Спорим, она будет моей (СИ) - Арро Агния. Страница 23

— Тебе не больно? — спрашиваю шепотом.

— Мне классно.

Чувствую, как водит пальцами вдоль позвоночника. Меня потряхивает как при температуре.

— Мы не обсуждали, — отвечает на мой вопрос и тянется одной рукой к скуле, ведет по ней пальцами. — Дыши, — улыбается, слегка коснувшись мягкими подушечками уголка губ, — а то сейчас грохнешься в обморок, я тебя не подниму, — и улыбается чуть шире, заботливо поправляя мне куртку, запахивая ее спереди.

— Я Ника завтра придушу! — стараюсь спрятать растерянность за возмущением.

— Оставь разборки с моим братом мне. Ты дрожишь. Тебе холодно или страшно? — он продолжает прикасаться ко мне.

— Все вместе.

Ян распахивает свою куртку и укутывает меня ее краями, прижимая крепче к своему натренированному торсу. Я погружаюсь в его тепло и его запах. Из смеси геля для душа, парфюма и его естественного запаха получился какой-то сумасшедший коктейль, превращающий мой мозг в желе.

Мы так близко друг к другу, что я слышу стук его сердца, и вижу, как дергается кадык, когда он сглатывает.

— Помоги мне разгадать одну загадку, — он сам притягивает мою голову к своему плечу и устраивает подбородок на макушке.

— Какую?

— Ты боишься отношений.

Вздрагиваю от такого четкого попадания в цель.

Откуда он знает? Влада помогла не только с театром? Она бы не стала, нет.

— Я никак не могу понять, почему. Тебя сильно обидели? Напугали? Сделали больно? Расскажи мне.

— С чего ты взял, что я боюсь? — опять срабатывает защитная реакция.

Отстраняюсь от него и хочу встать. Мягко удерживает, но теперь мы смотрим друг другу в глаза, и я не знаю, что хуже. Его запах, который определённо на меня влияет, или его взгляд.

— Наблюдательный. Ты даже сейчас на такой простой вопрос реагируешь острыми выпадами. Сбежать пытаешься.

— Ян… — на мгновение закрываю глаза. — Понимаешь, — жую нижнюю губу, подбирая слова, — есть такие секреты, которые должны оставаться секретами столько, сколько это возможно.

— Понял, — кивает. — Ты будешь не против, если я покопаюсь в этом сам? Ведь тогда получится, что ты мне ничего не рассказывала.

— Зачем тебе все это? Я тебе зачем? Я ведь обычная. Объект насмешек для мажорок. Просто научилась иногда огрызаться.

— Для меня ты особенная. Мне офигенно с тобой. Нравится смотреть на тебя, прикасаться, думать о тебе.

Непривычная к таким признаниям, я снова не дышу. Чтобы хоть как-то скрыть свою панику, все же убираю с его лба темную челку.

— И когда вот так делаешь, тоже нравится, — добавляет Ян. — Могу рассказать тебе свой секрет. У меня ни разу с ни с кем не было серьезных отношений. Да и травму я получил в шестнадцать с небольшим. Мой мир тогда знатно тряхнуло. Я за эти почти два года многое переоценил. В том числе и свое окружение, взгляды на отношения поменялись. Стал понимать, чего хочу, и ценить то, что раньше мне казалось незначительным. И еще, Вась, это кресло… оно не навсегда. Врачи дают неплохие прогнозы. Иначе я бы даже не дернулся в твою сторону.

Не отводя взгляда от его глаз, сама несмело изучаю его лицо пальцами. Невесомыми касаниями обвожу острые скулы, ровный нос, темные, чуть нахмуренные брови. Он ловит мою руку и прижимает пальцы к красивым пухлым губам. У него очень опасная красота. Ловушка, в которую я так неосторожно попалась…

Ян заводит свою ладонь мне на затылок, давит, приближая лицо неприлично близко. Я чувствую его дыхание на своих губах и… яркая вспышка света больно бьет нам по глазам.

— Черт! — ругается Ян. — Я про него забыл.

— Про кого? — быстро соскакиваю с его колен.

— Пора по домам, — раздраженно выдыхает облачко пара. — Надеюсь, завтра ты не будешь от меня бегать.

Свет снова моргает. Глаза уже немного привыкли, и мне удается разглядеть знакомую машину, стоящую не так далеко от нас. Когда домой бежала, даже внимания не обратила.

