Закон отражения - Клименко Анна. Страница 37

– Я буду видеть только твое лицо, лицо живого существа, – пробормотала ведьма, – я не буду видеть их лица. Ведь это неправильно, что они продолжают приходить, их уже давно нет в живых – но порой я все равно вижу…

– Плохо, что ты решила жить совсем одна, – задумчиво сказал дэйлор, – мне думается, что, если бы ты жила среди людей, тебе было бы проще. Призракам нравится вкус одиночества.

Миральда замотала головой.

– Нет, я не хочу к людям. Уж лучше так, в лесу.

– Я читал, что у людей принято соединяться мужчине и женщине, чтобы жить вместе.

Шениор и в самом деле видел это в одной из книг, в Гнезде. Тогда это немного удивило его – то, что люди в чем-то похожи на дэйлор.

Миральда нервно хихикнула.

– Не забывай, кто я. Никто не захочет жить с ведьмой… Да и не нужно мне это. Совсем.

Но было видно, что она говорит то, во что самой хочется верить.

– Расскажи мне про Дэйлорон, – попросила ведьма, – мне всегда хотелось побывать в этой волшебной стране, но мне туда нет дороги.

…Взошла малая луна, а Шениор все рассказывал и рассказывал. Про голос Дэйлорона, про волю священной земли дэйлор, про Поющее Озеро, про далекое – и недоступное простым смертным Гнездо куниц, надежно спрятанное в горах.

Из чащи потянуло холодом и сыростью, но они сидели, прижавшись друг к дружке, и им было тепло. Черное небо с крошечными капельками звезд отражалось в болотных глазах ведьмы, лунный свет запутался в рассыпавшихся по плечам серебряных локонах.

– Знаешь, я впервые за много дней ощущаю покой, – сказала Миральда, – как хорошо, что судьба нас опять свела. Теперь это к счастью, обязательно. Ты правда беспокоился обо мне, даже не зная, кто я такая?

Он кивнул, рассматривая бледное, худое лицо с высокими скулами.

– Я бы все равно искал тебя. Воспоминания ничуть не слабее, чем голос Дэйлорона. И даже Зов не полностью заглушает их.

Ведьма улыбнулась.

– Ты даже не представляешь, как много значит, когда кто-то помнит и думает о тебе. Я тоже вспоминала своего серого малыша. И боялась, что ты утонешь в болотах, но Кларисс сказала, что вы, дэйлор, чуете, куда можно ступать, а куда – нет.

– Кларисс?

– Ну да. Болотная ночница, Кларисс. Я же тебе говорила.

… Шениор заснул только под утро. Всю ночь он просто лежал, ни о чем не думая, глядя в сплетение веточек в крыше и время от времени поглядывая на спящую Миральду. Она прижалась к нему всем телом, и даже держалась за руку, словно боялась, что ее малыш исчезнет так же внезапно, как появился. Голова покоилась на плече, преждевременно поседевшие волосы разметались по мешковине. Наверное, ей впервые за долгое время снилось что-то хорошее, потому что, подобно призрачному лучу лунного света, по бледным губам скользила улыбка.

– Утро доброе, Ваше Высочество.

Шениору показалось, что сон продолжается. Иначе откуда в лесной хижине взяться голосу Старшего?

– Шениор, проснись.

Снова шелестящий, вкрадчивый голос старого вампира.

Недоумевая, дэйлор открыл глаза – и буквально подпрыгнул на жестком ложе.

Ни хижины, ни Миральды. Он находился в своей келье, из отверстий в потолке лился солнечный свет. Напротив входа стоял Старший, облаченный в длинный кафтан глубокого синего цвета. Стоял, сцепив руки перед собой, и внимательно рассматривал Шениора.

– Твое место с народом дэйлор, – обронил вампир, щурясь на яркий свет, – вы слишком разные, чтобы быть вместе.

Шениору показалось, что он сходит с ума. Внутри… внутри будто все взорвалось, застилая взор кровавой пеленой бешенства. Дэйлор опомнился только тогда, когда Старший молниеносным движением отшвырнул его к стене.

– Что ты с ней сделал?!! Что?..

– На вашем месте, Ваше Высочество, я был бы поосторожнее. Все-таки, n’tahe иногда бывают опасны, – прошелестел насмешливо Норл д’Эвери.

