Чужой среди своих (СИ) - Панфилов Василий "Маленький Диванный Тигр". Страница 37

— А то знаю я их… — бормочу себе под нос, осторожно ступая через наваленные железяки, невесть кем и когда притащенные и брошенные.

— В школу зайти, что ли? — задумался я, пожав плечами, поплёлся туда. Делать, собственно, решительно нечего…

В разгар буднего дня, да ещё и летом, поселок совершенно вымирает. Лишь изредка проедет трактор или грузовик, чадя на всю округу чёрным вонючим дымом, да пробежит по своим четвероногим делам лохматая, не перелинявшая ещё дворняга, с видом донельзя деловитым и сосредоточенным.

Если свистнуть и похлопать по колену, собаченция вяло шевельнёт хвостом, осторожно поглядывая в твою сторону. При повторе она охотно, хотя и осторожно, бежит навстречу, замедляясь в последних метрах, и отчаянно метя пыльную дорогу даже не хвостом, а усеянной репьями мохнатой задницей, подставляет под ласку голову, а потом и живот.

Ворота во дворах приоткрыты, и видно, что жизнь внутри еле теплится. Ветхие старики, которых в Посёлке не так много, маленькие дети, да изредка женщины, занятые домашними хлопотами.

Сейчас горячий сезон, страда́, время, когда выполняется План и зарабатываются деньги.

Народ работает на износ, и, насколько я знаю, здесь распространенно такое явление, как подработка после основной работы. Часто — на стороне, не по специальности.

Какая-нибудь сотрудница планового отдела или кадровичка, договорившись с начальством, уходит пораньше, и, переодевшись в соответствующую одежду, обрубает, к примеру, ветки у поваленных деревьев, получая за это существенно, иногда в разы больше, чем на основном месте работы.

Не всегда это добровольно, иногда на сотрудников оказывается давление собственное начальство — надо, надо, надо… План! Премия! Квартал! Перевыполним! Энтузиазм масс!

Больничные, отпуска… забудьте! На человека, решившего взять больничный по такому пустяковому поводу, как гнойная ангина, начальство смотрит, как сотрудник СМЕРШа на «самострела» в годы Войны.

Работают с температурой под сорок, пьяные от водки, недосыпа и переутомления. Несчастных случаев — прорва, но все они замазываются, заметаются под ковёр, маскируются.

Скрипя зубами, начальники дают накопленные отгула́ для сбора ягод, понимая, что иначе получат бабий бунт! При тотальном дефиците продуктов, такие вот самодеятельные заготовки продуктов хоть как-то спасают положение. По-видимому, начальству проще — так, чем организовать хоть сколько-нибудь нормальное снабжение.

Но! Нужно ударно отработать за отгула́, пойти навстречу… вы же понимаете?! И кулаком по столу, да с цитатами, которые оспорить легко, но нельзя…

В Леспромхозе, пользуясь световым днём работают буквально от зари да зари, за месяц зарабатывая больше, чем рабочий в Центральной России за полгода. Рабочие руки нужны — любые, и побольше, побольше…

На Карьере, из-за взрывных работ и более серьёзного использования оборудования, инженер по технике безопасности смотрит на переработки строже. Но и там — десять, двенадцать часов в день скорее за правило, нежели за исключение.

План! Спущенные сверху цифры, тонно-кубометры, часы и дни хитро компонуются и подгоняются, уплотняясь или размазываясь согласно воле планового отдела, бухгалтерии и прочих, давая на выходе премии, ордена и медали за доблестный труд, повышения и… да, деньги.

На что в реалиях Союза может потратить деньги гегемон, особой загадки не представляет. Большинство, не умея тратить деньги и не вполне понимая их ценность в условиях Советского общества, с его плановым дефицитом, просто пропивает их.

Кто попроще — буквально, по окончанию сезона закупая алкоголь ящиками и сосредоточенно напиваясь день за днём, раздавая в долг и проигрывая в карты. Было, и нет!