— Да иду я! — повышает голос Ян, глядя в лобовое, за которым видны силуэты двоих мужчин.

Мне становится вдвойне неловко. Получается, они там сидели все это время и все видели! А кто там, в этой машине? Один, скорее всего, помощник Яна, а второй? Вот же блин!

— Прости. Я смог приехать сюда только с условием, что меня отвезет дед.

— Ой, — прячу лицо в ладошках. — Там генерал? — шепчу испуганно. — Я при нем сидела у тебя на коленях?!

— Там мой дед, Вась. Не паникуй, — Ян подъезжает и тянет меня за рукава куртки, чтобы я вылезла из своего импровизированного укрытия. — Он нормальный. Адекватный. Строгий, но с ним можно договориться. Хочешь, я завтра за тобой заеду утром?

— Тебе же сюда неудобно тащиться. Выходить придется раньше, — переступаю с ноги на ногу.

— Я не это спросил. Хочешь?

— Хочу, — быстро кивнув, разворачиваюсь и бегу в подъезд, прижимая ладони к горящим щекам.

Глава 24

Василина

Дома все уже спят. Не включая в прихожей свет, раздеваюсь и ныряю в ванную. Умываюсь, переодеваюсь здесь же. Смотрю в зеркало на свои нездорово блестящие глаза и розовые щеки. Нет, я точно заболела! Только, похоже, не простудой, а одним сероглазым парнем. Интересно, кто-нибудь когда-нибудь замечал, что простуда и влюбленность схожи? Так же лихорадит от озноба в жару и обратно, кожа горит, сердце бьется в тахикардии, как при повышенной температуре, голос все время пропадает и дышать бывает трудно. Жаль, что парацетамолом такое не вылечишь. Я бы попробовала.

Но вместо парацетамола у меня горячий чай с маковыми сушками и учебник английского. На завтра нам поставили зачет, и если к остальным предметам я еще смогу как-то подготовиться между уроками, то прогнать весь курс за четверть по инязу точно не выйдет. Увлекаюсь и на время перестаю думать про сегодняшний вечер.

Все прикосновения Яна, его тепло и его запах всплывают неожиданно резко, когда в четвертом часу утра я падаю спать на свою «любимую» раскладушку. Обычно после работы, да еще и такой нагрузки в лицее меня отрубает, но сегодня явно не та ночь.

К симптомам влюбленности добавляю еще и бессонницу. Страх моментально подгоняет мне ужасные картинки из моего возможного будущего. Вижу себя в смирительной рубашке в крохотной палате психиатрической клиники. На единственном маленьком окошке в стене решетка, дверь глухая и тяжелая. У меня связаны руки, поэтому я стучу в эту дверь плечом и до хрипов кричу, надеясь, что меня услышат. Никто не откликается. Залезаю на кровать, едва не упав с нее. Раскачиваюсь на пружинистом матрасе, выглядывая в окошко, а там почему-то осень, хотя на дворе уже зима. И деревья такие жуткие, с почерневшими стволами. И снова ни души…

— Помогите! — кричу в окошко, на котором оказывается нет стекла и мне вдруг становится очень холодно. — Помогите, — стучу зубами.

Распахиваю глаза и резко сажусь, ошалело глядя на нашу маленькую кухню и открытую форточку.

— Вот черт, — наклонив голову к согнутым коленям, упираюсь в них лбом. — Приснится же такое.

— Ты чего тут холодильник устроила? — ворчит вошедшая бабушка. — Закрывай сейчас же, я туда не пролезу.

— Конечно, — все еще приходя в себя от кошмара, слезаю с раскладушки на ледяной пол и закрываю форточку.

Кто-то плохо ее закрыл, а ветром толкнуло, но вслух не говорю. Все равно не признаются.

Быстро убрав постель, залезаю под горячий душ. Согреваюсь, лезу в аптечку за профилактическим препаратом. Болеть нельзя. Закидываю в рот две таблетки, запиваю большим количеством воды.

— Ты сегодня во сколько освободишься? — бабушка ставит передо мной чашку чая.

Надо же, какая забота! Но я не отказываюсь, он лишним точно не будет.

— Как обычно, около двух. У меня еще одна рабочая смена сегодня, — напоминаю на всякий случай.

— Думаю, успеем. Вчера звонили из клиники, сказали, что у них там что-то поменялось и комиссия по поводу твоей мамы и еще нескольких пациентов собирается сегодня в три часа.

— Как сегодня? — роняю чайную ложку на пол.