Закон отражения - Клименко Анна. Страница 60

Одна картина сменяет другую.

Перо скользит и скользит по пергаменту.

«Я хочу, чтобы ты прочиал это, Шениор д’Амес, когда дух мой соединится с духами предков.»

… Холеные пальцы лорда Каннеуса аккуратно отвинчивают крышечку хрустального флакона. Несколько зеленых капель, одна за другой, падают в бокал.

– Вот, Ваше Величество. Вы плохо выглядите, выпейте вина.

– Какая забота, Каннеус. Я не забуду.

– Вы по-прежнему не изменили своего решения?

– Но ведь решения принимаются не для того, чтобы их менять?

Шениор попытался закричать. Что же это такое?!! Да ведь там, в бокале, яд! И он может только смотреть – и не в силах ничего изменить!

Ухоженные, изящные пальцы короля аккуратно сворачивают исписанный пергамент. Одно нажатие на неприметный завиток – и деревянная панелька резного бюро легко сдвигается.

– Теперь лежи тихо, мой друг. Пусть голос Дэйлорона укажет на тебя королю.

И он, улыбнувшись, делает несколько больших глотков из бокала.

… Девушка испуганно замирает в подземелье. Она обхватывает голову руками, и горло исторгает вопль, полный безумного, непостижимого горя.

… Посиневшие пальцы продолжают сжимать резную ножку бокала. Несколько алых капель вина застыли маленькой лужицей на белоснежном мраморе.

… Лорд Каннеус преклоняет колена перед поверженным владыкой Дэйлорона.

– Простите меня, Ваше Величество.

– Мне нечего… прощать… но я… не мог… по-другому…

… Взгляд девушки по-прежнему устремлен в пространство. По прежнему тянется цепь от лодыжки к крюку в стене. Но она больше не видит старых стен. Вокруг лес, залитый веселым солнечным светом. Весело пересвисытваются пташки. Мимо деловито пролетает изумрудный жук.

– Отец мой, отец… Скоро я приду к тебе, и мы снова будем вместе…

– Шениор! Шениор, проснись! Да что это с тобой?!!

Ему наконец удалось разлепить веки.

– Ты кричал, как будто тебя резали, – сказала Миртс, – что тебе снилось?

Дэйлор непонимающе уставился на нее, с трудом осознавая, что уже утро, и келья залита приятным, чистым светом восходящего солнца, какой бывает только в горах. Сон мрачной птицей еще витал над ним, заставляя сердце колотиться о ребра, как после длительного бега.

– Мне… Я… – он провел ладонью по лбу, стирая липкий холодный пот, – не знаю. Что-то странное.

Миртс встряхнула косичками, отчего весело стукнулись друг о дружку костяные бусинки.

– Взбодрись, тебя хочет видеть Старший. Возможно, он решил простить тебе ту безумную выходку?

Эта новость заставила его буквально подпрыгнуть на циновках. Вот это и вправду было из ряда вон выходящим событием! А ведь после того, как Шениор заглянул в колодец, Старший больше ни разу не разговаривал с ним, более того – при всрече старательно делал вид, что не замечает. Должно было случиться что-то действительно важное, раз вампир хочет с ним говорить…

Странное видение. Значило ли оно хоть что-нибудь?

Шениор вскочил на ноги и принялся торопливо обуваться. Миртс недоуменно глядела на него, словно на помешанного.

– Ведешь ты себя странно, – заметила девушка, – к чему бы?

– Не знаю, – он мотнул головой, – пойдем.

… У багровых занавесей Шениор помедлил. Под ребрами завозилось предчувствие. Что еще мог задумать Старший?

И вдруг он услышал голоса. Первый, несомненно, принадлежал вампиру, а вот второй…

– Ты поторопился. Я, кажется, не предлагал тебе сделать это.

– Но, благородный д’Эвери, мне кажется, Вы должны быть вполне удовлетворены. Я избавил вас от необходимости марать руки – и одновременно спас сотни наших воинов… Разве я поступил неправильно?

– Ты так и не узнал, в чем было дело, – зло сказал Старший, – и теперь никогда… Впрочем, нам не остается ничего иного, как считать покойного короля Селлинора самым обычным безумцем.

Кровь ударила в голову.

