Красно-белый (СИ) - Порошин Влад. Страница 17

Пермская же команда уверенно окопалась на подступах к своей штрафной и сразу дала понять, что биться намерена до последнего, хотя в турнирном плане матч для «Звезды» ничего уже не решал. Поэтому покатав мячик минут пять, я самым первым решился на дальний удар. К сожалению, мой выстрел из-за пределов штрафной угодил в кого из пермяков, игравших сегодня в белых футболках и чёрных трусах, и улетел за лицевую линию.

— Юра, подай на ближнюю штангу, — попросил я Гаврилова, который в «Спартаке» отвечал за исполнение стандартов и сам же посеменил в штрафную площадь, куда пришли все наши самые высокие игроки — Самохин, Хидиятуллин и Калашников.

Навес на ближнюю пошёл как по заказу, вот что значит посидеть один раз под магнитофон и гитару в неформальной обстановке с дирижером атак. Я резко рванул на подачу, чуть-чуть подпрыгнул и кивком головы назад, переправил мяч в район одиннадцатиметровой отметки, чтобы вратарь не пошёл на перехват. А на эту точку очень удачно набежал Вагиз Хидиятуллин, который прекрасно пробил головой по воротам. Мяч шаркнул перекладину и влетел в сетку.

— Даааа! — Радостно заорали мы и пятьсот человек на трибунах, главным образом пенсионеры, искупали нас в скромных овациях.

Ну а после пропущенного мяча пермяки ринулись отыгрываться. Кстати, этого мы как раз и ждали. Встречная контратака нашей красно-белой банды, когда футболисты в белых футболках потеряли мяч, полетела со скоростью молнии. Шавло дал короткий пас на ход Гаврилову. Юра, сыграв в два касания, закинул мяч на двадцать метров вперед точно на ход Черенкову. Фёдор Фёдорович, обыграл на противоходе одного игрока «Звезды» и отпасовал ещё дальше на правый фланг, где набрал хорошую скорость Георгий Ярцев. Ярцев провёл мяч не больше десяти метров и резко прострелил в штрафную площадь, куда я влетел на всех порах уже с левого края. Одним движением, убрав мяч под себя левой ногой, я уронил пермского защитника. Затем правой ногой прокинул мячик чуть в сторону, чтобы оказаться в одиночестве по центру ворот. И буквально расстрелял голкипера в воротах «Звезды» — дал сильно, низом и под опорную ногу.

— Гооол! — Закричали на трибунах, и было очень приятно, что меня поздравила с успехом почти вся команда.

Казалось бы при счёте 2 : 0 мы должны были сбросить обороты, ведь поле изобиловавшее грязными лужами не способствовало большому желанию кому либо что либо доказывать, но наоборот мы ещё больше завелись. За следующие десять минут только самоотверженная игра вратаря Сергея Оборина, будущего старшего тренера пермского «Амкара», три раза спасала пермяков от верного гола. А на исходе получаса Фёдор Черенков навесил на Сашу Калашникова, который спиной к сопернику сбросил мяч головой на ворвавшуюся в штрафную площадь мою мятежную фигуру. И я, подпрыгнув, так как мяч шёл на уроне колена, в касание засветил точно в ближнюю левую «девятку», пробив при этом щечкой на точность.

— Сделали, как на тренировке! — Обрадовался, потрепав меня по голове, кучерявый Калашников.

— Значит, переводим трёхходовочку в разряд фирменного спартаковского блюда, — хмыкнул я и, когда к нам подбежал Черенков, добавил. — Молодчики парни, с меня «Пепси-кола».

— Это не серьёзный разговор, — недовольно заворчал Калаш.

Вечером на ужине почти вся команда пребывала приподнятом настроении, а разговоры крутились вокруг того, где сегодня лучше отпраздновать победу и самое главное чем. Хотя матч против пермской «Звезды», который закончился со счётом — 5 : 2, старшему тренеру совсем не понравился, но Бесков разбор игры перенёс на завтра. Юра Гаврилов сказал, что дело плохо и готовиться нужно к четырёхчасовой лекции. В этот момент вместе с ним за одним столиком сидели я, Федя Черенков и Сергей Шавло.

— Правда, правда, — закивал головой светловолосый уроженец Никополя, который пришёл в «Спартак» из рижской «Даугавы».

«Если мяч попал в табло, значит бил Сергей Шавло», — вспомнил я обидную кричалку киевских болельщиков и, разведя руки в стороны, возмутился:

— Что там четыре часа обсуждать? Мы фирменной комбинацией, используя Калашникова как столба, положили три штуки. Одну я, одну Федя и ещё одну Саша Сорокин воткнул, выйдя на поле вместо Ярцева. Всем пятёрки. И на тройку у нас наработал Ринат Дасаев, который в конце слишком расслабился без работы. — Я покосился на столик, где ужинали Дасаев и Хидиятуллин.

