Колыбельная для вампиров 4 (СИ) - Борисова Светлана Александровна. Страница 10

— В один прекрасный день мне всё это надоело, и я снова улёгся в хронокапсулу. На этот раз она доставила меня в двенадцатый век. В эпоху Средневековья люди жили немногим лучше своего скота, — в неимоверной тесноте и непролазной грязи. Беспросветный труд с утра до ночи и при этом постоянный страх голода и холода. Если не от болезней и ран, то они рано старились и умирали от непомерного физического труда. Такая жизнь показалась мне ещё ужасней, чем у пещерных охотников. Дикари хотя бы были свободны.

Умом я понимал, что слишком остро воспринимаю окружающую действительность, потому решил задержаться и попутешествовать по средневековому миру. В конце концов, мне жить среди этих новых людей, а отец учил меня, что нужно хорошо знать повадки своего окружения.

Прыгая по временной оси, я, в общей сложности, провёл пять лет в средневековом мире Земли. Во время путешествий мне довелось повидать много мест и народов, и они удивили меня своеобычной культурой и нравами.

Должен признать, что люди, заселившие землю после нас, миролюбивей и добрей, чем мы, эреи, хотя поначалу их стремление избежать конфликтов я воспринимал как трусость. Не сразу, но всё же я стал терпимей к человечеству, и ксенофобия начала понемногу затухать…

«Неужели? — хмыкнула Мари. — Если это терпимый вариант, то страшно даже представить, что же было в самом начале. Зуб даю, что граф Дракула на твоём фоне выглядел невинной овечкой», — сказала она, но Ник не обратил внимания на её мысленную насмешку.

— В своих странствиях я повидал множество людей. Кто-то был жаден и подл душой; такие готовы перерезать горло усталому путнику ради его сапог или убить просто так. Но были и те, кто давал приют и, как говорится, делился последним куском хлеба. Кто-то, глядя на небо через дырявую крышу, мечтал о великих свершениях, а кто-то, сидя во дворце, раздумывал о том, как отобрать последнее у несчастных рабов, превращённых в двуногий скот.

— Ты же сам рассказывал, что у вас самих до последнего было рабство! — возмутилась Мари, которая, вопреки словам Ника, не воспринимала себя эрейкой.

— Это не то рабство, что было у современных людей, — хладнокровно ответил он. — Наше рабство — это своеобразное наказание и, как правило, властям имущим. Низшим сословиям, которые у нас всегда были свободны, оно не полагалось.

— Детка, подожди, не перебивай гостя! — вмешалась Рени, видя, что девушка собирается возразить. — Ник, то что вы рассказываете безумно интересно. Жаль, что среди нас нет тех, кто интересуется прошлым планеты. Они бы с вас живого не слезли, пока не вытряхнули бы все сведения об эреях и землянах.

— В общем-то, если есть желающие, то я могу передать им имеющийся у меня материал, причём не только свои заметки, но и видеозаписи.

— Замечательно! — обрадовался Штейн. — Ник, только давай договоримся, что ты передашь их мне, а я уж решу, кого ими облагодетельствовать.

— Бедный Даниэль! — пожалела Рени ректора Академии. — Томас, только ты не слишком на него дави, хорошо? Наш учёный сухарь может взбрыкнуть, и потом, может так статься, что ты к нему на кривой кобыле не подъедешь.

— Не переживай, Кошка! Смита я придушу так нежно, что он у меня даже не пикнет, — пообещал шеф СБ.

Они заговорили было о ректоре, но тут Палевский выпал из задумчивости, в которой он перебывал в течение всего рассказа Ника, и спросил его, что было дальше.

— Путешествуя по новому для себя миру, я шёл от селения к селению, переплывал моря и океаны. Забавы ради я поучаствовал в нескольких средневековых войнах. Как правило, это были обычные грабительские набеги и мне это быстро прискучило. Нет чести в убийстве неуклюжих крестьян.