Деревенские, желающие пофорсить, пускают пыль в глаза в родных местах, напаивая до изумления всех односельчан разом, а потом телеграфируют в правление Посёлка или знакомым, прося выслать им деньги на билет. Рассказов потом хватает на целый год…

Люди с фантазией гуляют в ресторанах, отстёгивая музыкантам червонцы и четвертные, возят на такси шапку и шубу, заказывая им отдельные машины и платя за каждую по три счётчика. Это классика…

Бывают и, так сказать, интеллектуалы, покупающие бочку с пивом и угощающие потом проходящих, купаясь в льстивом восхищении и порождая легенды о заработках северян. Или скажем, эстеты и театралы, выкупающие себе целый ряд на спектакле, который им и даром не сдался.

Некоторые, поработав несколько лет и накопив нужную сумму, вкладываются в покупку или постройку домика где-нибудь поближе к Малой Родине, ну или (самые просветлённые) где-нибудь в Крыму.

Сбивая с мыслей, мимо, подпрыгивая на ухабах, протарахтел мопед, водитель которого, чуть притормозив, оглушительно засвистел и прокричал что-то невнятное, но несомненно обидное, тут же дав по газам. Сидящая сзади девчонка крепче вцепилась в парня, прижавшись к нему всеми выпуклостями, и отсалютовав мне подолом светлого платья, взметнувшегося на ветру.

Ругнувшись про себя, покосился по сторонам и… да, свист, равно как и обидное, но невнятное, звучало в мою честь.

« — Я взрослый человек, — повторяю, как мантру, — я взрослый человек… Глупо обижаться на подростков!»

Несколько секунд спустя, спохватившись, взрослый человек вытащил руки из карманов штанов, засунутые туда, чтобы продемонстрировать окружающим свою взрослость, независимость и наплевательское отношение на всяких там…

— Оседать в деревне или в маленьком городке, купив себе домик, особого смысла не имеет, — вслух повторил я, снова погружаясь в размышления. Да, для меня всё это более чем очевидно…

Но я заранее, загодя подыскиваю аргументы на тот случай, если у родителей вдруг переклинит, и они проникнутся сельской пасторалью. Психолог из меня не бог весть какой, а с поправкой на собственный возраст и настоящее прошедшее время, приходится обсасывать потенциальную проблему со всех сторон, чтобы, случись чего, не подбирать аргументы мучительно и запоздало.

— Заработки в России в разы скромнее, — проговорил я, катая на языке произношение и пытаясь понять, какая мимика нужна для этого момента — пренебрежительная, или смущённая, — бытовые условия почти не отличаются, и остаётся разве что более мягкий климат, да пожалуй что, привычное с детства окружение, та самая Малая Родина.

— Кстати… — я даже приостановился, — нужно будет выяснить, а есть ли она у меня, эта самая Малая Родина? Свидетельство о Рождении, это одно… Ладно, подниму потом вопрос… только сформулировать его не забыть!

— Собственный дом, а не комнаты в бараках, это конечно здорово, но… — я задумался, пытаясь втиснуть Советские реалии в своё понимание нормальной жизни, что получалось откровенно неважно, — дальше-то что?! Всё та же колонка с водой или колодец, и хорошо ещё, если не слишком далеко. Всё тот же «скворечник» на задах… а всей радости — несколько соток, на которых можно посадить кусты смородины, вишню и яблоню сорта «Белый налив?»

— Город, — без нужды проговариваю вслух, — только город! Как минимум областной центр.

— Там… — делаю паузу и представляю, как пожимаю плечами, делая физиономию смущённо-неловкой, — есть хотя бы выбор, чем заняться…

— Да, — констатирую, чуть помедлив, — это должно сработать! Мама пару раз роняла при мне о художественной и музыкальной школе, и это было так… с придыханием! А у отца, пусть без придыхания, похожая реакция на спортивные секции и всякие «Очумелые ручки». Да, аргумент!

— Особенно если сказать, что я этого хочу… а я хочу! Здесь же, чёрт возьми, совершенно нечем заняться! Хотел ведь гитаре учиться и рисованию? Ну, вот он, шанс…

Наметив начерно основное, начал обдумывать варианты с жильём в абстрактном пока Городе. Здешние реалии я пока понимаю плохо, но то, что знаю, заставляет серьёзно морщить лоб…

Городская квартира, с водопроводом и канализацией, центральным отоплением, остановками общественного транспорта в нескольких минутах пешком, школами и кинотеатрами, магазинами с расширенным ассортиментом товаров — мечта, и по факту — почти несбыточная. Во всяком случае — отдельная.