Закон отражения - Клименко Анна. Страница 55

Геллер скрипнул зубами. Ну что за упрямая женщина? Как переубедить ее, по возможности не применяя силу?

И вдруг… Словно кто-то другой заговорил его губами, кто-то, уже не принадлежащий этому миру, но от этого не растеявший и толики своего могущества…

– Что ж, дело твое, Миральда. Иди, продолжай оплакивать своих убитых сестер, которые по-прежнему помнят тебя и навещают. Продолжай и дальше сходить с ума. Надеюсь, что ты еще будешь видеть хоть что-нибудь, кроме лиц тех, кого больше нет.

Она медленно выпрямилась. И без того бледные щеки, казалось, утратили последний намек на румянец. До Геллера донесся невнятный шепот:

– Почему… ты говоришь так? Это… не твои слова… ты же ничего, ничего не знаешь! – последние слова она уже выкрикнула.

Геллер ощутил, как что-то легко нажало на грудь, будто отталкиваясь, уплывая… То, что он только что сказал, показалось ему совершенным бредом. И еще большей несуразицей показалось то, как на это отреагировала ведьма.

Она стояла, обхватив себя руками за плечи, дико озираясь по сторонам, словно видела что-то, недоступное Геллеру.

– П-почему вы мучаете меня? Почему вы здесь?!! – вдруг тихо спросила она, – вас не должно здесь быть!!! Что?!! Что вы от меня хотите?

В шатре творилось неладное – это Геллер понял чуть запоздало. Теперь и он, очень явственно ощущал чужое присутствие. Непонятное – и недоброе.

– Миральда? Что с тобой?

Но она не слышала. Вытянув вперед руку, провела по воздуху перед собой, так, словно кого-то погладила по щеке.

– Глорис… Эсвендил. Почему вы снова здесь? Вы дразните меня – и не хотите позвать с собой. Почему?

Геллер встряхнул головой. Настала пора прекратить этот балаган – кто бы ни были его участники. Меч вынырнул из ножен легко, с легким шелестом; Геллер шагнул вперед.

– Миральда. Дай мне руку.

И рявкнул:

– Немедленно!

Ведьма вздрогнула, медленно перевела на него взгляд – а потом снова уставилась куда-то в одну точку перед собой. Побелевшие губы прошептали:

– Я рада вас видеть, но это… неправильно. Зачем вы здесь? Иногда вы меня пугаете.

Окончательно потеряв терпение, Геллер схватил ведьму за тонкое запястье – пальцы обожгло холодом, рванул на себя. И в тот же миг что-то невидимое, но жесткое с хрустом врезалось ему под ребра, вышибая дыхание; купол шатра мелькнул, смазываясь, перед глазами. Командор ощутил себя лежащим на полу. Миральда оказалась проворнее, она уже поднималась на ноги, холод ее рук проникал к самому сердцу.

И еще… В какой-то, непередаваемо короткий миг Геллер Накори увидел рядом с ней двух молодых рыжеволосых женщин.

Ты спрашиваешь нас, почему? Да потому, что мы желаем тебе только добра, дурочка. Ты и без того едва ли в своем уме. Одиночество убьет тебя. Так что – выбирай.

И все стало так, как прежде. Они убрались восвояси, туда, где им и надлежало быть. Хотя – кто знает, куда уходят люди после смерти? «Мир иной» – слишком странное название, не говорящее ни о чем.

Геллер ощупал ребра – вроде все в порядке.

– Что это было, а?

– Странно, что ты тоже их чувствуешь, – пробормотала ведьма, – это мои убитые сестры. Они никогда не оставляют меня… Вернее, я думала, что они ушли – раз и навсегда, но вот ведь незадача… Время от времени они наведываются. Чтобы помочь.

Трясущимися руками она принялась развязывать свой узелок, продолжая говорить:

– Почему они приходят? Я не знаю. Этого не должно быть. Но, как мне кажется, слишком сильно было их желание остаться – и они остались. Ты не пострадал?

Геллер покачал головой.

– Я так мало знаю о тебе.

– А тебе и не нужно знать обо мне ровным счетом ничего, – устало отозвалась Миральда, – я всего лишь ведьма. И я… остаюсь в лагере.

– Спасибо. Наверное, тебе лучше прилечь, – пробормотал командор, – а мне, пожалуй, пора приступать к исполнению своих обязанностей.

Миральда кивнула и жалко улыбнулась. Казалось, силы окончательно покинули ее.

