Колыбельная для вампиров 4 (СИ) - Борисова Светлана Александровна. Страница 14

— Мадам Рената, не нужно думать о клонах, как о нормальных детях. По всем параметрам младенцы были здоровы, но отчего-то со временем они впадали в апатию и переставали есть. Лишь тот, которому достались отцовские симбионты, по-прежнему был бодр и подвижен. Он быстро рос и также быстро развивался. Когда мальчику исполнилось два года, я отдал его Павловичам. Пани Эльжбета души не чаяла в приёмыше, да и пан Юзеф[1] относился к Михаэлю, как к родному сыну. Это уж потом он забыл дорогу к приёмным родителям, о чём позаботилась моя сестрица, забравшая вместе с именем пани Эльжбеты и её жизнь.

— Хочешь сказать, что это она убила маму? — внешне спокойно спросил Палевский.

— А ты всё ещё сомневаешься, что она на это способна? — отозвался Ник. — Кстати, почему ты сам не выявил родство между тобой, Ризой и Мариэль? Ладно, с тобой всё ясно: исследуя всех и вся, обычно о себе мы вспоминаем в последнюю очередь. Но не понимаю, как ты мог пропустить Мариэль, особенно при её схожести с Ризой? Неужели у тебя никогда не возникало желания сравнить их генетические характеристики и выяснить, не родственницы ли они?

— Девочка долгое время была в критическом состоянии, тут уж было не до генетических исследований, — солгал Палевский и добавил то, что было правдой: — К тому же у меня нет, и никогда не было генетической карты Эльжбеты.

— Вот тебе ещё одно доказательство, что она всё время манипулировала твоим сознанием. Иначе ты задался бы этим вопросом, рано или поздно, — сказал Ник, довольный ещё одним аргументом в пользу того, что его сестра плела долговременную интригу по захвату власти.

Он внимательней присмотрелся к собеседнику и его глаза засверкали гневом.

— Не могу поверить! После всего сказанного ты ещё в чём-то сомневаешься? Неужели за столько лет ты не понял, с кем имеешь дело? Михаэль, ты же не идиот! Риза — лживая сука, одержимая жаждой власти, и так было всегда! Новое человечество зовёт таких, как она, «чёрными вдовами». Сам подумай, кто из вас правил перед тем, как я свернул ей голову? Уверен, что это был не ты!

Глаза Палевского заледенели. Выйдя из себя, он грохнул кулаком по столу.

— Ты! Ещё никто не смел обвинять меня в том, что я марионетка в чужих руках, — отчеканил он с тихой яростью в голосе.

Когда глава СС был в таком настроении, никто не смел ему перечить, но Старейший был не из тех, кого можно было запугать.

— И что? — Ник грохнул кулаком в ответ. — Нашёл чем гордиться! Это лишь говорит о том, что в твоём окружении нет истинно верных людей, — он бросил мрачный взгляд на Штейна. — Помощник должен оставаться помощником. Дружба, конечно, хорошее дело, но не тогда, когда она идёт во вред правителю. В некоторых случаях щадить его самолюбие, значит толкать его в яму.

Шеф СБ лишь вздохнул в ответ и опустил глаза.

— Мика, ты куда? — встревожилась Рени, когда муж поднялся с места.

— Не беспокойся, Кошка, я скоро вернусь, — сказал Палевский. — Сиди, Томас! — остановил он Штейна. — Я пойду прогуляюсь, а ты в моё отсутствие побудь за хозяина. Пожалуйста, не давай заскучать нашему гостю.

— Хорошо, — пообещал Штейн и успокаивающе коснулся руки Рени. — Не ходи за ним. Дай ему переварить услышанное.

«Э, Кошка! Что-то ты совсем расклеилась! Ну-ка, соберись с духом и перестань киснуть!» — мысленно добавил он и Рени грустно улыбнулась. «Томас, я одного не пойму, ведь столько лет уже прошло, а он всё никак её не забудет». — «Полно тебе! Здесь не столько Эльжбета, сколько наш юный Старейший виноват. Парень ему не по зубам, вот он и бесится. Ничего, сейчас Мика проветрит голову и вновь будет в порядке». — «Хорошо, если так… И всё же ты ошибаешься, Ледяной тигр! Чует моё сердце, что всему виной снова она». — «Не знаю, Кошка, тут я пас! Дела сердечные — не по моей части. Но я согласен с Ником, Эльжбета была редкостной сучкой, и это не голословное утверждение. Однажды я имел сомнительное удовольствие наблюдать её в действии».

После ухода Палевского за столом повисла неловкая тишина.

— Прошу прощения, мадам Рената. Я не хотел расстраивать его, — сказал Ник, явно выждав, когда они закончат мысленный разговор.

