Право на дочь (СИ) - Маар Чарли. Страница 25

— Сколько лет твоей дочери, Снежана?! — повышаю голос, потому что меня бомбит от её официального тона.

— Это... — слышу, как она нервно сглатывает. — Какая разница?

Чёрт, кажется, я даже слышу, как истерически бьётся её сердце сейчас.

— Есть разница. Потому что если этот ребёнок от меня...

— Она не от тебя! — выпаливает. Замолкает на мгновение. Тяжело и порывисто выдыхает, а потом снова переходит на пониженный тон. — Алексей Игоревич. Запомните раз и навсегда. Моя дочь не имеет к вам никакого отношения...

— Тогда почему ты её скрыла, а Снежан? Я внимательно изучил твоё дело. Там нет ни слова о дочери.

— Боже... Ты даже не представляешь, насколько я от тебя устала, Борцов... — тяжело выдыхает. — Кем ты себя возомнил? Центром вселенной? Думаешь, всё крутится только вокруг тебя?! То, что было между нами четыре года назад — всего лишь несерьёзная краткосрочная связь, которую даже с натяжкой нельзя назвать отношениями. Это было ошибкой. Забудь об этом, так же, как и я давно забыла. Про дочку я не сказала, потому что женщине с маленьким ребёнком на работу устроиться сложнее, а я не хотела упускать шанс! Вот и всё, Борцов! Не надо строить заговоров там, где их нет! Ещё раз повторяю, оставь меня и мою дочь в покое! У неё есть отец, и это не ты!

Последние слова Снежана уже истерически выкрикивает, после чего её дрожащий голос сменяют отбойные гудки.

32 глава

Алексей

Все выходные чувствую себя так, словно нахожусь в каком-то адском пекле. Снежана сказала, что я не имею никакого отношения к её дочери, но верить на слово девушке я не собираюсь, хотя есть вероятность того, что она говорит правду.

Только мне почему-то кажется, что это не так. Врёт она. Я это чувствую. И от этого понимания ещё хреновее, потому что у меня никак не получается ответить на самый главный вопрос — почему она врёт? Почему скрывает от меня дочь?

Это звездец какой-то. Стоит только подумать, что я потерял года три из жизни своего ребёнка, как меня накрывает. Я не смогу этого ей простить. Она не имела права.

До понедельника больше Морозовой не звоню, хотя очень хочется и приехать, и позвонить, но как я понял, дочка у неё заболела, и мне не хочется быть чудовищем в глазах, возможно, своего собственного ребёнка. Если она моя...

Утром на работу прихожу в взвинченном состоянии, в котором, в принципе, пребывал все выходные. Первым делом устремляюсь в кабинет Снежаны. Её ещё нет. До официального начала рабочего дня осталось десять минут, а её нет.

Достаю телефон и набираю девушке.

Не отвечает.

Она, млять, издевается?

У себя в кабинете в который раз просматриваю личное дело Снежаны. Что я мог упустить? Ничего. Определённо никакой личной информации. Всё скрыла.

Мне её удушить хочется.

Спустя пятнадцать минут Снежана так и не появляется в офисе, и на звонки не отвечает.

Уже на грани бешенства направляюсь в кабинет Воронцова. Возможно, у Инны есть какая-то информация. Они вроде подружки теперь с Морозовой.

— Инна, ты не в курсе, где наш новый дизайнер? Рабочий день уже начался, а я не могу до неё дозвониться!

— Доброе утро, Алексей Игоревич, — девушка привстаёт из-за стола. — Снежана звонила, сказала, что у неё дочка болеет и они сегодня к врачу идут. Эммм... Она придёт чуть позже.

Млять.

Хочется самого себя ударить.

Мог бы и догадаться. Ребёнок болеет.

Но ведь она могла бы и мне сообщить, что задерживается. Вместо этого Морозова предпочла игнорировать мои звонки. Просто охренительно.

— Ладно. Как появится, сразу мне сообщи.

— Хорошо, Алексей Игоревич...

— Глеб у себя?

— Д..да, Глеб.. Викторович в кабинете, — тут же начинает заикаться Александрова.

Ещё и краснеет. Впрочем у меня нет времени и желания гадать о причинах такого поведения девушки.

Женщины в последнее время и без того много хлопот доставляют. Чёрт знает, что у них в голове вообще.