… Уже выходя из шатра, Геллер вдруг подумал о том, почему на звук его падения ни один часовой не удосужился поинтересоваться – а что, собственно, происходит в шатре командора? Оба солдата были на месте, стояли, как два изваяния – и даже не пошевелились, когда Геллер остановился в аккурат между ними.

Недоумевая, он осторожно заглянул в лицо одного из часовых – и оторопел. Солдат попросту спал, вытянувшись по стойке «смирно». Со вторым была та же история.

Тихо ругнувшись, Геллер встряхнул и одного, и другого – оказалось, они были свято уверены в том, что все это время несли караул.

Совет капитанов встретил его молчанием. Пятнадцать воинов, кто помоложе, кто постарше – но по сравнению с любым из них Геллер выглядел совсем еще мальчишкой. Чувствуя на себе недоброжелательные, но вместе с тем любопытствующие взгляды, он спокойно уселся во главе длинного стола, срубленного специально для вот таких вот совещаний. Два стула, по правую и по левую руку, пустовали – раньше это были места генералов. И никто не пожелал занять освободившиеся стулья, каждый капитан гордился именно своим местом.

Молчание.

Геллер оглядел каждого присутствующего; задержав взгляд на Лареке, улыбнулся уголком губ – и капитан чуть заметно кивнул в ответ.

Пятнадцать пар глаз напряженно следили за ним, но Геллер был спокоен.

Напряженное молчание висело в воздухе; капитаны молча ждали… чего? Какой-нибудь глупости, на которую способен выросший во дворце, под боком Императора, мальчик?

– Мне казалось, мы собрались не для того, чтобы молчать, – заметил Геллер, – сложилась непростая ситуация, и мы должны принять совместное решение, от которого будут зависеть не только наши судьбы – но и судьбы тех, кто следует за нами.

Кто-то недоверчиво хмыкнул. Затем слово взял капитан из Алларена, Антиф Ткер – огромный, как скала, мужчина, в самом расцвете сил. Ему едва-едва перевалило за сорок, но Геллер знал, что еще при старом Императоре Антиф уже командовал своей сотней. При новом Императоре он получил в свое распоряжение тысячу.

– Воистину отрадно слышать мудрые слова от нашего командора, – пробасил он, – мы, капитаны императорской армии, надеялись, что так и будет, что Император не ошибся в своем выборе. Но ситуация и в самом деле непростая. Мы застряли у границ Дэйлорона, не идем вперед – но и не поворачиваем назад. Чего мы ждем, командор? Ты был и остаешься приближенным Владыки. Вероятно, у Императора есть какой-то план… И если это так, ты должен поставить нас в известность. Люди должны знать, что их ожидает в ближайшие дни, иначе не миновать брожений, а там – и до мятежа рукой подать.

Капитаны одобрительно загудели. Речь Антифа впечатлила их – не речь простого солдафона, а речь человека благородного, обучавшегося премудрости ведения беседы.

Геллер натянуто улыбнулся. Разумеется, он ожидал, что его спросят о планах Императора, но вот до сих пор так и не принял решения – говорить правду, то, что в замысел Императора вкралась досадная ошибка, или, не бросая тень на лик Властелина, объявить о том, что все идет так, как предполагалось?

– Я жду новостей из Алларена, – уверенно сказал он, – гонец прибудет со дня на день. До того момента я не могу позволить армии двинуться куда-либо.

– Мы все, – Антиф обвел взглядом присутствующих, – понимаем, что войти в Дэйлорон – значит обречь большую часть воинов на гибель от стрел нелюди. Но на что рассчитывал Император? Скажи нам, командор. Мы должны знать.

«Он рассчитывал, что они сами полезут под наши мечи», – так и вертелось на языке у Геллера. Но вместо этого он сказал:

– Владыка мудр. К сожалению, он не посвятил меня до конца в свои планы. Даже меня.

Антиф только покачал головой и сел, не сказав более ни слова. Тогда поднялся другой капитан – сухощавый, легкий, как былинка. Но Геллер слышал, что это был лучший мечник востока Империи.

– Посуди сам, командор, – голос его оказался резким и шипящим, как удар хлыста, – армия стоит здесь уже который день. А мы ждем – непонятно чего. Или мы так и будем бездействовать, пока проклятые дэйлор не вырежут нас всех, или не отравят воду? И где гарантии, что эти твари не шастают ночью по лагерю? Кстати, хотелось бы мне знать, как вообще они прошли кольцо караула…