Спорим, она будет моей (СИ) - Арро Агния. Страница 33
— Стоп, — его слова, как удар молнии прямо в голову. — Вы с Яном на меня поспорили?!
— Угу, — кивает Ник. — Я брату сказал, что ему с тобой не светит ничего, пока он на ноги не встанет, а он завелся. В общем, слово за слово, сцепились. Я сказал, мол, спорим, она будет моей? Так и забились. Хреново вышло, да? — уголок его губ дергается вверх, но он тут же берет под контроль свой слишком много говорящий рот.
— Скажи мне, что ты пошутил? — прошу Никиту. — Ян не мог так со мной поступить…
— Не скажу, извини, — отталкивается от руля и садится ровно. — Потому и хотел без него поговорить. Он бы сам вряд ли признался, а ты для меня как сестренка младшая теперь. Я не мог промолчать.
— Я пойду… — в шоке от услышанного не сразу нахожу ручку, открывающую дверь. Замки щелкают, Никита заводит машину. — Выпусти меня, — прошу его.
— Нет, я до дома довезу. Ты сейчас ни на чем не уедешь уже.
— Никит, выпусти меня из машины, мне душно, — дергаю ворот футболки, а он не слышит. Машина плавно трогается с места, поднимая из-под колес снежную пыль.
Глава 32
Никита
Спровоцировал, признаю. Сделал это специально. Мне важно было увидеть ее настоящую реакцию. Я сюда за этим и приехал, чтобы разобраться окончательно в ней, в себе и в их отношениях с Яном. Пусть теперь успокоится и можно чуть сменить градус нашей беседы. Разъяснить все до конца, потому что меня реально перемкнуло, когда я их вместе в нашем доме увидел. Понял, что мешало мне завоевать эту девчонку раньше и что я делал на самом деле все это время. Сначала подсознательно получалось, а после той ночи стал делать это уже осознано, потому что не солгал и брата я действительно люблю. Ян — это часть меня. Гребаная копия, половина, если угодно. И когда хреново ему, хреново и мне. А братишке паршиво уже два года…
— Успокоилась? — свернув к ней во двор, не спешу разблокировать двери. — Амелина, нам сегодня очень надо договорить это все. Я второй раз этого делать не стану, и наша война с тобой не закончится.
— Ты еще не все сказал? — обиженно дергает свой аккуратный носик вверх.
— Я еще и не начинал, — откидываюсь на спинку своего сиденья.
— Что еще я не знаю? У Яна есть девушка, которую он давно любит?
Черт. Сейчас расплачется ведь. Она как огня боялась этих отношений, а тут я подлил масла в эти страхи.
— Девушка у него есть. Ты. Других давно замечено не было. Знаешь, что случилось примерно шесть месяцев назад?
— А должна?
— Если хочешь отношений с ним, то должна, но Ян тебе этого не скажет. Он сдался. Тупо выключился в какой-то момент из жизни, превратившись в жалкую тень самого себя. Бесконечные больницы, обещания, надежды, которые не сбываются. Дед все время суетится, а у него то одна проблема, то другая, и встать нормально никак не получается. Он жрать перестал, спать, разговаривать. Дед к нему психологов таскал одного за другим, а Ян швырялся в них книгами и гнал из комнаты. Одну только подпустил. Не знаю, чем она смогла его зацепить, но по ее рекомендации дед отпустил его учиться в лицей. Социальная адаптация после травмы… Так они это называют. Мы слабо верили, что выйдет что-то стоящее, но на горизонте появилась ты и загорелся не только я. У Яна впервые за эти чертовы несколько адски тяжелых месяцев загорелись глаза. Он влюбился в тебя, Амелина. А наше соперничество подстегнуло в нем азарт. Он будто проснулся из своего транса, снова начал бороться. У него снова появилось желание встать из этого кресла. Он гантели достал, заниматься начал. Злость на меня, ревность и чувства к тебе подстегнули в нем его настоящего.
— Ты цеплял его специально?
— Да. Но сейчас все стало чуть сложнее, и мне не хотелось бы, чтобы братишка себя травмировал, перегибая с тренировками в попытке сбросить эмоции. Он ради тебя встанет, вот увидишь. Ради тебя и назло мне. А я очень хочу, чтобы Ян встал и больше не уходил так страшно в себя. Помоги ему, Вась, — касаюсь пальцами ее коленки. — Давай вместе вытащим его из этой задницы. Пожалуйста…
Она очень удивленно на меня смотрит. Ну да, я таким тоже быть умею, когда дело касается семьи. Почему-то уверен, что у нее получится. Этот упрямый придурок послушает свою девочку, а я буду на подхвате и помогу там, где она перестанет справляться.