При всём этом я попутно учился. Благо, родители напихали массу полезной информации в тиаран, это аналог ваших компьютеров. Да и прочих приборов на базе оказалось предостаточно, и разбираться с ними доставляло мне огромное удовольствие, — ведь я люблю технику. Наверно сработало предчувствие, что знания пригодятся, — Ник усмехнулся. — А может быть, это была боязнь, что однажды откажет моя чудо-техника, и я останусь один на один с этим проклятым миром, и прятаться мне будет уже негде. Ладно, не важно почему, но я учился как одержимый и попутно экспериментировал, восстанавливая машины, которые были у моего народа, а затем уже строил новые, на основе собственных открытий.

Увлечённый своими делами я не сразу заметил, что у землян наметилась тенденция к изменению. Население планеты росло и в городах мне начали попадаться стройные, длинноногие мужчины и женщины, чьи черты отдалённо напоминали лица эреев. Самое главное, я обнаружил у них зачатки ментального поля. Конечно, оно было совсем слабенькое, тем не менее некоторым из них его хватало для связи с ноосферой, а это уже дорогого стоило. Окрылённый надеждой, я вытащил из тиарана всю имеющуюся информацию по генетике своего народа и начал искать, в чём мы похожи и чём отличаемся от нового вида людей.

— Видимо, Адам Бернштейн прав, утверждая, что при глобальных катастрофах иногда выживает часть старой популяции и смешивается с новой, — вмешался Палевский, на бесстрастном лице которого появился проблеск заинтересованности.

— Лично мне не удалось ни подтвердить, ни опровергнуть теорию уважаемого профессора, — сдержанно ответил Ник. — Вообще-то, меня не слишком интересовало происхождение праменталистов. Возможно, Бернштейн прав и на моих выживших сородичей так повлияла радиация, время и другие условия жизни. По большому счёту внешние изменения — это ерунда. Выжившие потеряли главное — своих симбионтов. Вместе с ними они потеряли право называться народом эреев, но, к моей величайшей радости, чудесные малыши сохранились в латентном состоянии. Оставалось только соединить их с праменталистами. Вот тут и выяснилось, что симбионты тоже мутировали и не хотят действовать так, как это было раньше.

Загоревшись безумной идеей воссоздать расу эреев в чистом виде, я работал как проклятый. Поначалу мне было нужно получить знания, необходимые для осуществления задуманного, и я сутками напролёт, с редкими урывками для сна, лихорадочно извлекал из тиарана сведения по генетике. И как только обрёл уверенность в своих силах, провёл ряд базовых исследований. Всемогущий Ягуар! как же я обрадовался, когда тиаран подтвердил возможность вычленить и закрепить коренной эрейский геном при помощи направленной селекции! Я стал работать ещё усерднее, и тут мне очень пригодилось знание техники, а ряд приборов на базе помог создать новую аппаратуру для генетических исследований.

— Я так понимаю, в своих экспериментах ты больше действовал по наитию, чем следовал научной базе? — сухо сказал Палевский и оживление на лице Ника сменилось скепсисом.

— Научная база? В тиаране оказалось не так уж много полезной в этом плане информации. Видимо, основные материалы хранились в другом месте. К тому же отец исследовал влияние космоса на наш организм, потому подборка его материалов была довольно специфической. Практически мне пришлось заново воссоздавать генетику эреев и заодно исследовать геном нового вида.

— И всё равно, слишком много огрехов в работе, — заявил Палевский.

— Неужели? — прищурился Ник. — Напомнить, от кого ты получил базовые сведения по генетике или сам вспомнишь?.. Если всё ещё злишься на меня за прошлое, то так и скажи, — не дождавшись ответной реплики на свои слова, он холодно добавил: — Да, сегодня можно меня ругать за дилетантизм и излишнюю жестокость в проводимой селекционной работе. Я признаю свои ошибки, тем не менее ни о чём не жалею. Поставленную задачу я выполнил, ты не можешь отрицать этого.

Чувствовалось, что критика задела создателя вампиров за живое и он сердится. Ник помрачнел и забарабанил пальцами по столу. И что-то такое было в их ритмичном стуке, что вызывало невольную тревогу, наводя на мысли о кострах, лезвиях топоров и ножей, окрашенных кровью, и ужасе, скрывающимся в ночной темноте.

Чтобы его успокоить, Мари положила ладонь на запястье Ника, но он с раздражением оттолкнул её руку. Правда, он перестал барабанить, и она облегчённо вздохнула. Судя по тому же чувству на лице Рени, его стук действовал на нервы не только ей одной.