Шениор рванулся вперед. На сей раз ему чудом удалось поднырнуть под руку Старшего. Шея вампира оказалась гладкой и твердой на ощупь, как отполированная кость.

– Говори, тварь! Что с ней?

Хватка у Старшего оказалась железной. Хрустнули кости, и Шениор с криком разжал пальцы. В следующий миг он уже валялся на полу, и теперь уже вампир сжимал его горло. Глаза, сверкали как два раскаленных угля.

– Глупец! Мальчишка! – прошипел Старший, – что ты себе позволяешь? Я бы с удовольствием отведал бы, каков ты на вкус, но меня удерживает память о том времени, когда я был таким же дэйлор!

– Где Миральда? – хрипел Шениор, продолжая брыкаться и извиваться, колошматя локтями каменные плечи Учителя.

Внезапно вампир улыбнулся. Алый свет в глазах потух. Он глядел на Шениора так, как будто видел в первый раз.

– А ты изменился за эти три дня. Повзрослел. Таким ты мне куда как больше нравишься, чем то Высочество, готовое обделаться при каждом моем появлении.

За каждый вздох приходилось бороться. Раздавленные запястья горели, как в огне. Перед глазами замельтешили серые пятна.

– Где она? – в последний раз прохрипел Шениор, – где Миральда?

Старший разжал пальцы, поднялся на ноги. Неспешно отряхнулся, бросая на Шениора насмешливые взгляды.

– Полагаю там же, где ты видел ее в последний раз. Я сомневаюсь, что в ближайшие дни она сможет покинуть свое жилище… Если вообще когда-либо поднимется на ноги.

Дэйлор, тяжело дыша, поднялся. Кисти рук распирало изнутри, с каждым соприкосновением обломков костей сознание пугливо съеживалось, норовя спрятаться в непроглядном мраке беспамятства.

Но боль эта не шла ни в какое сравнение с тем, что ощутил Шениор с последними словами Старшего.

– Зачем ты это сделал? – его голос упал до едва различимого шепота, – чем она помешала тебе?

Вампир пожал плечами.

– Она же ведьма. А ведьмы ведут непримиримую войну с такими существами, как я. Это… Это была честная битва, только и всего.

Внезапно по его лицу скользнула тень.

– Ведьма, особенно человеческая ведьма, несет в себе опасность для того, кто осмелится быть рядом. Она – как червь, подтачивает Путь, до тех пор, пока он не переломится, и изменить это – не в ее власти, – задумчиво разглядывая Шениора, пробормотал Старший.

Затем, словно какая-то неприятная мысль посетила его, поморщился, встряхнул головой – и уже самым обычным тоном продолжил:

– Я пришлю целителя, Ваше Высочество.

Шениор не проронил ни слова. Но, когда Старший был уже на пороге, обронил:

– Эта ведьма подобрала меня в лесу. Значит, я уже давно проклят?

Вампир только развел руками.

– Возможно, что и так. Ты пытаешься выдать за простую признательность то, что таковой уже не является.

Помолчал минуту, хмуро взирая на застывшего в ожидании дэйлор, а потом, как бы невзначай, добавил:

– Лунный Цветок и Полуночный Волк уже вернулись в Гнездо. Похоже, что люди и в самом деле готовят вторжение в Дэйлорон… Хотя лично мне это кажется несусветной глупостью.

И вышел.

Шениор так и остался стоять посреди кельи. Известие о грядущей войне вызвало только вялое удивление – не больше. Он даже сам себе удивился – враги идут на Дэйлорон, а он воспринял это, как будто вовсе и не его земля в опасности…

Но в сердце прочно угнездились боль и беспокойство о несчастной, брошенной умирать в лесной хижине. Ярость, ненависть, досада разрастались в груди черным пузырем… Затем он лопнул, затопив разум ледяной волной злости – к Старшему, за то, что сделал, и к самому себе – за то, что не смог предугадать такого поворота событий – и защитить ее – такую славную, и такую несчастную.

Дэйлор снова вспоминал тепло ее глаз, улыбки, мягких ладоней – и это воспоминание никак не желало увязываться с тем, что сказал про ведьму древний вампир, Норл д’Эвери…

Шениор растерянно огляделся. Зрение выхватило из колышущегося, размазанного пятна реальности табурет – он осторожно сел и положил распухающие руки на колени. Так, чтобы спокойно дождаться целителя.