Залетаю в кабинет к Воронцову и с грохотом захлопываю дверь.

— Что-то новенькое, — тянет друг, глянув на меня и откинувшись на спинку офисного кресла. — Уверен, дело в бабе. Только они способны нас до такого состояния доводить.

Обычно я с ним не согласен. Но сейчас он чертовски прав.

— У Снежаны есть дочь, — выпаливаю, сев на кожаный диван рядом с окном.

— И? Это проблема? Какое тебе вообще до неё дело? Ты вроде как больше не намерен был с ней сходиться.

— Дочь примерно трёх лет, Глеб!

— Это мне о чём-то должно сказать? — друг скептически выгибает бровь.

— Мы расстались четыре года назад. Технически это может быть мой ребёнок. Млять, да она даже похожа на меня! Во всяком случае, мне так показалось. Я её всего несколько секунд видел, и всё же, это звездец. Если это мой ребёнок, то Снежана, получается, скрывала от меня мою дочь столько времени, чёрт возьми!

Воронцов присвистывает.

— Нихрена себе новости. А она что говорит?

— Сказала, что не мой это ребёнок. Но я ей что, на слово поверить должен?!

— Да. На слово им точно верить нельзя.

Зажимаю переносицу пальцами и качаю головой. Башка от этого всего раскалывается.

— А она здесь сейчас? Эта твоя Снежана?

— Нет. К врачу с ребёнком пошла. Позже будет.

— Значит, надо её как-то дожать.

— Будь уверен, я это сделаю. И она пусть не сомневается.

— Раньше времени не газуй. Ребёнок действительно может быть не твоим.

— Хочу быть уверен на сто процентов!

— Ясное дело. Я тебя как никто другой понимаю.

Выговориться другу было правильным решением. Хоть немного градус злости снизился. Переваривать это дерьмо в одиночестве — крайне тяжело.

— А у тебя что? Выяснил, кто носит твоего ребёнка?

Лицо Воронцова тут же мрачнеет.

— Нет. Пока полный тупик. Она не хочет, чтобы я знал. Значит, будет суд.

— Хреново.

— Не то слово. Достали эти эгоистичные создания.

Тут я согласен с другом. Это эгоистично скрывать ребёнка от отца. Эгоистично не давать права ребёнку знать, кто его папа, и общаться с ним.

Эти мысли тугими канатами сжимаются в моей голове и порождают болезненную пульсацию в висках.

— Слушай, Лёх, раз ты зашёл, тут клиент один проблемный нарисовался. Доехать до объекта надо. Может, прокатимся, пока твоей Снежаны всё равно в офисе нет?

Да, отвлечься на работу, хорошая идея. Сегодня ещё совещание по тендеру проводить, а в голове пока каша.

— Поехали. Иначе свихнусь. Тендер ещё обсудим.

Через десять минут мы покидаем офис.

— Инна, сформируй отчёты по последнему заказу до моего возвращения, — говорит Воронцов Александровой.

Она снова краснеет, только ещё сильнее, и почти не смотрит на Глеба. Только что-то бурчит себе под нос вроде "да... хорошо".

— Что это с ней? — спрашиваю друга, когда мы выходим из кабинета.

— С ней всё как обычно, — цедит он сквозь зубы.

Даже для него слишком раздражённо и гневно. Но я решаю не допытываться до Воронцова относительно его взаимоотношений с личной помощницей.

33 глава

Снежана

— Покраснений в горле я не вижу. Лёгкие тоже чистые. Думаю, с завтрашнего дня можете спокойно идти в детский сад.

Педиатр кладёт на стол стетоскоп и чиркает что-то неразборчивым почерком в справке.

— Спасибо, — забираю листок из рук врача и подхватываю Асёнка на руки. — Пойдём, малыш.

На выходе из поликлиники достаю из сумки телефон. На дисплее высвечивается несколько пропущенных от Борцова.

Чёрт...

Моё сердце предательски сжимается и начинает барабанить как сумасшедшее. Все выходные я боялась увидеть на экране имя этого человека. Вздрагивала при каждом звонке мобильного.

Но, к счастью, за два дня он так и не позвонил.

И мне очень хочется верить, что моя эмоциональная речь возымела свой эффект — Борцов поверил, что к Асе он не имеет никакого отношения.