— Вот увидишь, — тихо шепнул Гаврилов. — Бесков завтра заявит, что голы были забиты из нашей с Фёдором зоны ответственности.

— А то, что они прилетели в ворота с тридцати метров — значение уже не имеет? — Удивился я. — Если так, то я завтра молчать не стану.

— Дурак, — криво усмехнулся Шавло, — ничего не добьёшься, кроме неприятностей на свою голову.

— Да, Никон, — высказался и Фёдор Фёдорович, — ты лучше перед игрой с московским «Динамо» не выступай. Вы слышали как в 4-ой зоне «Динамо» сыграло? Пять побед, одиннадцать мячей забили, ноль пропустили.

— Прямо мюнхенская «Бавария» и мадридский «Реал» вместе взятые, — усмехнулся я. — Ладно завтра видно будет, а сегодня думаю, можно по чуть-чуть и поднять градус веселья.

— А можно и не по чуть-чуть, — загадочно заулыбался Юрий Гаврилов.

— Без фанатизма, — пробурчал я.

Между тем градус веселья почти весь спартаковский коллектив поднял на дискотеке до достаточно хорошего уровня. Лично я ограничился одним бокалом вина, и Фёдору Черенкову тоже постарался внушить, что пока праздновать особенно нечего, а для настроения и одного бокала хватит. А замучила жажд, то пей «пепси» — не прогадаешь.

На дискотеке же в клубе нашего «Спутника» было более чем многолюдно. Ди-джей гонял Бони М, АББу, Билли Джоэла, «королеву диско» Донну Саммер и даже семейство Майклов Джексонов. В конце семидесятых, что ни исполнитель, то у каждого было своё неповторимое лицо и звучание. В нулевых почему-то лицом и звучанием музыкальные продюсеры станут пренебрегать, а зря. Пролетят нулевые и, кроме пары годных песен, и вспомнить-то будет нечего.

— А здорово мы сегодня дали! — Гудел довольный собой Саша Калашников, автор сразу трёх результативных передач. — Давай, Никон, ещё по кружечке вина.

— Я тебе Калаш дам, — буркнул я, когда зазвучала приятная мелодия нидерландской группы «Teach-In» — «I'm Alone», который смело можно было включать в хит-парад лучших медляков 70-х.

И вдруг меня на танец пригласила какая-то барышня. В полутьме дискотеки сложно было определить возраст дамы, но по личному опыту, я готов был ручаться, что лет двадцать восемь ей смело можно было дать. Кстати, именно про возраст первой завела разговор незнакомка:

— А сколько вам, молодой человек, лет?

— Скоро исполнится двадцать один, — не стал я ломаться.

— Так значит, я для вас уже старовата, мне почти двадцать пять, — сказала, загадочно улыбнувшись, барышня, с желанием нарваться на комплимент.

— Думаю, что в Сочи разговоры о возрасте не уместны, — улыбнулся и я, вспомнив, что ещё совсем недавно мне было сорок пять. — Мы на берегу Чёрного моря выглядим на столько, на сколько себя чувствуем.

— А вы футболист? — Спросила, игриво хихикнув, незнакомка.

— Да. А вы любите спортсменов?

— А вы всегда такой стремительный?

— Почему? — Немного смутился я, понимая, к чему эта барышня клонит. — Я иногда люблю потаскать мяч и подольше, прежде чем отдать передачу или самому забить его в ворота.

Внезапно приятная композиция нидерландской группы закончилась, и незнакомка сделал ещё один недвусмысленный намёк:

— Ой, — ойкнула она, — я, кажется, ногу подвернула.

— Тогда придётся вас проводить до спальни, — пробормотал я. — Чтобы вы легли и свою ногу больше не напрягали.

— Буду вам очень признательна, — теперь смутилась и незнакомка.

Глава 13

Днём во вторник 13-го марта я впервые на своей шкуре ощутил, что значит легендарные многочасовые разборы игры от Константина Ивановича Бескова. Он кропотливо на доске выстраивал комбинации, которые разыгрывали мы вчера против пермской «Звезды», и обсуждал каждую мелкую деталь — кто, кому и куда должен был отдать мяч, и кто как сыграл в реальности. Когда дошла очередь до меня, то оказывается, я три раза принял неверные решения — дважды пошёл в дриблинг, вместо того сделать пас и один раз отдал передачу не в ту сторону.