Право на дочь (СИ) - Маар Чарли. Страница 14

В бешенстве Воронцов шарахает кулаком по столу.

— Я не могу оставить это, Лёх, понимаешь? Меня ничерта не устраивает то, что где-то будет расти мой ребёнок, а я типа ни при чём!

— Да это понятное дело. Если бы я знал, что у меня есть или будет ребёнок, я бы тоже не смог спокойно жить. Ты считаешь, сможешь выиграть суд?

— Понятия не имею, — тяжело вздыхает. — Я уже сказал своему адвокату нарыть лазейки в законах. Жду, что он скажет. Но даже если я проиграю суд — найду другие способы выяснить, кто эта женщина.

— Какие?

— Да какие угодно! Найму кого-нибудь для взлома базы данных этой сраной клиники. Чёрт! Как же меня всё это выбешивает!

— Ладно. Успокойся, — качаю головой. — До суда только ничего не натвори.

— Да уж. Легко сказать.

— А что будешь делать, если всё же выяснишь её имя?

— Ребёнок мой, — чеканит, стиснув зубы и до хруста сжав кулаки. — А значит — я буду его воспитывать.

— Будь готов к сопротивлению.

Может, я ошибаюсь, но думаю, вполне возможно, что та женщина тоже не будет в восторге делить своего ребёнка с каким-то мужиком, которого она знать не знает. Наверняка другу непросто будет решить эту проблему. Особенно, если у этой женщины есть муж.

Да уж, мля. Попал он нехило.

— Я готов к чему угодно, — цедит Воронцов. — Это мой ребёнок, Лёх.

Я вдруг задумываюсь о том, как бы себя повёл, если бы узнал, что у меня есть сын или дочь, а меня как отца хотят исключить из жизни этого ребёнка? Да я бы город вверх дном перевернул, но право на воспитание своего ребёнка получил бы. И наплевать, что там считает его мама.

Так что Глеба я прекрасно понимаю.

Он такая же жертва ошибки клиники, как и та женщина. Нельзя ущемлять в правах одного, и защищать другого. Адвокат должен найти лазейку и помочь.

А то законы у нас пляшут больно однобоко. Без хорошего юриста проблему не решить.

— Про тендер помнишь? — специально перевожу тему, чтобы немного отвлечь друга.

— Как же забыть? Завтра первый этап.

— Сегодня вечером собираю контрольное совещание. Завтра нужно выложиться по полной.

— Без работы я бы точно свихнулся со всем этим дерьмом, происходящем в моей жизни.

— Ладно, юрист решит проблему, я уверен. Не гони коней. И на Инне так не срывайся. Перепугал девчонку до смерти.

Воронцов устало вздыхает, откинувшись на спинку стула.

— Она меня раздражает. Я уже говорил.

— Просто дай ей шанс. Она ещё себя проявит. И уж, если быть до конца честным, Глеб, кроме этой тихой спокойной девушки никто в здравом рассудке работать с тобой не сможет. За последний полгода ты шесть помощниц сменил. Хорош уже людей кошмарить.

— Ладно, не нуди. Не трону я твою Александрову. И вообще, чё ты её всё время защищаешь? Нравится она тебе что ли?

Я утвердительно киваю.

— Нравится.

Как человек, как сотрудник. К Инне нет никаких претензий от слова совсем. Именно поэтому мне не понятно, почему Глеб на неё без конца рычит.

— А я-то думал, ты по длинноволосым брюнеткам.

— Это осталось в прошлом.

Относительно.

— Ну да. Там ей самое место.

Возвращаюсь мыслями в кабинет Снежаны, вспоминаю, как чуть не поцеловал девушку, как дрожал её живот под моими пальцами.

Да... Кажется, прошлое не хочет меня отпускать и ядом просачивается в настоящее.

18 глава

Снежана

Весь остаток проклятого дня я не могу нормально работать. Всё время перед глазами стоит картинка, как Борцов держит меня за талию и прижимает к себе. Его горячее дыхание на моих губах. Пальцы впиваются в живот... По коже до сих пор бегают мурашки и никак не хотят проходить.

А ещё у меня такое ощущение, что весь мой кабинет пропах его одеколоном. Каждый чёртов миллиметр. Иначе как объяснить, что я всё время его чувствую. Кажется, что я дышу им вместо воздуха. Тобой, дышу, проклятый ты Борцов!

