

— Мне так жаль, сынок. Так жаль. Я не хочу, чтобы ты был похож на меня. Ты в десять раз лучше, чем когда-либо был и буду я, и я очень горжусь тобой. Я не хочу, чтобы то, что происходит сейчас в твоей жизни, превратило тебя в меня. Ты сильный. Ты справишься, — шепчет он. — Я люблю тебя. — Меня начинает трясти, и я отстраняюсь от него, а потом с трудом поднимаюсь и смотрю на отца сверху вниз. Он ужасно выглядит, но я, скорее всего, не лучше.

Отец не отводит от меня умоляющих глаз, но я разворачиваюсь и убегаю. И продолжаю бежать, пока не оказываюсь перед входной дверью. Я даже не закрываю ее за собой.

— Бреннан, подожди! — За моей спиной раздается голос Лайлы, но я не хочу сейчас оборачиваться к ней. Трясущимися руками открываю машину, вставляю ключ в замок зажигания и уезжаю. Так ни разу и не оглянувшись. Я заставляю себя перестать думать о том, что только что произошло. Стереть из памяти каждое слово, которое было сказано, потому что не хочу сейчас иметь с этим дело.

Такое ощущение, что дорога занимает у меня несколько часов. Наконец, я останавливаюсь возле больницы и поднимаю глаза к верху здания, размышляя о том, какая судьба ждет меня и Нэд. Десять минут спустя я поднимаюсь на этаж, где лежит моя девушка.

Когда я направляюсь в ее палату, медсестра пытается остановить меня, но замечаю женщину-регистратора, которую видел раньше. Она кивает головой, разрешая мне пройти. Я не благодарю ее. У меня нет на это сил. А лишь тихо иду в отдельную палату, в которой находится Нэд.

— Коул? — шепчет она, когда я вхожу, и с беспокойством всматривается в мое лицо. Она пытается сесть, но я качаю головой. Нэд ложится обратно, а я обхожу кровать и, сняв туфли, устраиваюсь позади нее. Молча прижимаю ее к своей груди и чувствую, как она расслабляется, а потом утыкаюсь носом ей в шею и, закрыв глаза, вдыхаю ее запах.

Мы лежим так по меньшей мере двадцать минут, а потом я начинаю говорить. Мне нравится то, что Нэд знает, что мне нужно. Она не задает вопросов и не злится на мою недавнюю реакцию. Она просто дала мне время.

— Прости, – шепчу я ей в спину.

Нэд качает головой и переплетает наши пальцы.

— Все нормально, я понимаю, — тихо произносит она.

— Нет, я был неправ. Я люблю тебя, Нэд, и люблю нашего ребенка. У нас все будет хорошо. Мы будем бороться.

— Я клянусь, что буду бороться изо всех сил, но, если я проиграю, пообещай мне одну вещь, Коул.

Мне не нравится этот разговор, поэтому я ничего не отвечаю, а просто киваю.

— Мне нужно, чтобы ты пообещал, что, несмотря ни на что будешь продолжать идти вперед. Мне нужно знать, что ты не станешь понапрасну тратить ни секунды своей жизни. Мне нужно знать, что даже без меня ты будешь тем же человеком, в которого я влюбилась.