Три дня с миллиардером (СИ) - Кейн Лея. Страница 2

Разумеется, не мне, серой мышке, имеющей в своем арсенале должность официантки за нищенскую зарплату, с ним тягаться.

— Док, ты гарантируешь, что кольцо само вернется? — произносит с нажимом на каждый слог, не отводя от меня пристального взгляда.

Ульяна слегка жмет плечом:

— В большинстве случаев никакого хирургического вмешательства не требуется. Если конечно, у Екатерины нет заболеваний желудочно-кишечного тракта и проблем с… очищением организма, — подбирает она более мягкое слово после запинки.

— У меня с этим все нормально, — отвечаю в шоке, что обсуждаю свои походы в туалет при каких-то посторонних личностях. Еще два часа назад я посмеялась бы, услышав подобную историю.

— Три дня, значит? — вслух размышляет он, шинкуя меня своими глазищами. — Будет тебе три дня, Катерина. Постарайся быть паинькой и самостоятельно очистить свой организм. В противном случае... — взглядом указывает на плинтус, у которого опасно сверкает скальпель. — Выводите ее, — велит своим людям, не озвучивая мою печальную участь.

Кулаки громилы разжимаются. Ульяна выдыхает, а меня буквально сметают с кушетки, схватив под руки с обеих сторон и выволакивая из кабинета.

Им плевать на врачей и пациентов. Плевать на камеры и даже охрану. Ведут меня так, словно для них нигде нет закрытых дверей.

— Ну что, Антош?! — Невеста выскакивает из машины, едва заметив нас на выходе из клиники. — Нашли кольцо?!

Обтягивающее платье на ней явно нарочно на размер меньше. Чтобы подчеркнуть большую грудь, плоский живот, крутые бедра. Дамочка не блещет умом, вот и ловит богатого жениха тем, на что еще он может клюнуть.

— Нашли, — отвечает Громов, кольнув меня взглядом. — Скоро достанем.

— Она его все-таки проглотила?! — визжит эта дура, затопав ногами. — Мое кольцо с бриллиантом?! Мои двадцать два миллиона?!

— Инесса, вернись в тачку, — грозно шипит ей Громов, хватает за руку и заталкивает в салон. Игнорируя ее истерику, захлопывает дверь и переключается на меня. — Три дня, крошка. Вот сколько я тебе даю.

— Я не крошка, Антошка, — отвечаю ему с тем же гонором. — У меня есть имя. И не волнуйтесь, я хожу в туалет чаще одного раза в три дня.

— Очень на это надеюсь, — скалится он, обнажая идеально ровный ряд белоснежных зубов. К нам подъезжает черный джип, парни открывают дверь, и Громов кивает вглубь темного салона. — Залезай.

— Спасибо. Я на такси доеду.

— Ты куда-то собралась? — ухмыляется он, подойдя ко мне вплотную и опалив меня жаром своего крепкого тела.

— Домой, — отвечаю, не чуя подвоха.

— Ты, наверное, шутишь? Пока я не получу кольцо, ты будешь у меня на поводке. То есть — в ближайшие три дня.

Я нервно сглатываю, ощутив ноющую боль в шее. Словно этот упырь уже накинул удавку и душит, наслаждаясь моим испугом и хрустом позвонков.

— Я вас даже не знаю, — пищу затравленно.

— Ничего. Познакомимся.

Парни силой заталкивают меня в салон, а я истерю ничуть не меньше Инессы в соседней машине.

— Эй, полегче! Удерживать человека противозаконно! Оставьте мне свой номер, я позвоню, когда…

Громов кладет ладонь на дверь и, облизнувшись, мажет по мне насмешливым взглядом.

— Не держи меня за кретина, Катерина. Ни один нормальный чел не отдаст бриллиант стоимостью в целое состояние, даже высрав его.

Я морщусь от его грубости. Хотя надо бы порадоваться, что он относит меня к категории нормальных челов.

— Радуйся. Ты никогда в своей жизни не пожрешь так вкусно, как в ближайшие три дня.

— Но… у меня семья, работа... Что я буду делать эти три дня?!

Громов чуть склоняет голову и, прежде чем захлопнуть дверь, констатирует факт:

— Сидеть на привязи!