Стиснув зубы, Шениор резко дернул штору в сторону. Старший Гнезда спокойно сидел в кресле, сцепив тонкие пальцы рук на коленях; и в его сапфировых глазах дэйлор прочел сомнение. А в углу, застыв в почтительном поклоне, стоял никто иной, как лорд Каннеус собственной персоной!

Ничего не изменилось в его облике, разве что роскошь наряда стала еще более броской, и еще ярче сияли многочисленные перстни на пальцах. И, в то время, как взгляд Шениора в замешательстве перебегал в одного лица на другое, Старший медленно поднялся.

– Шениор. Этот дэйлор прибыл за тобой и, с моего позволения, забирает тебя.

Что-то опустилось в груди. Вот оно что! Вот какое наказание придумал Старший для ослушавшегося!.. Лучше бы просто убил, чем отдавать в руки палачей…

Вероятно, в этот миг взгляд Шениора был столь красноречив, что вампир, усмехнувшись, подошел и, крепко взяв его за локоть, прошептал на ухо:

– Не думай, что я тебя отдаю им на растерзание. Король Селлинор умер – да пребудет его дух с предками – и лорд Каннеус умоляет меня вернуть наследника Дэйлорону. Ты станешь королем, понимаешь? Ты должен будешь позаботиться о своей земле, Шениор, потому что твой предшественник сделал все возможное, чтобы погубить ее…

И, обернувшись к Каннеусу, пояснил:

– Мой воспитанник не питает к вам доверия, лорд. Что неудивительно – после того, как вы, в своем рвении, едва не лишили его жизни.

Министр откашлялся и, с преувеличенным вниманием разглядывая каменный пол у себя под ногами, промямлил:

– Милорд… Любая ваша воля… Вы можете приказать меня казнить – но видит Дэйлорон – все, что я делал, я делал на благо государя… И моей земли.

Милорд! Он называл его так!

Мысли вихрем закружились в голове Шениора. Смешалось все: странные сны прошлой ночи, Старший, Миртс – и Каннеус, блистающий каменьями и расспрашивающий молодого, только что вышедшего из кокона дэйлор о зове священной Земли и о том, какое испытание тот готов пройти.

Одновременно с этим пришло осознание того, что сейчас… да, сейчас он должен что-то сказать этому дэйлор. Что-то, достойное короля. То, что повергнет его в благоговейный трепет и заставит склонить голову перед более сильным…

Но вместо красивых слов из горла вылез змеей сдавленный шепот:

– Ты меня прогоняешь из Гнезда, Учитель?

Вампир вздохнул.

– Каннеус, оставь нас. Я должен поговорить с моим учеником.

* * *

Судьба в который раз круто свернула с наезженной, казалось бы, колеи.

Он ведь уже почти… Да, почти смирился с тем, что будет жить в Гнезде, среди величественных гор и прозрачной тишины, в немилости у Старшего – но в самом сердце покоя. И вот…

Задрав голову, Шениор разглядывал замок, живой замок, созданный из громадных эвкалиптов. Самым невероятным образом переплетаясь стволами, они устремлялись ввысь, к солнцу – но все равно оставались под легким покрывалом желтеющих крон деревьев-стражей, ограждающих замок сверху. По коре эвкалиптов время от времени пробегали лиловые огоньки, от корней к макушкам. Из круглых окон сочился мягкий золотистый свет.

Оторвавшись от созерцания чуда, Шениор повернулся к министру и понял, что тот все это время наблюдал за ним. Вспыхнув, дэйлор сухо поинтересовался:

– Так ты, Каннеус, утверждаешь, что этот замок принадлежит мне?

– Да, милорд. Это родовой замок, издревле принадлежащий вашему дому, д’Амес. Ваш отец жил там, и ваша матушка, и даже вы сами – только не помните об этом.

– И кто живет там сейчас? Не пустует же он?

Каннеус склонил голову.

– Милорд, замок вашего дома не может пустовать. Сейчас вы можете найти в нем своего кузена нижней ветви, не имеющего прав на престол. Но, не стоит гневаться – хорошо, что кто-то присматривает за всей этой красотой.

– И зачем тогда мы пришли сюда? – прищурившись, Шениор все еще разглядывал порождение Дэйлорона и старинной магии его детей, – полагаю, не стоит беспокоить моего кузена. В конце концов, я вовсе не собираюсь прогонять его отсюда…