Отступник (СИ) - Кин Михаил. Страница 22

И гордо задрав голову ушла в лачугу. А лишь вздохнул и устало поплелся за ней. Аннет оставила мне вкуснейший ужин из тушеных овощей и жареной рыбы. Я с огромным удовольствием слопал все. Под пристальным взглядом Летиции. Она надув щеки нахохлилась как воробей, сидела в углу и мучила тонкие кожаные полоски. Сплетая их в одну полосу.

— Что ты делаешь? Я смотрел как она мучала эти заготовки. Видно выпросив их у Мари.

Она надулась и не разговаривала со мной, стреляя черными глазами из под насупленных бровей.

— Она учиться плести заклинания. — Аннет сдала ее с потрохами.

Летиция взглянула на нее недовольно поджав губы. Но все же ответила, больше для нее чем для меня.

— Я тренирую пальцы, гибкость суставов, способность выплетать самые сложные узлы чар. Например, деда рассказывал, что большое исцеление нужно было выплетать около пяти минут, постоянно чередуя потоки сил, руки в этом случае не замирают ни на мгновение, иначе плетение нужно было начинать сначала. Да и вообще среди нас магов бытует мнение, что в дуэли между более умелым и выносливым, выигрывают выносливые. Иногда в критические моменты, на войне там или когда на тебя напали разбойники, чаровать приходиться весь день напролет, и если силы достаточно, но ты так устал, что не можешь выплести ни одно узла — как маг ты бесполезен.

— Среди нас магов. Так ты же не маг. — Я конечно не специалист, но силы от нее совершенно не исходило, только от ее артефактов.

— У меня проснётся источник, он должен! — В последнее слово она вложила все отчаяние, что у нее было. — Вот например, так создаётся светляк.

Она убрала полоски и сделала несколько пассов руками, причудливо загибая пальцы. Я попытался повторить, но запутался в своих пальцах. Попросил показать ее еще раз но уже медленнее. И снова попытался. Гибкость пальцев у меня было более чем подходящая, у нас были тренировки получше. Я пытался выплести фигуры, что она мне показала. Но ничего не получалось, или я что-то не правильно делаю, или она не то показала. Но после десяти попыток, когда она уже хихикала надо мной. После очередной попытки я почувствовал, как под сердцем провернулся источник, волна тепла прошла по венам и передо мной повис маленький шарик светящийся белым. Мы все дружно на него уставились удивленно. Он был небольшой, с небольшую жемчужину размером, но плавая в воздухе он освещал нашу лачугу как десяток свечей.

Летиция посмотрев на него пару секунд удивленно, разревелась и отвернулась.

— Вот почему так не справедливо! Почему у тебя проснулся дар, а у меня нет?! — Она отвернулась и хныкала, растирала кулачками слезы. — Мне через два месяца будет десять. И это значит все, не бывать мне одаренной.

— Эм, мелкая. А как мне его убрать теперь?

— А вот не скажу. — Ехидно ответила она сквозь слезы.

Я попытался его смахнуть, он лишь отлетел в сторону, остальные смеясь начали его ловить. Он оказался теплым, когда его поймаешь грел руки. Но смех смехом, не ходить же мне теперь с фонарем над головой. Я пытался сосредоточиться, но когда вокруг тебя смех и гам это сложно сделать. Попросил, чтобы помолчали, мол я хочу убрать фонарь. Они начали голосить и смеяться еще больше. Так, что даже наша мелкая герцогиня начала хихикать сквозь слезы над моими неуклюжими попытками сосредоточиться и потушить этот летающий фонарик. В конце концов снова представил то чувство, когда отпускал нить души Констанзо, когда заглушил источник. И, да. Шарик потух. Я снова пожалел, что вместо учебных книг, приволок из замка наследницу. Калеб вымотался и сказал, что пошел спать, уйдя в соседнюю лачугу. Которую с легкой руки Мари определили, как мужскую. Маркос снова взялся за лютню, легонько перебирая струны, надо признать, что получалось у него в несколько раз лучше чем у меня. А мы толпясь в проеме завороженно уставились на плывущую в ночи перед нашими глазами живую, колышущуюся водяную стену, и каждая вспышка молнии высвечивала застывшие на наших лицах усталость и тревогу.

Мари обняла сзади Лети и накинула себе на плече одеяло. Они так и сидели покачиваясь под мелодию смотря на дождь.

