Право на дочь (СИ) - Маар Чарли. Страница 50

Малышка приступает к рисованию, а на фоне идёт мультфильм "Холодное сердце". Его мы с ней смотрели, наверное, уже раз сто, если не больше. Впрочем, сейчас Асю больше заботит рисунок мишки.

Я поясняю Инне, что это тот самый медведь, которого спонсирует компания АртПитерГрупп, после чего мы идём на кухню, чтобы попить чай и поболтать.

Вот тогда Инна и сообщает мне о своей не совсем обычной беременности.

— Двойня? Это же здорово! Я тебя поздравляю!

И хотя девушка произносит "спасибо" одними губами, радости в её усталых и встревоженных глазах я не вижу. Очевидно, не так уж это и здорово для неё...

— Инн, что такое? Почему ты не рада?

Дрожащей рукой она наливает чай из заварочника мне в стакан, после чего плескает немного себе. Я смотрю на пар, исходящий от горячего напитка. Он поднимается в воздух и быстро рассеивается, оседая лёгкой тёплой влагой на моих пальцах. Невольно снова вспоминаю события четырёхлетней давности, когда мы замёрзшие вместе с Борцовым грелись с помощью чая после долгой прогулки по заснежанной Рязани. Удивительно, что я вижу этого мужчину в каждой мелочи, окружающей меня, и это действительно тревожит, ведь нет никакой уверенности, что наступит день, когда я перестану видеть.

— Мне страшно, Снежан, — отвечает подруга, обхватив стакан чая ладонями. — Я хотела ребёнка. Но только одного, понимаешь? К двум малышам я определённо не была готова. Не уверена, что справлюсь... Посмотри вокруг, — она крутит головой, окидывая взглядом кухню. — У меня небольшая квартирка. И я рассчитывала воспитывать в ней одного ребёнка. А теперь их будет двое... Места очень мало. Да и сил на близнецов требуется гораздо больше. А если родятся разнополые дети? Ну, когда они маленькие ещё ладно, но потом им нужны будут разные комнаты!

— Близнецы разнояйцевые, да?

— Угу, — кивает, поджав губы. — Ещё этот Воронцов...

— Инн, слушай, а как вообще вышло, что это его... дети?

Не уверена, что имею право спрашивать, но раз уж мы вышли на откровенный разговор...

— Он тоже обращался в клинику. Сдавал туда биоматериал. Хотел стать... отцом, видимо, с помощью суррогатной матери. Его... сперму, — на этом месте Инна сильно краснеет, — ввели мне по ошибке. Я не хотела ему признаваться. То, что Воронцов узнал правду, вышло случайно.

Пока Инна рассказывает мне подробности произошедшего в её жизни, я всё больше проникаюсь к ней сочувствием.

Во-первых, я вполне могу понять страх девушки, связанный с тем, что детей будет двое. Я одна три года воспитывала Асю, и порой мне было очень тяжело. Могу себе представить, насколько было бы тяжелее будь у меня не один ребёнок.

Во-вторых, тот факт, что Инна боится Воронцова, и практически не знает этого человека, усугубляет её страх и в целом состояние. Но, честно говоря, судя по тому, что она мне рассказала о нём, точнее как Глеб Викторович вёл себя в последние дни, когда узнал о беременности, наводит на мысль, что, возможно, не так уж он и плох. Во всяком случае, проявлять заботу умеет и детей по-настоящему хочет.

— В общем, я в полной растерянности, — ставит Инна точку в своём рассказе. — Не знаю, как быть дальше...

Вздохнув, я окидываю девушку внимательным взглядом и прикусываю губу. Наверное, это прозвучит жестоко, но мне кажется, что на данный момент для неё даже лучше, что она не одна. Остаётся надеяться на порядочность Воронцова, и что он действительно не станет отнимать детей у матери.

— Знаешь, может, тебе стоит дать ему шанс? Я в том смысле, что он вполне может оказаться неплохим отцом. Ну, Воронцов, конечно, человек тяжёлый и сложный. Тем не менее, ты же не знаешь, почему он таким стал? И, возможно, всё не так уж страшно. И однажды ты будешь даже счастлива, что у твоих детей есть не только ты, но и их папа.

Я в этот момент будто о себе и Лёше говорю...

— В конце концов, — продолжаю чуть дрогнувшим голосом, — нет ничего страшнее того, что мы сами можем себе придумать.

