Живи и ошибайся 3 (СИ) - Соловей Дмитрий "Dmitr_Nightingale". Страница 52

Когда проносил мимо нас, я успел рассмотреть, что голова отца Нестора перевязана грязной тряпицей.

— Лёшка, доставай медикаменты, инструменты!

— Вижу, прикажи воды вскипятить, свечи несите!

Дед, удостоверившись, что мы занимаемся старцем, отправился наводить порядок перед гостиницей и заодно узнавать, как справились с похитителями.

Батюшка не притворялся, а действительно был плох. Лёшка предположил, что его изначально, как и Фёдора, стукнули по голове. Скорее всего,ж не рассчитали силу. Нужного эффекта с потерей сознания достигли, но проломили голову серьёзно. Да и потом вместо покоя при сотрясении везли по холоду. Хрипы в груди свидетельствовали, что старец к тому же серьёзно простыл.

Пока Алексей кипятил инструменты и стерилизовал очищенный хлопок, мы с Фёдором в четыре руки раздели батюшку, избавив его от грязных и вонючих вещей. Обтёрли влажными полотенцами тело, завернули в простыню и уложили на стол для лучшего доступа к ране.

— Немного поверните на бок, — скомандовал друг. — Фёдор, ножницы подай. Здесь всё выстригать придётся.

— Я бы и часть бороды удалил. Свалялась она и вся в крови.

— Пожалуй, — согласился со мной Алексей.

Следующие два часа мы возились с батюшкой. Повезло, что дед держал оборону в дверях и не пускал никого из любопытствующих.

Для меня и Фёдора Алексей комментировал свои действия. Что началось воспаление, и так было понятно. Тело отца Нестора буквально полыхало от жара. Чем сбить температуру, найдём, но это не излечит внутренние процессы. Было у нас дома немного антибиотика. Придержали для сложных случаев, но брать в поездку не стали, решив, что хватит стрептоцида.

Зашитую рану Алексей обильно им присыпал, но сомнения в действенности препарата оставались. Попутно попытались напоить старца, вливая чайной ложкой разведённый стрептоцид.

— Он, похоже, не первые сутки без сознания, — констатировал Лёшка. — Явное обезвоживание. Блин! И не введёшь физраствор. Я же ничего не брал в дорогу.

— Ложкой напоим, вроде бы глотает жидкость, — заметил я.

— Федя, организуй баб или ещё кого. Нужен валик под голову. Подушки не годятся. Два валика, — стал показывать Алексей. — Смотри, вот так голову положим, а там, где рана, не будет давить.

Фёдор отправился выполнять поручение, а я начал разводить и процеживать малину. Это лучшее, что мы в данной ситуации могли предложить для сбивания температуры.

— И уксус неси, сделаем обёртывание, — крикнул мне вслед Лешка.

Как-то мы действительно не подумали, что застанем батюшку в таком плачевном состоянии. Термометр не взяли и препаратов имели по минимуму. Отчего-то были уверены, что ничего плохого старцу не грозит. Предположу, что похитители и сами испугались содеянного. Хотели легонько стукнуть, чтобы без проблем вывезти за пределы моего имения, а нанесли серьёзную рану.

Дед, с которым я пересёкся в коридоре, подтвердил мои мысли. Казаки нагнали обоз в трёх днях от Оренбурга на одной из станций, где похитители безуспешно пытались найти хоть кого-то разбиравшегося во врачевании. Казаки уверяли, что на тот момент старец ещё отвечал на вопросы, но был очень слаб. Ворогов скрутили, старца осмотрели, голову по простому перемотали и отправились обратно. Дальше мы уже видели результат. Необработанная рана дала воспаление и температуру, вылечить батюшку будет непросто.

— Можно ли его в таком состоянии перевозить? — уточнил я у Лешки, когда мы закончили со всеми профилактическими мероприятиями.

— Сутки — точно нет, но дальше здесь сидеть смысла не имеет. У меня в клинике условий больше. Ты же знаешь, что я и капельницы из нашего наследства достану. Есть пять ампул антибиотика. Да и общие условия гораздо лучше. Карета на полозьях плавно идёт, это же не летом по ухабам прыгать.

— Пойду прикину, что можно переделать в карете для перевозки батюшки, — сообщил я.

Стандартная карета этого времени представляет собой коробку с сиденьями внутри. У нас внутри два мягких диванчика напротив друг друга. Прилечь на таких никак не получится. Мы-то умудрялись спать и полусидя, но старцу нужно лежать горизонтально.

Вместе с дедом мы стали решать, как устроить преобразования. В результате то сиденье, что было против хода движения, безжалостно выдрали и расположили вдоль, пристыковав ко второму месту. Получилась лежанка в виде буквы «Г», на которой, согнув колени, вполне можно расположиться. Ещё один человек сядет рядом с головой лежащего, страхуя его и жаровню. Без отопления ехать со старцем нельзя. Он и без того простыл в пути.

Дав себе сутки на сборы, мы полностью сосредоточились на том, чтобы батюшка вообще перенёс поездку.

Прежде всего требовалось решить проблему с обезвоживанием. Его похитители даже не удосужились воды вдоволь давать ослабленному человеку. Что там с этими бандитами сделают и как осудят, меня не особо волновало. Доживут ли они до суда — большой вопрос. Фанатичные верующие и за меньшие прегрешения могли в буквальном смысле растерзать, а тут такой злодеяние.

Фёдор осунулся, практически не ел и не пил, не оставляя старца одного ни на минуту. Мне пришлось даже прикрикнуть, взывая к его разуму. Как он, такой ослабленный, будет за старцем ухаживать?

Следующий бой с Фёдором мы устроили за место в карете. Пришлось убеждать, что троим там не поместиться, а рядом с больным должен быть доктор. Никто не сомневался, что Фёдор хороший помощник, но пусть время, пока будем ехать, он проведёт в молитвах.

Выезжали из Оренбурга мы с помпой и серьёзным сопровождением. Наших егерей двадцать человек, полсотни казаков, какие-то дворяне с охраной, моя личная «свита». Итого, не менее ста человек и ещё больше лошадей. Тут с «недобрыми намерениям» ни один заяц не рискнёт дорогу перебежать, не говоря о других четвероногих хищниках или разбойном люде.

На второй день батюшка пришёл в себя. Пил самостоятельно, что-то шептал и отказывался от еды.

— Поправится, вылечим, — заверял Алексей, успокаивая нас, и в первую очередь Фёдора.