— Так ты не закончила, расскажи, пожалуйста, про свой дом? — Попросила девочка Мари. Она вообще мало что рассказывала про прежний дом, так что я навострил ухо. А Мари кинула на меня недовольный взгляд, но продолжила.

— Ну что ж, раз ты просишь, надо наверное, тебе рассказать. Как бы это объяснить? У нас совсем другая погода, и зимой много снега, его столько наметает, что пройти иногда совершенно не возможно. Но, думаю, дело прежде всего в самом море. Я особенно запомнила его зимой, когда море и принимает такой устрашающий вид, что буквально превращает людей в камни. Кто видит впервые, они стоят на пустынном берегу, застыв, как каменные изваяния, разбросанные между береговыми скалами, и неотрывно глядят в бурлящий простор, пригвожденные к месту тем ужасом, который внушает им море. Оно совершенно не похоже на ваше теплое спокойное море. Ледяное море жестоко и безжалостно. Ты физически ощущаешь, как оно призывает тебя, хочет утянуть в глубину. Как огромные свинцовые валы несутся по широченному заливу и неумолимо, словно стая трупных гончих, приближаясь к городу. Они каждый размером больше чем крепостная стена. Они как будто жаждут пожрать спящих людей, утащить за собой в беснующуюся стихию. В ледяную воду, в пучину, на поживу дракам, сеннам и утонувшим рыбакам. И лишь каменные волнорезы-бивни, построенные еще в первые века великого упадка, служат защитой от опасного соседства с безумным морем. Благодаря созданным магами прошлого строений грохочущие волны теряли ужасающую мощь, рассыпались, словно ряды солдат под сплоченным ударом противника, плевались хлопьями злой, шипящей пены и холодными брызгами, заливая все, до чего могли дотянуться. Свирепо ревели, откатывались назад, в открытое море, чтобы спустя секунду без жалости и усталости вновь пойти в атаку. Оно так прекрасно в своем ужасающем безумстве, что я не могла удержаться от слез, когда впервые увидела его. Я стояла и плакала на берегу и мне хотелось поддаться ему, погрузиться в эти большие сердитые волны. Просто жуть. Она обхватила себя руками и вздрогнула вытирая редкие слезы, поддавшись горьким воспоминаниям.

Вот пойми этих женщин, в итоге она разозлилась почему-то на меня. Как будто это я ее попросил напомнить о доме. Встав и вытолкав меня и Маркоса в мужскую лачугу она объявила, что женская половина ложиться спать, а мужская пусть заткнётся и проваливает. А я был и не против, за прошедшие сутки я жутко устал, доковыляв до своего уголка, расстелил свое одеялко и провалился в сон без сновидений.

Зато подъем застал нас всех врасплох, началось с криков и визгов с женской половины. Они переполошили всех соседей и нас в том числе. Спросонья ничего не понимая, услышал визг и маты. С мечами наголо выпрыгнул из лачуги, готовый драться. Забежал в соседнюю лачугу и заработал пощечину. За то, что вломился без предупреждения в апартаменты, где обитают две мать его герцогини. Оказалось, что дождевая вода подтопила канаву в женские хоромы и теперь они тонули. Все мокрые и злые почему-то снова на меня. В итоге оскорбленная женская половина с высоко и гордо поднятой головой переехала в мужскую, а нас выселили в залитую водой женскую.

Пришлось снова копать канаву, выгребать воду, а потом идти на поклон к старейшине за чем-нибудь вроде кроватей. Он выслушал покивал головой и сказал, что все будет. И пока мы выгребали воду и пытались обустроиться, нам притащили пару самодельных лежанок на ножках и небольшой стол. Заодно нам принесли завтрак, чашку изюма, горку ароматных свежих булочек и чай. Нужно отдать должное Летиции, она довольно стойко для маленького избалованного ребенка переносила невзгоды. Хоть и было видно, что все это для нее слишком непривычно и пугающе. Она не сильно жаловалась и привередничала. Терпела наравне со всеми. Было видно, что она не могла определиться как ко мне относиться, с одной стороны она знала, что я беглый опасный преступник, хладнокровный убийца. Тот человек, про которого ей говорили, чтобы ни в коем случае с таким не пересекаться. С другой стороны, она видела, что я адекватный и как ко мне относятся окружающие. Мари ей рассказала, что я лекарь, и помогаю другим если нужно. Что меня вполне можно выпроводить тычками как это делает Мари. И это был для нее разрыв всех шаблонов.