Задумываюсь над собственными словами, и вижу, что Инну тоже они трогают. В них есть здравый смысл и даже отражение нашей с Борцовым ситуации.

Пора перестать бегать и от него, и от себя, и расставить все точки над i.

— Вот, я налисовала тебе миску, — в кухню забегает радостная Ася с рисунком медведя в руках, и напрямик направляется к Инне.

— Ух ты, какой красивый! А ты здорово рисуешь, Асёнок.

Пока Ася отвлекается на Инну, и они обсуждают художество на листочке, я тянусь к сумке и достаю телефон.

Несколько пропущенных от Лёши.

"Пора перестать бегать. Всё равно не убегу".

Хочу нажать на его имя, чтобы перезвонить, но на экране вновь высвечивается вызов от него. Я поднимаюсь со стула и жестом показываю Инне, что поговорю в другой комнате.

— Снежинка, какого чёрта? — рявкает Лёша, стоит мне ответить. — Я тебе уже час звоню.

— Я была занята, — отвечаю максимально спокойно. — Ты же был занят весь день и не мог позвонить раньше. А вечером была занята я.

После этой моей претензии раздражение и напряжение из голоса я Борцова мигом улетучивается.

— А ты ждала моего звонка, Снежан? — спрашивает будто с довольной улыбкой на губах.

Я не вижу, как он улыбается, но слышу. Это очень злит.

— Не обольщайся, Борцов. Я... просто не знала, что Асе сказать. Будешь ли ты сегодня или нет...

— Что за сомнения, Снежинка? Разумеется, я буду. Я теперь всегда буду. Каждый день, — в голос мужчины примешиваются хриплые нотки, отчего мурашки пробегает по коже, а в животе появляется тянущее ощущение.

Проклятье!

— Где вы? Я приехал к вам, но дома не застал.

— Мы у Инны. Скоро поедем домой.

— Не надо. Я сам за вами приеду. И, надеюсь, ты понимаешь, что так просто я сегодня не уйду?

С трудом сглатываю вязкую слюну и прикрываю глаза.

Всё я прекрасно понимаю.

Глава 63

Алексей

— Папотька!

Счастливая Ася вылетает из подъезда и бежит мне навстречу. Через секунду её маленькое хрупкое тельце со всего размаху врезается мне в ноги, а тоненькие ручки обхватывают под коленями.

— Наконец-то ты плиехал! — задрав голову, смотрит на меня. — Я тебя весь день здала! Мама шкажала, сто у тебя дела!

Подхватываю дочь на руки и, прижав к себе, целую в пухлую щёчку. Её светлые волнистые волосы щекочут лицо вместе с Асиным частым дыханием, потому что она запыхалась, пока до меня бежала.

Млять. Это охренительно приятно. Тот, у кого есть дети, наверняка должен меня понять. Я не знаю, что испытывает мужчина, у которого растёт сын, но с уверенностью могу сказать, что быть папой дочки — это нереальный, космический кайф.

То невероятное, не укладывающееся в голове чувство, когда тебе одновременно хочется сжать её до хруста костей и в то же время трепет, с которым ты к ней прикасаешься, потому что боишься сделать больно. Как будто это маленькая хрустальная куколка, на которую даже страшно дышать.

Две противоречивые эмоции, рвущие мне грудь каждый раз, когда я смотрю на своего ребёнка.

— Так где ты был, папотька? — вертится у меня на руках, обхватывает лицо ладошками и заставляет смотреть на себя. Она всегда так делает, я это уже заметил.

— А что мама тебе не сказала? — улыбаюсь, удобнее её перехватывая.

— Не-а. Мама шкажала только, сто ты отень занят. Я думала, ты узе не плиедес...

Через голову Аси смотрю на стоящую чуть в стороне Снежинку. Всё это время я чувствовал её взгляд на себе. Но как только наши взгляды пересекаются, она тут же отворачивается и поджимает губы, старательно делая вид, что наш разговор её не интересует.

— Я ездил на объект в загородный комплекс, малыш. Вместо своего партнёра по бизнесу. У него были дела, поэтому он не смог поехать, — снова поворачиваюсь к дочке.

Хотя на самом деле мой ответ адресован её матери. Я уверен на сто процентов, Снежинкино плохое настроение и то, что она динамила меня сегодня весь вечер связано с тем, что я ей не звонил.