Из-за этого сосредоточиться на проекте никак не получается. И, как на зло, отвлечься, попив кофе с Инной, тоже не вышло. Ещё днём Воронцов утащил её на встречу с заказчиком, а вернулась она оттуда какая-то дёрганная и нервная. Что произошло говорить отказалась. И это ещё одна причина, по которой я никак не могу собрать мозги в кучку.

Из-за этого процесс работы над проектом значительно затягивается. Так что во второй половине дня мне приходится с головой погрузиться в чертежи. Завтра очень ответственный день — первый этап тендера и презентация нашего дизайн-проекта. И, не смотря на то, что строить карьеру в фирме Борцова я не планирую, мне всё равно хочется, чтобы всё прошло хорошо, и мы получили этот заказ. Ведь это будет самая большая моя победа в карьере и лучшая рекомендация для следующего работодателя.

— Снежан, ты домой не собираешься? — отрываю голову от чертежей, когда в кабинет заглядывает Инна.

— А сколько времени?

— Седьмой час уже...

— Чёрт! — подскакиваю с места и начинаю суматошно запихивать документы в файлы.

Садик закрывается в семь, а мне ещё нужно до него доехать! Я так заработалась, что совсем потеряла счёт времени. Наверно, стоит начать ставить будильники, в качестве напоминания об окончании рабочего дня.

— Инн, погоди, — выкрикиваю, когда девушка разворачивается, чтобы уйти. — Я быстро соберусь. Давай вместе до дома поедем.

— Снежан, я... Я устала очень. Я пойду ладно?

— С тобой всё в порядке? — хмурюсь, смотря на бледное лицо Александровой. — Ты после этой поездки с Воронцовым сама не своя. Инн, случилось что-то? Он тебя обидел?

— Нет, — поспешно качает головой. — Дело не в нём... Просто... из клиники, где я веду беременность звонили. Говорят, надо как можно скорее подъехать, но что случилось по телефону объяснять отказываются. Я переживаю, что с малышом может быть что-то не так...

Слежу за тем, как девушка снова неосознанно прикладывает руку к животу. Она так часто делает. Собственно, первая мысль о том, что Инна беременна закралась в мою голову как раз тогда, когда я в первый раз увидела, как она гладит свой плоский живот.

— Инн, не стоит накручивать себя раньше времени, — выдыхаю, пытаясь хоть как-то её успокоить. Снимаю со спинки стула сумку, подхватываю девушку под локоть, и мы вместе выходим из кабинета. — Во-первых, лишние нервы не пойдут на пользу ни тебе, ни ребёнку. А во-вторых, тебя могли попросить приехать по любому поводу. Не факт, что это именно со здоровьем малыша связано. Может, документы какие-то нужно подписать срочно. Ты же в платной клинике беременность ведёшь?

Мы вместе спускаемся на лифте и покидаем пределы уже практически опустевшего бизнес-центра.

— Да. Там же, где делала инсеминацию...

— Ну вот, — киваю одобрительно, ёжась от холодного осеннего воздуха. — Там ведь свои правила. Куча всяких договоров, соглашений, разрешений и прочая бумажная волокита.

— Да, — отвечает растерянно, — Возможно, ты права...

— Конечно права. Так что даже не думай трепать себе нервы, — улыбаюсь. — Ты на метро?

— Нет, я хотела ещё прогуляться немного по Невскому. Воздухом подышать.

— А вот это полезное дело. В твоём положении пешие прогулки только на пользу пойдут.

Мы с Инной прощаемся и ещё на какое-то время я задерживаюсь, следя за тем, как она переходит дорогу.

Петербург — шумный город. Особенно центр со своим бесконечным потоком машин, яркими неоновыми вывесками, которыми пестрят окна магазинов и ресторанов, прохожими, вечно куда-то торопящимися.

Но я не жалею, что переехала сюда. Для моего Асёнка здесь столько перспектив. Я, наверно, сумасшедшая мать, потому что моей дочке всего три года, а я уже облазила весь интернет в поисках самой лучшей школы. Мне даже приглянулся один лицей...

Не знаю каким образом мысль об Асёнке уводит меня к мыслям о Борцове. К сожалению, так часто бывает. Как бы я ни хотела, но мысль о том, что она его дочь, выкинуть из головы не получается. Кажется, что я даже снова чувствую запах его парфюма. Словно он не только кабинет, но и меня всю им пропитать успел.