Глава 2

Псы у Громова не очень разговорчивые, но по дороге я успеваю узнать, что самого здорового зовут Генрих. Он старше других, держит ухо востро и контролирует абсолютно все. Тот, что за рулем — Демид. Он, наоборот, самый молодой. На вид лет двадцать пять. Более туго соображающий, чем его собратья. Все делает строго по приказу Генриха, даже пробки объезжает там, где тот ему говорит, а не навигатор показывает.

Москва-сити — вот куда меня привозят. В отдельный мир. В жерло денежного вулкана. Хотя я думала, что буду сидеть на привязи в каком-нибудь вонючем подвале.

Генрих, не стесняясь, хватает меня за локоть, тащит мимо каждого оценивающего взгляда местной элиты, поднимает на сорок шестой этаж и вводит в студию класса люкс.

Белые стены, белая кухня, белые портьеры на панорамном окне изящно сочетаются с черной барной стойкой, каменной столешницей и массивом дерева, из которого выполнена двуспальная кровать. Смущает меня только джакузи у окна. Другого места не нашлось? Или это и есть комфорт нынешних богачей — купаться, пялясь на город у своих ног?

Генрих истуканом встает перед дверью, сцепив руки перед собой и уставившись на меня немигающим взглядом.

— Я могу пройти? — спрашиваю осторожно.

Не хочу, чтобы он опять молотом сжал свой кулак и звезданул меня по темечку. Здесь же никому нет дела до того, что происходит за стеной. Вечеринка там, деловые переговоры или чье-то убийство. Каждый занят своими шкурными задачами.

— Антон Львович позволил вам располагаться.

Ну раз сам Антон Львович позволил…

Я снимаю туфли, убираю их в гардеробный шкаф, в котором лишь один костюм, одно полупальто и несколько пар мужских ботинок, и на цыпочках обхожу студию.

Три высоких стула у барной стойки и кровать: больше задницу свою пристроить некуда. Квартира явно не для постоянного проживания. Тут даже холодильника нет, зато есть микроволновка и кофеварка.

Я подхожу к окну и смотрю на горящий огнями мегаполис. Не с высоты птичьего полета, конечно, но тоже шанс, который представляется не каждому. Отсюда все как-то иначе. Действительно чувствуешь себя выше других во всех смыслах. Наверное, когда у тебя денег на три поколения вперед, тут можно скрыться от безделья. Смотришь вот так на жизнь там, внизу, и лишний раз напоминаешь себе, что ты бог.

— Стекла пуленепробиваемые, — зачем-то уточняет Генрих.

— Вряд ли я сиганула бы отсюда, — вздыхаю я, глянув на него через плечо. — Или вы бы на моем месте рискнули? Проглатывали когда-нибудь двадцать два миллиона?

— Вы Антона Львовича слушайтесь — и все закончится хорошо, — отвечает он, вызвав у меня кривую, горькую улыбку.

— А вы у него кто? Телохранитель?

— Персональный помощник.

— Вы будете здесь всю ночь?

— Велено ждать нового приказа.

Раз так говорит, значит, и я могу тут не задержаться.

Глазами указываю на дверь, спросив:

— В туалет можно сходить?

— Антон Львович сказал терпеть. Не заставляйте меня запирать дверь на замок.

— Увы, но я не могу запереть на замок свой мочевой, — ворчу, снова отвернувшись к окну.

Красиво. Завораживает. И где-то там мой Радик со своими дружками празднует свободу в каком-нибудь дешевом пабе. Обсуждает меня с ними, жалуется, как тяжело ему было встречаться с недотрогой, даже не догадываясь, где я сейчас и в какой переплет из-за него попала.

Сначала заявляется Демид с четырьмя огромными пакетами продуктов. Кладет их на столешницу, выпивает стакан воды из-под крана и со вздохом говорит:

— Ну и цены в здешних супермаркетах…

Шикнув, Генрих кивает ему на выход, в котором появляется их босс. Еще сильнее рассерженный, буквально в ярости. Войдя в квартиру, не разувается. Проходит в центр и швыряет мне под ноги мою сумку.

— Эй, аккуратнее! — возмущаюсь, поднимая ее и поправляя ремни.

— В ней нет ничего ценного. Я проверил. И это тоже. — Трясет в своей богатой руке моим простеньким смартфоном. — Радик. Кто только додумался так сына назвать? — усмехается, бросив его на барную стойку.

— Кто-то же додумался назвать своего сына Антоном, — бурчу, прижимая сумку к груди.

Стиснув зубы, он переключается на Генриха:

— Инесса взвинчена. Организуй ей утром что-нибудь приятное.