— Я попробую, только, пожалуйста, не надо больше споров.
Рисую над головой нимб, складываю ладошки перед собой и часто – часто хлопаю ресницами. Вася смеется, толкает меня в плечо ладошкой.
— Знаешь… Я с того дня, как Ян упал, чувствую постоянную вину перед ним, — раз уж сегодня вечер откровений, можно сказать и об этом. — Должен был помочь, настоять на проверке креплений. Сам проверить, в конце концов! Мы ведь всегда страховали друг друга. А тут… Как-то все по-идиотски вышло. Мне кажется, я никогда в жизни не испытывал такого чувства страха, как в тот момент, когда он падал. Даже не тогда, когда уже не смог встать, а именно: в секунды полета. До сих пор снится иногда… — передергиваю плечами. — Ладно, — хлопнув ладонями по коленям, собираю себя в кучу. Не люблю я такие разговоры. Я только с братом так говорить раньше мог. Мне этого чертовски не хватает. — Поеду, — щелкаю замками.
— Пока, — Василинка выскакивает на улицу.
— Ты же понимаешь, что все это должно остаться только между нами? — спрашиваю, пока не убежала.
— Не переживай, — тепло улыбается девочка. — Такие секреты я хранить умею.
Немного покружив по городу, сворачиваю по еще одному адресу. Долго стою у подъезда, раздумывая, написать или позвонить. Время вроде еще детское, но у нее там мама. Не хотелось бы проблем для забавной карамельки, умеющей метко швыряться яблоками.
Достаю трубу. Жду еще несколько минут.
«М-да, Ник. Интересные чувства, правда? С Амелиной было вообще не так».
Глянув на себя в зеркало, все же строчу сообщение:
«Выйдешь ко мне, карамелька? Ужасно сладкого хочется. Не усну».
«Дурак!!!» — прилетает ответ буквально через секунду.
Ждала?
«Дурак, потому что стою уже минут пятнадцать у твоего подъезда. Выходи!»
Вижу, как что-то пишет в ответ, но не отправляет. Перестает писать, выбирает стикер… снова не отправляет. И все действия прекращаются. Пять минут тишины, десять. Завожу тачку, чтобы уехать. В свете фар вижу, как открывается подъездная дверь и из нее выскакивает хрупкая фигурка с распущенными волосами.
— Вау… — ни разу еще ее такой не видел. Все время с косой. А сейчас тяжелая густая копна рассыпана по ее плечам и спине.
— Ты чего тут делаешь? — Влада ныряет ко мне в машину. — Мне пришлось маме такой бред сочинять, чтобы выскочить к тебе. Ненормальный?
— Не понял пока… Но походу да, я близок к этому… — резко подавшись вперед, прижимаюсь к ее губам, вдыхая сладкий запах карамельных духов.
— Никит, ты чего? — отодвигается от меня.
— Говорю же, уснуть не мог без сладкого, — подмигиваю ей. — Беги домой, а то мама ругаться будет. Завтра увидимся.
Влада быстро кивает и сбегает из моей машины. Оглядывается у двери, пальчиками к губам прикасается и скрывается в темном подъезде. Выжидаю немного. Пишу ей сообщение:
«Добежала?»
«Да».
«Тогда спокойной ночи», — улыбающийся смайлик в конце.
«Сладких снов, Никита», — и добивает смайликом в виде конфеты.
Куплю я тебе завтра конфет. Обещаю!
Домой возвращаюсь во втором часу ночи. Дед не спит, встречает меня, появившись из столовой.
— Как Ян? — интересуюсь первым делом.
— Спит. Опять спина болела. Врача вызывал, чтобы укол ему сделали. Где ты был?
— С Василиной разговаривал, потом к девушке одной хорошей заезжал, — машинально облизываю губы.
— Я рад, что ваши с Яном интересы на этом поприще разошлись, — с заметным облегчением выдыхает дед. — Но будь добр возвращаться домой до полуночи.
— Что там с неадекватными родственницами Амелиной?
— Я решу, не забивай голову, — молчит с минуту.
Жду, понимая, что он еще не все сказал.