Пряча беспокойство, он глянул на девушку. С некоторых пор она притихла и с отсутствующим видом потягивала шампанское из бокала, который периодически протягивала к нему за пополнением.

— Милый, я тебя не виню, — устало проговорила Рени и тоже посмотрела на Мари. — Детка, что с тобой? — встревожилась она, заметив, что девушка побледнела, что было непростым делом при её белой коже.

— Всё в порядке, maman, — ответила она и вяло улыбнулась. — Видимо, перепила шампанское. Пожалуй, я пойду к себе, если вы не возражаете… Хотя нет, я ещё посижу с вами. Вдруг ещё что ценное услышу про эту… свою кровную мамашу.

— Осторожней! — придержав девушку за локоть, Ник помог ей сесть на место. — Вижу, ты расстроилась из-за Ризы. Право, не стоит. Дети не в ответе за своих родителей.

— Да? — усмехнулась Мари. — Тогда почему ты назвал меня ублюдком и вообще всё это время смотрел так, будто я грязь под ногами? Молчишь, да? — она погрозила ему пальцем. — Правильно, Черномор, лучше помолчи…

— Вот ведь дрянь! — взорвался Штейн. — Ведь столько лет уже прошло, как её нет, и всё равно она умудряется портить жизнь окружающим!

Мари вздрогнула и, сонно хлопая глазами, уставилась на шефа СБ.

— Месье Штейн, вы весь из себя такой экспрессивный! Вы тоже знали мою мать и, как я понимаю, не с лучшей стороны? — она протянула пустой бокал Нику. — Налей! — произнесла она капризным тоном и вновь воззрилась на Штейна. — Валяйте, месье! Чем именно достала вас моя родная матушка-интриганка? Неужели вас она тоже затащила в постель, а после пыталась прибить?

Девушка икнула и, прикрыв ладонью рот, состроила большие глаза:

— О простите! Но вы же теперь в курсе, что у меня с рождения нет приличных манер. Им просто неоткуда взяться.

— Золотце, ты не очень налегай на шампанское, а то случится авария, — предупредил Ник.

— А ты налей и отойди, как говорит рекламный слоган. Ну, месье, я жду ваших откровений!

— Может, лучше отправить её спать? — спросил Штейн у Рени.

— Вот ведь заладил как попугай: спать да спать, — фыркнула Мари. — Месье Штейн, вы как-нибудь поосторожней с намёками на кровать. Вы теперь единственный претендент на мою руку. Реази, как близкий родственник, теперь отпадает.

И она низким голосом запела:

Он злодей, негодяй и каналья [2] .

Как такой уродился в Италии?

Не глупец, но подлец и так далее,

И так далее, и так далее, и так далее…

Но! — склонив голову набок, девушка подняла указательный палец и пропищала на высоких тонах:

Я самая прелестная…

Я лучше всех пою…

Создам я королевскую

Здоровую семью…

— Да, Кошка, ты взрастила истинное чудовище, — ухмыльнулся Штейн и, заметив, что Рени знобит, накинул ей на плечи свой пиджак. — Может, ты сама пойдёшь приляжешь? — спросил он с озабоченным видом.

— Нет, со мной всё в порядке, — отказалась Рени и, глянув на девушку, добавила: — Действительно, что ты имел в виду, когда сказал, что Эльжбета была той ещё дрянью?

Мари напряглась после её слов, но затем привалилась к спинке стула и с отсутствующим видом поднесла к губам бокал.

— А ем яблоко и смотрю в окно. Надоело это, надоело это, надоело это… пойду сейчас и всю посуду переколочу! — заявила она, цитируя королеву Анжелу.

«Старейший закрывает её своим менталом. Мне кажется или с девчонкой действительно творится что-то неладное?» — мысленно спросил Штейн и Рени, соглашаясь, опустила ресницы. «Нет, тебе не кажется, но пусть она остаётся на глазах, так мне будет спокойней». — «Думаешь, она вынесет очередную порцию правды об Эльжбете?» — «Не сомневайся, она и моя дочь! Она обязана выдержать».

Рени твёрдо посмотрела на Штейна и тот согласно кивнул. Не выпуская её из объятий, он повернулся к Нику.

— В отношении намерений Эльжбеты ты совершенно прав. Она скрывалась от Мика, но нас, молодняка, не стеснялась. Я имею в виду, что она не скрывала своих честолюбивых амбиций, а уж её королевские замашки и жестокость были секретом только для него. Многие из нас боялись её как огня. Эльжбета была настоящей дьяволицей, к тому же умной и коварной. Поймать её на преступлениях было практически невозможно. Вот только шила в мешке не утаишь. Когда идёт массовый забой и неугодные ей начинают пачками умирать или бесследно исчезать, лишь дурак не догадается, что происходит. Тем не менее она ни разу не оставила улик, поэтому дело ни разу не дошло до судебного разбирательства.